Ежи Анджеевский - Пепел и алмаз

• Название: Пепел и алмаз
• Автор: Ежи Анджеевский
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: О войне
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01185-1

 На страницах романа Ежи Анджеевского беспрерывно грохочет радио. В начале звучит сообщение от четвертого мая, о том, что в штабе маршала Монтгомери подписан акт о капитуляции, "согласно которому …немецкие воинские соединения в северо-западной Германии, Голландии, Дании… включая военные корабли, находящиеся в этом районе, прекращают огонь и безоговорочно капитулируют". Следующее сообщение от восьмого мая - о безоговорочной капитуляции Германии.

Действие романа происходит между этими двумя сообщениями. В маленьком польском городке Островце за эти три дня убивают пятерых человек.

---

— Я? Хочу с тобой поговорить.

Шреттер промолчал. Безразличным, немного посоловелым взглядом смотрел он на голубое, безоблачное небо. В ракитнике громко пересвистывались дрозды.

— Ну, говори, — сказал он наконец.

Алик сел рядом и, обхватив руками колени, уткнулся в них подбородком.

— Ты когда должен встретиться с тем типом?

— С каким?

— Ну, насчет оружия.

— Ах, вот что! Это не твое дело. Я сам все улажу.

— Ты думаешь?

— Даже не сомневаюсь.

— Значит, ты ошибаешься, потому что мы будем этим заниматься вдвоем.

— С тобой?

— Да, со мной.

— Фантазировать ты можешь, конечно, сколько угодно, но давай-ка лучше прекратим этот разговор, ладно?

— С удовольствием, если тебе так хочется. Но…

— Что еще за «но»?

— На меня больше не рассчитывай. Говорю тебе по-хорошему, чтобы потом не было никаких недоразумений.

— Благодарю за откровенность.

— Не стоит! Ты лучше себя поздравь с успехом. За двенадцать часов из четырех человек потерять троих. Прямо скажем, неплохо.

Шреттер вскочил, как ужаленный, с побледневшим, перекошенным лицом. Алик смотрел на него с насмешливой улыбкой.

— Только, пожалуйста, Юрек, брось свои штучки. Прибереги их для другого случая, на меня они не действуют.

Казалось, Шреттер вот-вот кинется на него с кулаками. Но он овладел собой и снова лег на траву.

— Чего ты, собственно, хочешь?

— Ничего не хочу.

— То есть?

— Я требую.

— Час от часу не легче.

— Вот именно.

— С каких это пор ты придаешь такое значение словам?

— С недавних.

— Ну, хорошо, будь по-твоему, чего же ты требуешь?

— Послушай, со вчерашнего дня положение изменилось. Нас было пятеро — осталось трое. Это мура. Надо срочно что-то предпринять. У нас есть немного денег, оружие…

— Оружия пока нет.

— Ну, будет. Нас должно быть больше.

— Допустим. Ну, и что?

— Ты возглавишь одну пятерку, я — другую. На равных началах.

— Допустим. А дальше что?

— Дальше? Мы будем согласовывать между собой все наши действия. Мы с тобой будем представлять командование, остальные — наши подчиненные. Ближайшая наша задача — раздобыть как можно больше денег. Любым путем. Цель оправдывает средства. Создадим два подпольных отряда. А там уж пойдут дела посерьезнее.

Шреттер перевернулся на бок и подпер рукой голову.

— Нового ты ничего не придумал.

— Знаю.

— Повторяешь мои собственные планы.

— Допустим, но ты один хотел верховодить, а меня это не устраивает.

— С каких пор?

— Да вот с этой самой минуты.

— Ты хочешь, чтобы я сейчас же дал тебе ответ?

Алик встал и лениво потянулся.

— Нет, не обязательно. Могу подождать, скажем, четверть часа. Поплыву к Фелеку и вернусь обратно, а ты пока подумай.

Шреттер проводил его взглядом. Алик шел, легко, по-мальчишески ступая, и ноги его казались сзади еще тоньше и длиннее. Дойдя до воды, он обернулся и сказал с задорной усмешкой:

— Не злись, а то скоро состаришься!

Шреттер лег навзничь. Над ним снова было приветливое тихое небо. Солнце поднялось выше и слепило глаза, пришлось закрыть их. Нагретый воздух звенел от мелодичного жужжания насекомых. В ракитнике отрывисто свистнул дрозд и умолк. Вдалеке послышался ответный свист.

В праздники, часа в четыре-пять, жители Островца весной и летом обыкновенно шли в кафе Балабановича. Оно издавна славилось отменным кофе-гляссе и мороженым. Во время оккупации туда, как и в «Монополь», имели доступ только немцы. Но в последние дни со вновь открытой летней верандой кафе опять приобрело привычный довоенный вид. Веранда, огороженная выкрашенным в красную краску штакетником, выходила на шумный перекресток Аллеи и площади Красной Армии. На стороне, обращенной к Аллее, было просторнее, и она всегда пользовалась большим успехом. Сейчас от солнца ее заслоняли цветущие каштаны. Было около шести часов, жара спала. Все столики на веранде были заняты, и многие, не найдя свободных мест, уходили. По Аллее в сторону парка двигался непрерывный оживленный роток гуляющих.

Мацек Хелмицкий и Кристина сидели со стороны Аллеи возле самой решетки, пахнущей свежей масляной краской. На площади передавали по радио сводку. Фашистская Германия трещала по всем швам. В Москве в ознаменование победы войск Второго Белорусского фронта был произведен салют двадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий. Войска Второй британской армии вступили в Данию. Датские патриоты захватили власть в Копенгагене. С момента высадки союзнических войск в Нормандии число пленных немцев превысило пять миллионов. Вслед за капитуляцией немецких соединений на севере объявила капитуляцию и австрийско-баварская группа войск. Три немецкие армии сдались в плен Седьмой объединенной американо-французской армии. Генерал Паттон перешел в наступление в Чехословакии. В субботу после полудня вспыхнуло восстание в Праге. К вечеру большая ее часть находилась в руках восставших. Солдаты Седьмой американской армии около Берхтесгадена захватили в плен генерал-губернатора доктора Ганса Франка…

При последнем известии на веранде поднялся шум. Люди за столиками оживились Мацек наклонился к Кристине.

— Слышишь?

— Что?

— Франка поймали.

— Да?

— Как ты думаешь, его повесят?

— Наверно.

Он внимательно, с нежной тревогой посмотрел на нее.

— О чем ты думала?

— Я?

— Не хочешь говорить?

— Да нет, что ты! — сказала она с печальной улыбкой. — Я думала о том, о чем не имею права думать. Но теперь все, больше не буду. Не гляди на меня с таким укором…

— С укором?

— А как?

— Разве ты не знаешь, как? — тихо спросил он.

— Смотри! — Она показала пальцем на стоявшее перед ней блюдце. — Мороженое совсем растаяло.

— Это тебе в наказание.

— За мысли?

— Ага.

— Справедливое наказание.

— Еще бы!

Их взгляды встретились, и они с минуту смотрели друг на друга. Кристину заливал мягкий свет предзакатного солнца. По временам, когда ветер шевелил листьями каштанов, по ее лицу, волосам и плечам пробегали легкие, зыбкие тени.

— Ты загорела, — глухим голосом сказал Мацек.

— Да?

Она окинула рассеянным взглядом веранду, полную людей, толпу на тротуаре, освещенные солнцем капитаны.

— Ты что? — спросил он.

— Знаешь, мне иногда кажется все это нереальным…

— Люди?

— Нет, весь сегодняшний день. А то наоборот — чересчур реальным…

— Как так?

— Вот видишь, какая я…

— Ну, скажи, — он сидел, поставив локти на стол, — разве нам было плохо?

— Слишком хорошо.

Она украдкой посмотрела на часы. Он заметил это.

— У тебя еще есть время.

— Немного есть. Но мне еще надо зайти домой переодеться.

— Я тебя провожу, ладно?

Она кивнула.

— Только в бар не приходи.

— Почему? Ты не хочешь?

— Да. Я предпочитаю не видеть тебя там. Поужинай где-нибудь в другом месте, хорошо?

— А потом ты придешь? — с беспокойством спросил он.

По ее лицу пробегали солнечные блики и тени, а глаза, как ночью, влажно поблескивали, излучая тепло.

— Обязательно? — прошептал он.

— Ну конечно! Разве ты сомневаешься?

— Больше, чем вчера.

— Вот глупый.

— Видишь ли…

— Что?

— Когда чего-нибудь очень хочется, нельзя быть уверенным…

Она не ответила.

— Разве нет?

— Так не должно быть.

— Но откуда взяться уверенности, спокойствию?

— Нашел у кого спрашивать! Откуда мне знать?

Он подпер голову рукой, опустил глаза, потом вдруг поднял взгляд на Кристину:

— А знаешь, мне кажется, я понял, откуда берется спокойствие…

Вдруг кто-то громко позвал:

— Алло, Кристина!

Они обернулись. Совсем рядом, у самой решетки, стояла кудрявая Лили Ганская в белой кофточке, белой спортивной юбке, с теннисной ракеткой под мышкой. Другой рукой она радостно махала Кристине.

— Кто это? — шепотом спросил он.

Она не успела ответить, как Лили Ганская протиснулась в их угол.

— Ага, попались!

Кристина улыбнулась.

— Как видишь, мы не прячемся. Вы, кажется, не знакомы? Хелмицкий — моя подруга, Лили Ганская.

Лили энергично, по-мальчишески протянула Мацеку руку и с нескрываемым, беззастенчивым любопытством уставилась на него.

— Мне ваше лицо знакомо. Вы вчера были у нас в баре, верно?

— Верно.

— Но вы не здешний?

— Да.

— Он через несколько дней уезжает, — сказала Кристина.

— Как? Уже? Но потом вы приедете?

— Возможно.

— Не наверняка?

— Лили! — укоризненно сказала Кристина.

Лили рассмеялась и, перегнувшись через ограду, поцеловала Кристину в щеку.

— Не сердись, дорогая. Поздравляю, — шепнула она ей на ухо. — Очень красивый мальчик.