Донна Леон - Высокая вода

• Название: Высокая вода
• Автор: Донна Леон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-94145-389-2

Два головореза проникают в богатую венецианскую квартиру Бретт Линч, американской специалистки по китайским древностям, и зверски избивают хозяйку. Если бы не случайное вмешательство подруги, Бретт вряд ли осталась бы жива. Начальство комиссара Брунетти склоняется к версии неудавшегося ограбления, однако сыщик ее отвергает: он обращает внимание на то, что нападавшие почему-то требовали от своей жертвы, чтобы она отменила назначенную на ближайшие дни встречу с директором музея Дворца дожей, Dottore Семенцато. Вскоре Брунетти убеждается, что и впрямь имеет дело с серьезным преступлением: поблизости происходит убийство…

---

Брунетти осознал, что у него до сих пор нет удовлетворительного ответа на заданный вопрос.

— Но я так и не понимаю, откуда вы знаете, что вот это оригинал, а вот это копия. — Прежде чем она ответила, он добавил: — Мой приятель рассказывал мне о шестом чувстве, которое развивается, и тогда просто видишь, что вещь выглядит правильно или неправильно. Но это все слишком субъективно. Я вот что имею в виду: если два эксперта расходятся в оценке, один говорит, что вещь подлинная, а другой — что нет, как разрешить противоречие? Позвать третьего спеца и устроить голосование? — Он улыбнулся, чтобы показать, что шутит, но не мог придумать другого выхода из этого положения.

Ее ответная улыбка показала, что она поняла шутку.

— Нет, мы позвали бы экспертов. Есть набор тестов, которые можно провести, чтобы установить возраст предмета. — И несколько иным тоном спросила: — Вы уверены, что хотите все это слушать?

— Да, хочу.

— Я постараюсь объяснять не слишком заумно, — сказала она, подтягивая под себя ноги. — Есть множество способов тестирования картин: анализ химического состава красок, чтобы посмотреть, соответствуют ли они заявленному времени написания картины, рентген — чтобы заглянуть, что находится под поверхностным слоем краски на картине, и даже радиоуглеродный анализ.

Он кивнул, чтобы показать, что все это ему известно, и сказал:

— Но мы-то говорим не о картинах.

— Да. Китайцы никогда не писали маслом, по крайней мере в те периоды, которые охватывала выставка. Большинство изделий были керамические либо из металла. Я никогда не интересовалась металлическими предметами, но при этом знаю, что научная методика к ним практически неприменима. Для них нужен глаз.

— А для керамики не нужен?

— Конечно, нужен, но, к счастью, техника проверки на подлинность здесь разработана не хуже, чем для картин. — Она помолчала и снова переспросила: — Хотите узнать технологию?

— Да, хочу, — сказал он и, чувствуя себя студентом, стал искать ручку.

— Главный метод, который мы используем — и самый надежный, — называется термолюминесценция. Все, что надо сделать, это взять около тридцати миллиграммов керамики с любого предмета, который мы захотим проверить. — Она предвосхитила его вопрос, объяснив: — Это просто. Мы делаем соскреб с днища тарелки, вазы или с постамента статуи. Нам нужны буквально крупицы. Потом фотоумножитель скажет нам с точностью до десяти-пятнадцати процентов возраст материала.

— Как это работает? — спросил Брунетти. — Я имею в виду, по какому принципу?

— Когда глину обжигают, вернее, если ее обжигают при температуре около трехсот градусов, то все электроны в ней — не могу подобрать лучшего слова — убиваются. Жар разрушает электрические заряды. Потом, с этого момента, они начинают набирать новые заряды. Вот это и измеряет фотоумножитель, сколько энергии вобрал материал. Чем он старше, тем ярче светится.

— А какова точность?

— Как я сказала, до пятнадцати процентов. Это значит, что если вещи предположительно две тысячи лет, то при определении ее возраста, вернее времени ее последнего обжига, отклонение может быть лет в триста.

— А вы тестировали те предметы, пока были в Китае?

Она покачала головой.

— Нет, в Сиане нет такого оборудования.

— Так как вы можете быть уверены?

Она ответила ему с улыбкой:

— Глаз — алмаз. Я посмотрела на них и поняла, что они фальшивые.

— Но для пущей уверенности? Вы больше никого не спрашивали?

— Я же рассказывала вам. Я написала Семенцато. А когда не получила ответа, вернулась сюда. — Она предвосхитила его вопрос. — Да, я привезла с собой образцы, с трех предметов, которые сочла самыми подозрительными, и с двух других, которые вызвали у меня сомнения.

— А Семенцато знал, что у вас есть эти образцы?

— Нет. Я ничего ему о них не говорила.

— Где они?

— Я проехала сюда через Калифорнию и оставила набор проб своему другу, работающему в Гетти. У них есть оборудование, так что я попросила исследовать их для меня.

— И он исследовал?

— Да.

— И?

— Я звонила ему, когда вернулась из больницы. Все три предмета, которые я сочла фальшивками, были изготовлены несколько лет назад.

— А два других?

— Один оказался подлинным. Второй — подделка.

— Одной проверки достаточно? — спросил Брунетти.

— Да.

Если это и не достаточное доказательство, понял Брунетти, то произошедшее с ней и с Семенцато — достаточное.

Через секунду Бретт осведомилась:

— И что дальше?

— Попробуем найти, кто убил Семенцато, и кто те двое, что приходили сюда.

Ее взгляд был бесстрастным и очень скептическим.

Наконец она спросила:

— И много ли шансов на это?

Он вытащил из внутреннего кармана полицейские снимки Сальваторе Ла Капра и передал их Бретт.

— Это не один из них?

Она взяла фотографии и с минуту рассматривала.

— Нет, — просто сказала Бретт и вернула их Брунетти. — Это сицилийцы, — прибавила она. — Они уже, наверное, дома, им заплатили, и они счастливы с женами и детьми. Их поездка была успешной; они сделали все, за чем их посылали, запугали меня и убили Семенцато.

— В этом же нет смысла, не так ли? — спросил Брунетти.

— В чем нет смысла?

— Я говорил с людьми, которые знали его и о нем, и похоже, что Семенцато был замешан в некоторых делах, в которые директору музея совершенно не следовало впутываться.

— Вроде чего?

— Он был теневым партнером в антикварном бизнесе. Из другого источника мне известно, что он торговал своим профессиональным мнением.

Бретт определенно не нужно было объяснять, что значит последнее.

— Почему это важно?

— Если бы они собирались убить его, они бы сделали это сразу, а потом велели бы вам тихо сидеть, а то и с вами то же будет. Но они этого не сделали, они пришли сначала к вам. И если бы это сработало, Семенцато так и не был бы поставлен в известность, по крайней мере официально, о подмене.

— Вы все еще считаете, что он в этом участвовал, — сказала Бретт. Когда Брунетти кивнул в знак согласия, она добавила: — Я думаю, что это вольное допущение.

— А иначе нет никакого смысла, — объяснил Брунетти. — Откуда бы они узнали, что надо прийти к вам, что предполагается встреча?

— А если бы я все равно встретилась с ним, даже после того, как они меня отдубасили?

Брунетти удивился ее недогадливости, но сказать ей — язык не поворачивался. Он не ответил.

— Ну? — настаивала она.

— Если Семенцато был в этом замешан, то легко предположить, что случилось бы, если бы вы с ним пообщались, — сказал Брунетти, все еще не решаясь произнести страшные слова вслух.

— Я все равно не понимаю.

— Они бы убили вас, а не его, — наконец выговорил он.

Он наблюдал за Бретт и по глазам увидел, что ее первая реакция: шок и неверие. Через секунду до нее дошло, и ее лицо окаменело, губы напряглись и плотно сжались.

К счастью, Флавия выбрала именно этот момент, чтобы войти в гостиную, принеся с собой цветочный запах не то мыла, не то шампуня, не то одной из тех штучек, которыми женщины пользуются, чтобы чудесно пахнуть в неподходящее время суток. Ну почему утром, а не вечером?

Она была одета в простое коричневое шерстяное платье, подпоясанное ярко-оранжевым шарфом, обернутым вокруг талии несколько раз и завязанным сбоку так, что концы свисали ниже колен и разлетались при ходьбе. Она была не накрашена, и, увидев ее без макияжа, Брунетти задумался, чего она, собственно, вообще тратит время на грим.

— Buongiorno, — сказала она, улыбаясь и протягивая ему руку.

Он встал, чтобы приветствовать ее.

Глянув на Бретт, она обратилась к ним обоим:

— Я собираюсь сварить кофе. Кто-нибудь из вас будет? — Потом с улыбкой добавила: — Рановато для шампанского.

Брунетти кивнул, но Бретт покачала головой. Флавия развернулась и исчезла в кухне. Ее прибытие и уход ненадолго отвлекли их от его последней фразы, но теперь у них не было выбора, кроме как вернуться к ней.

— Почему же они его убили? — спросила Бретт.

— Не знаю. Ссора с другими соучастниками? Возможно, разногласия по поводу того, как поступить с вами?

— Вы уверены, что его убили из-за всего этого?

— Я думаю, что нам целесообразнее исходить из такого предположения, — любезно ответил он, не удивленный ее нежеланием принимать эту версию.

Принять ее, значит, признать опасность для себя: поскольку Мацуко и Семенцато мертвы, она одна знает о краже. Ведь существует же вероятность того, что убийца Семенцато понятия не имел о ее подозрениях и привезенных из Китая доказательствах, а следовательно, считал, что его смерть оборвет след. Если подмена когда-нибудь в будущем обнаружится, то вряд ли правительство КНР заинтересуется убийственной жадностью западных капиталистов, оно скорее поищет воров где-нибудь поближе к дому.