Ната Чернышева - Это был просто сон...

• Название: Это был просто сон...
• Автор: Ната Чернышева
• Жанр: Научная Фантастика

ГГ романа, женщина с Земли по имени Ирина, внезапно оказывается в Галактике. Ее похитили и подбросили на планету с красивым названием Анэйва с какой-то непонятной целью непонятно кто. Она растеряна, она ничего не понимает, вдобавок ей стерли память, жестоко ранили…

Ей придется примириться с этим странным непонятным миром. Научиться жить в нем. Преодолеть немало терний. Хлебнуть вдоволь испытаний из наполненной до краев чаши. Ведь Ирина — не супергерла, она самая обычная, среднестатистическая, как принято говорить, женщина, без вагонетки амбиций и налета здоровой стервозности, вдобавок ее личность искалечена необратимой потерей памяти.

Но она хочет жить — и выживет.

Хочет вернуться домой — и вернется.

Правда, ей еще предстоит понять, где находится ее дом — на Земле или Анэйве.

Но в итоге она даже будет счастлива… насколько сумеет.

Вдобавок, тот, кто стер память Ирине… и тот, кто хотел через нее отомстить некоторым высокопоставленным лицам на Анэйве, — они оба расплатятся за свои гнусные дела. Но месть свершится. Частично… пострадают не все, кто должен был пострадать по изначальному плану.

Но добро и справедливость — такие интересные вещи. Если, не раздумывая, готов бросить на кон чужую жизнь, в данном случае, жизнь Ирины во имя своих идеалов и целей — будь готов к тому, что кто-то другой распорядится уже твоей жизнью. Высокопоставленные лица Анэйвы получили свое поделом.

И пусть не говорят, будто не знали, на что шли!

---

— Негодяй, — задумчиво выговорила она, нехорошо улыбаясь.

— Оскорбление должностного лица при исполнении, — сказал барлаг. — Напомнить, чем карается?

Сэлиданум бешено посмотрела на него. Еще миг, и — взорвется что твоя Сверхновая. Ирина невольно зажмурилась. Она понятия не имела о причинах ссоры. Но интонации говорили сами за себя: мать и сын находились в крайнем градусе взаимного озлобления. И дошли они до него не сегодня и даже не вчера.

— Клавьме, — тихо и горько выговорила вдруг сэлиданум. — Придет день, и ты пожалеешь…

Барлаг только ухмыльнулся, и его ухмылку наблюдать было крайне неприятно. Ирина неприязненно подумала, что он говнюк все-таки. Что бы там ни произошло, а мать есть мать и так вот с ней обращаться, да еще при посторонних, нельзя.

— Прости, сынок, — сказала сэлиданум, и голос ее вдруг дрогнул. — В тот день я не смогу тебя утешить. Прости.

Она повернулась и пошла прочь. Прямая, гордая. Ее слез никто не увидит. Да она и не плакала.

— Пошли, — велел Ирине барлаг.

— Подождешь, — жестко ответила она. — Вначале я отведу детей в игровую…

Лилайон ак-лидан Ирину испугал. Был он невысок — по меркам Оль-Лейран, разумеется, — но шкаф-барлаг держал себя перед ним с глубоким почтением. И даже Клаемь, которая, конечно же, пришла тоже, явно чувствовала себя не в своей тарелке.

Но было и еще что-то. Что-то, что Ирина затруднилась бы объяснить даже самой себе. Во взгляде, в манере держаться, в том, как ак-лидан двигался, как разговаривал, в самом звуке его голоса. Во внешности — ак-лидан отличался от тех Оль-Лейран, которых Ирина встречала раньше. У него были светлые, серебристого оттенка волосы, светло-серые глаза, немного не такие лицо, руки… Он попросил медицинскую карточку, Ирина дала, стараясь, чтобы пальцы не слишком дрожали. Получалось у нее плохо.

— Ограничение в правах? — осведомился ак-лидан, едва глянув на карточку. — А где опекун?

— Я, — сказала Клаемь. — Опекун Ирины — я.

Лилайон удивился, хотел что-то сказать, но передумал и предложил только:

— Пройдемте.

… Спина взлипла едким страхом, ухнуло куда-то вниз, затем вернулось и зачастило сердце… и кто-то другой, чье лицо оставалось неясным, тянул руку и приказывал: "Иди!"… и шаг непослушного тела внезапно протянулся в вечность… в голове со страшным гулом закрутилась черная воронка… и пропала… все пропало…

… Ирина пришла в себя рывком, внезапно. Голова кружилась, тело колотилось в жестоком ознобе. Она поняла, что сидит прямо на полу, среди пестрых подушек, заменявших Оль-Лейран мебель, и с одного боку ее поддерживает Клаемь, а Лилайон ак-лидан сидит напротив, совсем рядом.

— Право же, — мягко, сочувственно сказал ак-лидан, касаясь руки Ирины, — вовсе незачем так сильно бояться…

Ирина осторожно вытянула руку из его пальцев.

— Я… н-не вас… б-боюсь, — сказала она, заикаясь, ее трясло. — Я… однажды… уже было такое… было… был… человек… вашей профессии, ак-лидан.

— Ты еще скажи, что и его тоже помнишь! — язвительно вставил Клаверэль барлаг, маячивший за спиной ак-лидана.

Лилайон обернулся и свирепо посмотрел на него. Барлаг сразу же стушевался, даже отступил на шаг, и странно же было наблюдать за ним. Шеф анэйвальской спецслужбы боялся ак-лидана. И даже не считал нужным это скрывать! Чудеса…

— Вот, выпейте, — в руках врача невесть когда объявился стакан с водой. — Поможет.

Ирина взяла стакан обеими руками, принюхалась. От воды шел слабый, приятный запах. Ясное дело, растворили в ней какую-нибудь валерьянку…

— Пейте, пейте, — сказала Клаемь. — Легче станет…

Ирина послушно поднесла стакан к губам. Вода имела странный, но вполне приятный привкус, и Ирина выпила все до дна, как ее и просили. Довольно скоро ее отпустило. Перестали дрожать пальцы, в голове чуть прояснилось.

— Простите, — сказала она со стыдом, — прямо не знаю, что со мной…

— Что же случилось? — терпеливо спросил у нее Лилайон ак-лидан.

— Не знаю, — беспомощно отвечала Ирина. — Но понимаете… мне стерли память. Ничего не осталось, только чувства… обрывки чувств. Кто-то же это сделал, верно? Мне кажется, это был человек вашей профессии, ак-лидан. Кто-то такой же, как вы. Специалист. Понимаете?

— Вполне, — сказал Лилайон.

— Вы разберитесь, пожалуйста, — попросила Ирина. — Что-то я все-таки помню. Пусть плохо, пусть искаженно, отрывочно. Но что-то же осталось!

— Я постараюсь, — пообещал ак-лидан.

Ирина кивнула. Она уже не боялась его, ничего не боялась. Страх ушел, уступив спокойной безмятежности.

— Пойдемте.

В соседней комнате Ирина увидела знакомую кушетку-саркофаг. Опять двадцать пять! Забираться в этот египетский гроб следовало раздевшись догола.

— Отвернитесь, — краснея, попросила она Лилайона и барлага.

— Я помогу, — вызвалась Клаемь.

Она ожидала чего-то, похожего на прошлый опыт общения с ментосканером — тошноты, головной боли, полной потери себя в ярком водовороте памяти…

Ничего подобного.

Тишина и ватный покой. Словно белое облако подхватило и унесло. Покой и тишина. Ни единой мысли, ни одного чувства. И это, пожалуй, было еще пострашнее боли, хотя и страха не было тоже. Старинная формула "мыслю, значит, существую" здесь не работала: Ирина существовала, но не мыслила. И это длилось и длилось — бесконечно.

Постепенно облако начало слоиться. Ирина словно бы всплывала через эти слои, постепенно освобождаясь от цепенящего плена. Первым вернулся звук…

— Что скажете, ак-лидан? — монотонный искусственный голос: Клаемь.

— Необходимо время, чтобы разобраться детальнее, — а это Лилайон ак-лидан, его голос ни с каким другим не спутаешь. — Но первое, что могу сказать — в сравнении с начальной ментограммой… тому, кто ее снимал, оторвать бы… голову… отвратная работа! Да, в сравнении видны значительные изменения. Причем изменения не к лучшему. Девочка из закрытого мира, ее вырвали оттуда насильно, искалечили личность… и адаптация к нашим реалиям проходит очень тяжело. Странно, что вы, опекун, этого не замечаете. Ей необходима помощь. Терапия.

— Ваша терапия, — сказал барлаг, — ей только помешает. Она же хочет вернуться в свой родной мир!

— Вот как? — спросил ак-лидан. — Где ее мир? Покажите мне на карте. Посмотрю на досуге в информе, что за цивилизация.

— Мы… его ищем, — стушевался барлаг.

— И как успехи? — совсем уже ядовито осведомился ак-лидан. — Можете не отвечать… Вы что, думаете, отвезти ее туда и там потом бросить? Она не сможет адаптироваться в родном мире. Она там погибнет. Проще уж сразу пристрелить, чтобы не мучилась.

— Ак-лидан!

Показалось, или в монотонном механическом голосе Клаемь и впрямь прорезались эмоции?..

— Ак-лидан сфагран нари лаитанош, — сварливо уточнил Лилайон. — Это я. Вот уже сорок восьмой год как я. И моего авторитета вполне хватит, чтобы запретить вашей подопечной выезжать за пределы Анэйвы.

— Но…

— Но ее семью вполне можно перевезти сюда. Когда найдете этот мир, разумеется. Почему бы и нет? Вы перед девочкой в огромном долгу, госпожа Клаеммеларасвейшнь. Расплачивайтесь.

Он произнес полное имя Клаемь на одном дыхании, не прерываясь ни разу. Значит, давно ее знает. Ирине по-прежнему трудно было думать, поэтому она старалась просто запоминать все, что слышит. Чтобы потом разобраться. На досуге…

— Вы не справляетесь, это же очевидно. Вам следовало бы передать опекунство другому человеку, госпожа Клаеммеларасвейшнь. Собственно, именно это в заключительной рекомендации я и напишу. Либо вы исполняете свои обязанности в полной мере, либо лишаетесь опекунства. Это вам не игрушки. Это жизнь и судьба человека…

Голоса отдалились, растворились в ватном тумане. Кажется, Ирина уснула. Она не помнила. Сон-вечность. Он длился и длился — бесконечно.

Потом, в какой-то момент, Ирина открыла глаза. Словно проснулась. И какое же это было счастье — вновь ощутить свое собственное тело! Она пошевелилась, с трудом, — слабость была прямо чудовищная, как после наркоза.

— Не пытайтесь вставать, еще рано, — сказал Лилайон ак-лидан.

Он сидел рядом с кроватью, — Ирина поняла, что лежит именно в кровати, а не в "саркофаге", укрытая тонким покрывалом, и, кроме ак-лидана, в комнате никого больше не было.

— Вот, выпейте… — он протянул тонкий стакан, до краев наполненный светло-синим напитком.

Ирина послушно взяла. Ак-лидан помог ей, придержал ей голову, пока она пила. Оставалось только удивляться, почему он нагнал на нее такого ужаса в самом начале. Вполне приятный, вежливый, доброжелательный человек… то есть Оль-Лейран.

— Что вы узнали? — спросила Ирина с надеждой. — Вы ведь уже что-то узнали, правда?

— Видите ли, — доброжелательно сказал Лилайон, — сканирование идет на атомарном уровне. Отсюда, кстати, ваши слабость, тошнота, головная боль… По результатам сканирования выстраивается точная копия вашего мозга. Вашей личности. Вашей памяти, как суммы всех ваших чувств и поступков в прошлом. Но эта копия, эта модель, ничего не стОит без хозяина. Без вас.