Мирза Ибрагимов - Слияние вод

• Название: Слияние вод
• Автор: Мирза Ибрагимов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Не беспокойтесь, тетушка, - сказал Ширзад и опустился на палас, рядом с Керемом.

У ворот остановилась грузовая машина, из кабины вылез Салман - без Рустама он решил пользоваться грузовиком для разъездов. Услышав еще на ферме, как энергично взялся Ширзад за укрепление трудовой дисциплины, заместитель мигом примчался в деревню, чтоб не выпустить такое дело из своих рук.

Не ожидая, что в гостях у Телли сидит партийный секретарь, Салман еще за дверью грубо закричал:

- Эй, тетушка, на работу пора! Нечего рассиживаться! Хлопок гибнет. И сынка-лежебоку тоже гони в поле...

У Керема глаза налились кровью, но он сдержал себя, только глубоко вздохнул.

Рванув дверь, Салман ввалился в дом. При виде Ширзада он осекся, смущенно засмеялся и объяснил:

- Вот чем приходится заниматься, друг, - на работу выгонять.

- А ты не ошибся адресом? - спросил Ширзад. - Кажется, именно тетушка Телли и спасает от гибели наследство твоего собутыльника Гусейна.

Тетушка приложила руку к щеке и пронзительным голосом запричитала:

- Ай-ай-ай, как наш Салман о хлопке беспокоится! Смотреть приятно. Ты бы сперва свою толстомясую сестричку в поле отправил. Чего привязал ее в хлеву, как нетель?

- Прошу не касаться моей родни! - вспыхнул Салман и, не попрощавшись, вышел.

Ширзад догнал его у ворот.

- Немедленно выдели грузовик тетушке, - резко предложил он Салману.

Салман растерялся, он помнил распоряжение Рустама-киши: ни в коем случае "демагогу в юбке" машины не давать.

- Рад бы, всей душою, друг, но войди в мое положение. Машины в разгоне, да и тетушку нельзя отрывать от работы. Ты первый меня не похвалишь за такое самовольство.

- Еще как похвалю! - успокоил Ширзад. - Машины у тебя есть в резерве, а камни привезут комсомольцы, субботник устроим. - И, отвернувшись от Салмана, крикнул в открытое окно: - Тетушка, начинаем строить тебе дом! Вари чихиртму! Эдак человек на двадцать, на всю комсомольскую организацию...

Тетушка Телли рассыпалась в благодарностях.

В это время подбежал сторож правления, сказал, что Ширзада срочно требуют к телефону, - из райкома партии позвонили.

Сердце юноши забилось, когда он услышал далекий, чуть измененный расстоянием, но по-обычному приветливый голос Аслана:

- Как дела, товарищ секретарь? Без председателя дисциплина не пошатнулась? Гляди в оба, теперь с тебя спрос!... Молодцы, что истребили паутинного клещика, знаю, знаю... Теперь за участками соседей следите.

Оседлав стул, Ширзад бодро крикнул:

- Вчера вечером опять строго-настрого предупредил всех бригадиров. Не волнуйтесь, каждый день объезжаю плантации.

- Вот и прекрасно. А у нас в воскресенье однодневный семинар секретарей колхозных парторганизаций. Лектор приедет из Баку. Тебя обязательно ждем, так часам к десяти утра.

- Спасибо за приглашение, за память. Приеду, конечно!

Повесив трубку, Ширзад вышел из правления, чувствуя прилив энергии, решительности. Через полчаса на резвом иноходце он уже объезжал дальние плантации, примыкавшие к участкам "Красного знамени". Всюду прилежно, без суетни работали женщины и девушки в пестрых платьях; на фоне вытянувшегося, пышно расцветшего хлопчатника они напоминали горные маки на ярко-зеленом лугу.

6

Рустам вернулся из Баку бодрый, веселый, рассказал, что был в оперном театре, слушал "Кер-оглы", привез подарки: две пары лакированных туфелек, две цветные кофточки, две шелковые косынки.

- Дели с невесткой пополам, - сказал он дочке, - и Першан, подпрыгивая, помчалась в свою комнату примерять.

Жене Рустам вручил платок, но Сакина так расстроилась, вспомнив о невестке, что, поблагодарив, сунула подарок в сундук, даже не развернула, не полюбовалась.

Вернувшись в столовую, Першан подошла к отцу, положила голову ему на плечо.

- А еще что привез из столицы?

- Самый лучший мой подарок колхозу - новый преподаватель русского и немецкого, - с торжеством сказал Рустам. - Пошел прямо к министру просвещения. Без хвастовства скажу, принял мгновенно, без очереди, как только доложили... Но поглядел с подозрением: "Кого, старик, устраиваешь в университет, - сына или дочь?" А я ему: мои дети в меня удались - с аттестатами зрелости остались в колхозе. Тут крыть нечем: обрадовался министр, велел принести мне стакан чая. Когда узнал, что нужен преподаватель, вместе со мной все списки просмотрел. Читали-читали и выбрали карабахского парня. Орел! За пять лет учебы в институте - ни одной тройки. Круглый отличник. Кандидат партии. Сын мужика - значит, в колхозном деле разбирается, - расхваливал Рустам нового учителя. - Когда управились с этим вопросом, министр спросил: "А еще какие просьбы?" Конечно, мне захотелось насолить этому демагогу Гошатхану...

Сакина всплеснула руками и с ужасом воскликнула:

- Киши, что ты говоришь? Вот стыд какой! К лицу ли тебе...

- Да ведь я ничего не сделал, - оправдывался Рустам. - Я прикусил язык и сказал себе: не будем портить впечатления. Вернусь домой - как-нибудь сам управлюсь с этим зловредным демагогом.

- Папа, - нетерпеливо сказала Першан, - у тебя все демагоги и все враги...

- Ну-ну, и ты тоже...

В это время появился Салман, учтиво поздравил хозяина с благополучным возвращением, поцеловался с ним. Пока он рассказывал о ходе уборочных работ, Сакина еще крепилась, но едва Салман завел речь о незаконном и возмутительном распоряжении партийного секретаря насчет грузовика для тетушки Телли, хозяйка беззастенчиво оборвала:

- Вот тут и остановись. Человек с дороги, устал, в себя еще не пришел... Завтра явится в правление, там обо всем и доложишь.

- А верно, Салман, иди-ка домой, - махнул рукою Рустам. - Дай остыть запотевшему лицу, а потом уж кропи холодной водой.

Салман повел плечами, скроил недовольную гримасу и отправился со двора.

После обильного ужина и долгого чаепития Рустам завалился спать, и через минуту от могучего храпа сотрясались перегородки во всем доме.

Сакина убрала со стола и вышла во двор. Было темно, лишь свет от лампы, горевшей в комнате Першан, падал на землю круглым радужным пятном. Вдруг она вздрогнула, увидев под тутовником человека в белой рубахе и парусиновых брюках. Не сразу мать узнала в темноте Гараша.

- Кого ждешь? - сухо спросила Сакина,

- Да я на минутку, у меня еще дело в бригаде, - отведя глаза в сторону, сказал Гараш,

- А у меня есть дело к тебе, садись! - с непривычной Гарашу строгостью сказала Сакина и, повернувшись к веранде, крикнула: - Девушка, неси-ка сюда лампу!

Керосиновую лампу Першан поставила на шаткий столик и хотела скромно удалиться, как полагается воспитанной девице, но мать остановила ее:

- И ты садись, не ребенок, разделяй печали нашего дома, может, и матери поможешь веским словом.

Першан была в белой, длинной, до пят, ночной рубашке, с шалью на плечах. Вскинув голову, она дерзко сказала:

- С таким бессовестным и сидеть рядом не хочу.

Гараш отшатнулся, на его скулах заиграли желваки, но он не стал препираться с сестрой и робко попросил:

- Как-нибудь в другой раз, мама, позволь сейчас уйти.

- Сиди! - повысила голос Сакина. - Когда же мы поговорим? Когда наш дом рухнет?

Неожиданно из темноты послышался озабоченный голос Салмана:

- Гараша не видели? Ух, как хорошо, что застал! Скорей пойдем в правление, приехал товарищ Калантар, серьезный разговор с механизаторами. Он и Рустамакиши хотел поднять с постели, да я отговорил: неудобно, почтенный человек, только что с дороги...

Гараш всегда, даже в присутствии желанной Назназ, испытывал отвращение к Салману, но сейчас тот ему показался ангелом-спасителем, спустившимся с небес.

Сакина не решилась задерживать сына, и Гараш поспешил к воротам.

На темной улице Салман обнял его и шепнул, что братец Калантар, утомленный дневными разъездами по колхозам, дожидается их в садике у Салмана, а Назназ хлопочет у очага...

Гараш знал, что друзья Салмана, как на подбор, люди нечистоплотные, корыстолюбивые, но сейчас не хотелось задумываться, почему Салман называл председателя исполкома "Калантар-лелешем", то есть подчеркивал этим степень крайней с ним близости. От матери и сестры Гараш скрылся, объяснения не состоялось, значит, можно до утра ни о чем не думать, не мучиться...

Под шатром ветвистого тутовника Ярмамед полотенцем отгонял мошкару, роившуюся вокруг висевшей на суку лампы.

- Добро пожаловать, проходи, проходи, - приветствовал он Гараша, смахнул полотенцем пыль со стула, подвинул вошедшему. - Сейчас и Калантар-лелеш подойдет, умывается... Клянусь богом, будь у меня сто жизней, не пожалел бы отдать за него! - Ярмамед дунул на жужжавшего у самого носа Гараша жука: - У-у-у, проклятый, привязался тут...

- За кого это ты ста жизней не пожалеешь? - смеясь, спросил Калантар, выступая из темноты. Засученные по локоть рукава открывали мясистые белые руки, а расстегнутый ворот - безволосую пухлую грудь. Лицо его с черными выпуклыми глазами и сросшимися на переносице мохнатыми бровями было красиво, но Калантара уродовали коротенькие ножки и отвисший живот. Он поддерживал под локоток красавицу Назназ, нарядившуюся в пестрый халат.