Януш Пшимановский - Студзянки

• Название: Студзянки
• Автор: Януш Пшимановский
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: История
• Год: 1969

Книга известного польского военного писателя — многоплановая реалистическая повесть о братстве по оружию советского и польского народов, одна из страниц славного боевого пути возрожденного войска Польского.

Автор раскрывает героизм советских и польских воинов, которые сражались против немецко-фашистских войск в августе 1944 года на магнушевском плацдарме под деревней Студзянки в Польше.

---

— Здесь Анны Сергеевны нет. Держись, хлопче, я без наркоза буду делать, чтобы знать, в каком месте ты еще боль чувствуешь.

Изъятие пуль и ампутация руки прошли без наркоза. Хорунжий не потерял сознания. В награду за это он получил полную кружку водки. Выпил и сразу же провалился в темноту. Уснул.

«Наковальня» подставлена

В 4.30 были получены первые донесения из роты Чичковского о ходе атаки в направлении Радомки. Танкам удалось даже ворваться на северную окраину Ходкува. Здесь они раздавили два грузовика и уничтожили орудие. Однако сильный огонь противотанковых пушек из-за речки вынудил их снова отойти в лес. Пехота же отступила и сидит в подвалах и погребах, прикрываемая от контратак немецких танков нашими машинами. Противник отошел к южной окраине поляны.

Сведения из леса Остшень были хуже: после выхода на заданный рубеж на первом этапе атака захлебнулась. Большое количество противотанковых мин затрудняет продвижение вперед.

На помощь был послан взвод саперов 2-го полка под командованием подпоручника Висьневского, выпускника военного инженерного училища в Модлине, участника сентябрьской кампании. Когда началось сражение, саперы ходили недовольные тем, что они только землянки для командования сооружают, а настоящего дела для них нет. Теперь лица у них прояснились.

Саперы расползлись на предполье в разные стороны в густом папоротнике. Пробирались от укрытия к укрытию, охотясь за тротилом и каждый миг оставаясь объектом охоты для немецких гренадеров. Пехота надежно прикрывала их огнем, а танкисты очередями из пулеметов прочесывали самые густые вершины деревьев, на которых могли сидеть в засаде немецкие снайперы.

Саперы вернулись в окопы через полчаса. Выкладывали запалы из обезвреженных ими мин: по два, по три, по четыре. Мечислав Анисько принес семь. Смеялся, показывая белые зубы и простреленный рукав.

— Поставлены кое-как, никакой маскировки, заметить легко. Теперь наши могут смело идти вперед, — радостно проговорил он.

Но наши не смогли пойти вперед, потому что немцы, передав своим батареям данные о сосредоточении танков, открыли огонь, который усиливался с каждой минутой. Стреляли минометы и гаубицы по меньшей мере четырех калибров. Они прижали к земле пехоту, заставили сидеть в машинах танкистов. Всех бесило вынужденное бездействие: вперед двинуться нельзя, а назад отходить совсем ни к чему: жаль отдавать с таким трудом отвоеванную землю.

Механик-водитель машины 233 Виктор Бахар считал ближайшие разрывы снарядов. Танк дрожал и будто стряхивал с себя осколки, которые, словно слепни, налетали на броню и жалили ее со всех сторон. Виктор сбился со счета. Откуда-то сверху ударил снаряд, и танк, словно раненое животное, издал что-то вроде стона и задымил.

— Погасить пламя!

Бахар выскочил наружу первым. И вот уже оба огнетушителя брызнули пеной, сбили пламя с сетки двигателя, прежде чем оно успело по-настоящему разбушеваться.

— В машину! Механик, задний ход! Черев сто метров остановись. Посмотрим, что повреждено.

Дьявольски долго не ослабевал огонь немецких орудий. Видно, батареи сменяли одна другую, и экипажам танков под раскалявшейся от солнца броней стало не хватать не только воздуха, но и проклятий.

— «Береза», «Береза», я «Луг». «Наковальня» готова? — беспокоилась Пеля на полковой радиостанции.

—«Луг», я «Береза». Не готова. Как будет, сообщим.

Около 10.00 гаубицы, словно поперхнувшись, замолчали, а через двадцать минут — и минометы. Сразу же поднялась пехота, и батальон, поддержанный шестью танками, снова пошел в атаку. Довольно неожиданно оборона гитлеровцев дала трещину. На правом фланге сопротивление стало ослабевать, и вот уже плютоновый Марцин Соя из танка Кулеши удивленным голосом сообщил:

— Я тридцать шестой, справа вижу поле.

— Поле, а за ним труба, — добавил Немечек.

— Я тридцать четвертый, вся «Береза-два» на опушке леса. Перед нами кирпичный завод, — доложил подпоручник Коркуць.

— Сидите тихо! — Командир роты по радио напомнил им, чтобы не открывали огня.

Минуты две в эфире было спокойно, а в лесу нарастала канонада: это взвод хорунжего Федоровича, ведя огонь из орудий, медленно продвигался вперед.

— Я тридцать первый, — отозвался Янек Бахож. — В просвете лесной дороги — строения. Недалеко от придорожного креста — белый камень, расстояние сто метров.

— «Береза», я «Луг». Жду донесения. Прием, — на-, поминала о себе капрал Пелагея Хемерлинг.

— «Луг», я «Береза». Докладываю: «Наковальня» через пятнадцать минут. Как поняла? Прием.

— Я «Луг», поняла вас, «Береза». Через пятнадцать минут будет готова. Перехожу на радиоперехват.

Теперь нельзя было терять ни минуты. Михаил Синицын переключился на волну взвода:

— Я тридцатый. «Береза-три», заводите моторы. Орудия к бою, о готовности доложить.

— Я «Береза-три», — почти тут же ответил хорунжий Гутман. — Готово.

Командир роты внимательно смотрел на часы. И летчики и артиллеристы могли, конечно, запоздать, но теперь все нужно ставить на одну карту — на точность.

— «Береза-три», открыть огонь с опушки леса. Вперед.

Еще до момента, как немцы открыли продолжительный, изнуряющий огонь, до того как на левом фланге оборона уже стабилизировалась, а правый фланг сместился к западу, подпоручник Синицын выдвинул 3-й взвод на ось дороги, остановив его за зоной обстрела. И вот теперь танки Синицына тронулись с места.

Взвод подошел к обочине лесного тракта, развернулся в линию на высоте, где находились позиции пехоты. Когда танк 238 проехал мимо танка Гольбы, Хенахович приподнял крышку люка и, перекрывая рев мотора, крикнул:

— Казик! Курица в котелке почти готова! — И он показал рукой назад.

— Так что, забрать?

— Забери!

Щелкнул замок люка, и одновременно все водители прибавили газ. Машины пошли на большей скорости.

Гольба послал Еленя, чтобы тот принес курицу, когда она доварится, а сам припал к прицелу орудия. Нурковский взял намного левее и исчез в зеленых зарослях. Гутман ехал краем дороги, а Хенахович как раз миновал белый камень. Грохнули три орудийных выстрела.

— Командир, — обратился к Гольбе механик плютоновый Новичков. — Наши уже стреляют по этому проклятому фольварку.

— Иди к черту, — буркнул Гольба. — Это Генрик горит.

Из танка Хенаховича в стороны брызнули вспышки пламени цвета спелой вишни. Орудие выстрелило еще раз, затем открылась крышка люка, и Шафер высунулся из танка по пояс, пытаясь спастись. Его Прошило очередью. Он еще секунду пытался совладать с собой, но, охваченный огнем, исчез внутри танка, где бушевало пламя.

— Черт, еще один горит!

— Я тридцать первый, «Береза-один», вперед! — приказал Федорович.

«Береза-два», огонь! — скомандовал Коркуць, и первые снаряды ударили в выщербленные стены кирпичного завода.

— «Луг», «Луг», я «Береза»! — кричал сержант Олдак. — «Наковальня» готова. Ты поняла, Пеля? Готова.

Нурковский заметил полосу огня, вылетевшую из ствола панцерфауста в тот момент, когда гитлеровец, высунувшись из окопа, стрелял по танку Хенаховича. Пулемет Осташевского скосил немца.

Танкисты дали еще один выстрел. В каменной стене конюшни фольварка, зиявшей бойницами, зачернела пробоина. Но тут же в левый борт ударил снаряд. Танк вздрогнул, задымил загоревшимся маслом. Сержант Плаксин оглянулся, потянул носом и, дав газ, въехал кормой в густой молодой березняк. Выскочил из танка, быстро вернулся, доложил:

— Огня нет. Порядок! — Упругие ветки сбили пламя, преградили доступ воздуху.

Экипаж непрерывно вел огонь из орудия. Слева прочесывали лес советские автоматчики. Справа их прикрывал командир взвода, который маневрировал вдоль дороги, делал короткие остановки и давал выстрелы. Облако черного дыма из танка Хенаховича обволакивало деревья, маскируя не только ведущие бой, но и спешившие на помощь танки командира роты и командира 1-го взвода. От придорожного креста по фольварку вели огонь шесть орудий и двенадцать пулеметов.

Несколько минут лишь 2-й взвод обстреливал кирпичный завод, но вот советские артиллеристы и пехотинцы выкатили на край поля батарею 76-мм орудий и дали первый залп.

Сначала немцы отвечали изредка, потом, перебросив самоходные орудия в пределах узлов обороны, все чаще и ощутимее. «Фердинанды», имевшие пушки большого калибра и одетые в более мощную броню, укрытые за кирпичными стенами и брустверами окопов, заставили наших немного отойти в глубь леса, укрыться за деревьями: Т-34 вели огонь, на короткое время выдвигаясь вперед.

Заряжающий инженера Гутмана старший сержант Генрик Кравец, вытерев полотенцем лицо и шею, доложил:

— Двадцать восемь снарядов выпущено. Мы сначала палили, как хотели, вот и хватило их нам не надолго.