Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года

• Название: Походные письма 1877 года
• Автор: Николай Игнатьев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Обнимаю вас тысячекратно, благословляю детей. Целую ручки добрейшей матушки. Будь здорова, моя ненаглядная, и люби меня, как я тебя люблю. Твой муженек Николай

No 35

Начато 31 августа. Кончено 2 сентября. Бивак у Раденицы

Вот 6-й день, как мы живем на позиции, и я не имею полчаса времени, чтобы отдохнуть душою в заочной беседе с тобою, мой друг бесценный, милейшая Катя моя. Хотелось бы вам сообщить добрые и веселые вести, но, как вы увидите из дневника, который постараюсь продолжать, начиная с 26 августа, мало нам утешительного... Наследник, хотя и бросил свою позицию на р. Ломе, но не переходил за р. Янтру, сосредоточил свои войска и приготовился встретить ожидаемое наступление Мегмеда Али. Главная квартира его высочества в Дольнем Монастыре, впереди на 15 верст от Белы; впереди сего последнего селения на высотах устроены укрепления. Недостаток этой укрепленной позиции, что она растянута и потребует много войск для обороны.

Около Шибки турки постреливают на наши позиции, но дня два тому назад стали стрелять гранатами и поставили на одну из своих батарей мортиры. Этот огонь может вырвать много жертв из рядов наших храбрецов. У Шаховского от Осман-Базара и Елены турки ограничиваются демонстрациями, но я продолжаю ожидать, что главное нападение на Тырново будет произведено именно с этой стороны.

Под Плевною операции затянулись, Осман держится храбро, искусно и упорно. Все усилия наши не привели еще к желаемому результату, несмотря на то, что турецкая армия окружена и что плевненские укрепления были бомбардированы 5 дней сряду. Подкрепления подходят; и со 2 сентября начнет переходить Дунай гвардия (стрелковая бригада). Вот вкратце положение дел на европейском театре военных действий.

26 августа я был дежурным, равно как и сегодня (приехавший князь Радзивилл дополнил число дежурных). В 6 час. утра в казенных экипажах поехали мы чрез Булгарени в Раденицу, где стоит Главная квартира армии. В Булгарени расположен парк и госпиталь на 1000 раненых и больных. При нем находится княгиня Шаховская. Не имев возможности, будучи в свите государя, посетить ее на пути к Плевно, постараюсь свидеться на обратном пути. Хлопот и дела будет много у наших доблестных сестер милосердия: кроме массы раненых, в войсках, стоящих без палаток несколько суток сряду на позиции, в сырости, под палящим солнцем и дождем, вдали от воды и варимой пищи развиваются весьма естественно и быстро лихорадки и кровавые поносы.

У румын, более слабых, менее кормленных, хотя более привычных к климату, под Плевною в течение недели 1000 больных отвезено в госпитали.

В Раденице пробыли мы часа два в ожидании известий с позиции, так как огонь с наших батарей был открыт с 6 час. утра, а также от наследника, о котором весьма справедливо сильно беспокоился государь ввиду настойчивого наступления на р. Лом турецкой армии. До с. Раденицы проведен полевой телеграф от Главной квартиры наследника в Кацелево на р. Черный Лом. Прежде чем пуститься к Плевно, надо было знать, в каком положении находится наследник. Судя по телеграммам, полученным в это время и потом в 8 час. вечера по возвращении в Раденицу, положение было незавидное не только для наследника российского престола, но и для всякого простого генерала. Передовые войска наши должны были уступить напору турок, понеся потери значительные. Дризен, оборонявший позицию на р. Ломе у с. Облава с 17-ю батальонами и 3-мя кавалерийскими полками, после 12 часов упорного боя против самого Мегмеда Али, руководившего войсками, высланными из Разграда, должен был оставить позицию, ибо войска были изнурены, понесли огромные потери, а дождь, шедший два дня сряду, до такой степени испортил дороги, что нельзя было подвозить заряды, патроны и продовольствие. Наследник выразил опасение, что дальнейшее наступление Мегмеда Али отрежет его от Владимира Александровича, стоящего у Пиргоса, под Рущуком, и намерение отступить за р.Янтру, перенеся Главную квартиру свою в с.Бела. Три сына царских в войсках, которые подавлены многочисленным неприятелем, умерщвляющим всех отсталых и раненых! Наследник, принужденный отступать и терпеть поражение от Мегмеда Али! Можно себе представить, что происходило в эти минуты в царской душе. Как тяжело было его сердцу и какие тягостные думы теснились в голове! Тошно было смотреть на нервное, напряженное выражение лица, силившегося под притворным спокойствием скрыть волнение душевное. Зная меня и мой образ мыслей, ты поймешь, что и мне было нелегко, хотя я был внутренне убежден, что телеграммы написаны под первым впечатлением и влиянием окружающих, не привыкших к бранным тревогам и весьма недовольных рискованным положением, в которое поставлен великий князь Александр Александрович. Мне казалось невероятным, чтобы Мегмед Али, которого я знаю за человека не храброго, но ловкого, умного и хитрого, пустился вразрез между двумя русскими корпусами и преследовал наследника до Янтры.

Приехавший 29-го из Главной квартиры наследника флигель-адъютант князь Долгорукий (вам знакомый) вполне подтвердил мое предчувствие. Он говорит, что если бы наследник не был поражен громадностью потерь наших войск и лежащею на нем ответственностью при ропоте свиты (ворчащей на то, что наследника оставили с двумя корпусами против 100 тыс. турецкой армии), то он не отправил бы обеспокоивших государя телеграмм. Через час после их отправки, получив более успокоительные сведения с аванпостов и из частей войск, его высочество нашел, что положение не так худо, как оно ему представлено было, и жалел, что отправил телеграмму, которая должна была встревожить отца-государя. Все отдают справедливость хладнокровию и твердости наследника.

В 9 час. утра тронулись мы из Раденицы. Часть штаба главнокомандующего (в том числе наши константинопольцы) отправилась вперед заблаговременно верхом. В Порадиме (в 12 верстах ближе к Плевно) ожидали нас верховые лошади (Адад и рыжий высланы были за сутки вместе с царскими). Оказалось, что с высоты близлежащей, на которой желали остановить государя, было ничего не видно. Мы отправились дальше по местности, где происходил последний бой при вылазке Осман-паши к дер. Згалевиче. В 2-3-х местах видны были насыпанные нами батареи и вырытые ложементы для отпора туркам. Везде виднелись следы движения больших войсковых масс. Местами едкий запах напоминал, что тут мертвые тела, теперь закопанные, и что везде разбросана падаль - лошади, быки и пр.

В сел. Порадим была Главная квартира Зотова, а теперь принца Карла. Тут же стоят наши верховые лошади, часть конвоя государя, и ночует главнокомандующий налегке со своим штабом, пока ему нельзя отлучиться от Плевны. Государь и Николай Николаевич продолжали ехать в коляске, запряженной вороною четверкою. С правой стороны, справа по три, шел конвой главнокомандующего (сотня) лейб-казаков, а слева кубанская сотня из конвоя государя. Большинство свиты село на лошадей. Образовалась самая разношерстная, разнообразная, пестрая кавалькада, скакавшая за государем вперемешку с экипажами. Я предпочел в этой сумятице и чтобы не отстать от государя ехать в экипаже; Христо вел моих коней за моей коляскою. Наши константинопольцы и князь Черкасский, в больших сапогах и вооруженный большою шашкою, гарцовали самым воинственным образом. Остановившись, чтобы поздороваться, поблагодарить и наградить гвардейскую роту, участвовавшую в ловченском деле и возвращавшуюся обратно в конвой государя, его величество нашел, что и вторая горка, предложенная ему Непокойчицким глухим для наблюдения за ходом бомбардирования, слишком удалена. Мы тут сели верхом и отправились ближе к батареям, с которых выстрелы раздавались все резче и резче. Наконец, остановились мы на высоте, поросшей мелким кустарником, в 6 верстах от с. Плевны за с. Гривицы в шагах 400 за нашею 9-фунтовою батареею. Влево от нас (смотря на Плевно) в полуверсте на одной высоте с нами была 12-ти орудийная осадная (24 фунтовая) батарея, громившая турецкий укрепленный лагерь за с. Раденец, и вправо большой турецкий редут, который наши безуспешно штурмовали во вторую криденерскую атаку. Долина отделяла нашу высоту от той, где помещалась осадная батарея, на которую злились турки и осыпали ее гранатами. По счастью, выстрелы неприятельские были тут почти безвредны для людей, хотя разбили платформы под орудиями и 36 снарядов попало на батарею в течение того времени, что мы находились на соседней высоте. Утром, когда началась стрельба и огонь турок был силен в этом направлении, много гранат разрывало в долине и за нашею 9-фунтовою (пешею) батареею. Я подобрал осколки одной из них, и Христо взялся мне их довезти. Когда мы выехали на высоту, турки уже бросили стрелять в этом направлении, обратив огонь свой преимущественно на вредившие им наши осадные батареи и на румын. Высота, на которой нам суждено было провести несколько дней сряду, находилась как раз за правым флангом расположения русских войск (корпус Криденера), и в 300 шагах вправо от нас уже стояла румынская батарея и доробанцы, ее прикрывавшие. Вид с высоты открывался прекрасный во все стороны. Прямо против нас были 4 турецкие батареи, разные укрепления и ложементы, и виднелся весьма ясно без бинокля (можно было различить отдельных людей, лошадей на коновязях и палатки) турецкий укрепленный лагерь на оконечности (к Плевне) Радековских высот. Влево стояли по высотам батареи Криденера, а далее 4-й корпус (Зотова; так как он начальник штаба у Карла, то теперь им командует Крылов, начальник кавалерийской дивизии), а в лощинах по бокам и сзади батареи, пехотные части, прикрывающие артиллерию, и резервы. Сзади турецких батарей, несколько влево виднеются другие лесом поросшие высоты и гора, прозванная нашими солдатиками "Лысою". Тут наступал по Ловченской дороге Скобелев и за ним Имеретинский. По дымкам пушечных выстрелов и стрелковой цепи можно было судить, когда подаются наши вперед и когда турки наступают. Плевно скрывалось от наших глаз высотами; надо подойти в упор на внутренний гребень высот, занятых турецкими укреплениями, чтобы увидеть селение, в яме расположенное. Турки великолепно воспользовались данными им двумя месяцами и пересеченной местностью, окружающей Плевно, они создали крепость, соответствующую вполне современным требованиям оружия дальнего боя и гораздо сильнейшую, нежели старые крепости, построенные по всем требованиям искусства и взятие которых правильною осадою может быть рассчитано математически. Овладеть таким укрепленным лагерем несравненно труднее, нежели самой сильной крепостью. Притом наши силы (наступающего) равносильны, если не малочисленное обороняющегося. Беда та, что у нас никак не хотят подходить к сильным укреплениям посредством траншей, постепенно подвигаемых вперед, чтобы сократить пространство для атакующей пехоты, а, полагаясь на неустрашимость русского солдата и следуя старой рутине, пускаются на штурм, очистив свою совесть лишнею подготовкою артиллерийским огнем, не производящим на турок, скрытых в ложементах, желаемого действия. Картина с высоты, где расположились в живописных группах императорская квартира и конвой, была великолепна. Если бы не гул пушечных выстрелов и не напряженное состояние нервов, в воздухе было так ясно и тихо, что можно бы насладиться сельским зрелищем и картинною обстановкою.