Мирза Ибрагимов - Наступит день

• Название: Наступит день
• Автор: Мирза Ибрагимов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Судаба родилась в Азербайджане, в бедной крестьянской семье. Много лет тому назад, когда ей было всего три месяца, министр двора взял в плен ее мать и сделал своей женой. В высших аристократических кругах Судабу и ее мать долгое время презрительно называли: "Военные трофеи"...

В 1920 году кровный отец Судабы, азербайджанский крестьянин, участвуя в тебризском восстании Шейх-Мухаммеда Хиябани, захватил в плен ее будущего отчима Хакимульмулька, возглавлявшего тогда один из отрядов шахских войск, отрезал ему усы, символ мужества, и одно ухо. В таком виде он отпустил незадачливого вояку, на прощание сказав:

- Ступай и скажи своим господам, чтобы они отстали от нас!

Но когда восстание было подавлено, Хакимульмульк вздернул своего обидчика на виселицу, а прославленную красавицу - его жену привез вместе с дочерью-малюткой в столицу, хотя имел уже здесь двух жен и от каждой по нескольку детей.

Не желая быть свидетелем постоянных ссор между женами, Хакимульмульк, следуя велениям пророка, выделил каждой из них по дому в разных концах города.

Мать Судабы тоже вынуждена была поселиться в отведенном ей доме. Но в груди ее не угасла горячая ненависть к насильнику и убийце любимого мужа. Старый развратник официально объявил красавицу своей женой. Дочь ее росла, как подобает дочери министра двора, но всегда чувствовала пренебрежительное отношение к себе аристократического круга. Лишь впоследствии мать открыла Судабе тайну ее рождения. Девушка замкнулась в себе. Судаба уже давно ощущала себя чужой в среде раболепствующей, продажной знати и в удушливой атмосфере деспотического режима. В том обществе, где ей приходилось вращаться, она с искренним дружелюбием относилась лишь к Шамсии, та отвечала ей тем же.

Вдруг толпа гостей пришла в движение. Головы почтительно склонились. Оркестр оборвал мелодию.

- Шахпур идет! Пойдемте навстречу, - тихо сказала Фридуну Шамсия и поспешила к новому гостю.

Наследный принц медленно шествовал в окружении свиты военных. Он держался очень прямо, вскинув голову, как бы стараясь казаться выше своего роста. Лицо его было невыразительно, холодно и ничего, кроме высокомерия, не отражало.

Увидев угодливые улыбки, услышав благоговейный шепот, Фридун ощутил отвращение и скуку.

- Неужели вам не интересно видеть Шахпура? - очевидно уловив выражение его лица, прошептала Судаба.

- Ничего интересного Шахпур не представляет, - с полным равнодушием ответил Фридун. - Самый обыкновенный человек.

Судаба испытующе, с некоторым удивлением посмотрела на Фридуна.

- Люблю смелых людей! Вот сертиб так же, как и вы, стоит в стороне, сказала она и вместе со всеми поспешила навстречу принцу.

Сертиб действительно стоял в стороне и спокойно наблюдал за церемониалом встречи.

Принц шел очень медленно и порой на мгновенье останавливался, чтобы милостиво протянуть кому-нибудь руку или снисходительно спросить о здоровье.

Поравнявшись с сертибом, Шахпур мельком взглянул на него. Тот, не меняя положения, слегка наклонил голову.

- Не метите ли вы, сертиб, в депутаты меджлиса? - сказал человек в военной форме, как тень следовавший за Шахпуром. - Вы сменили мундир на сюртук?

Это был серхенг Сефаи, начальник политического отдела министерства внутренних дел. По укоренившейся привычке, сострив, он сам тут же громко расхохотался.

Это был среднего роста человек, с глуповатым лицом, но хитрыми глазами. Голос его был гибок и вкрадчив, как и полагалось человеку его рода занятий.

Сертиб не мог оставить без ответа открытый вызов и ответил невозмутимо:

- Под сюртуком честь сохраняется подчас лучше, чем под мундиром, серхенг!

Однако серхенг, даже не изменив благодушного выражения лица, пропустил слова сертиба мимо ушей.

- В мирное время сертиб носит военный мундир, но когда в воздухе пахнет порохом, облачается в костюм дипломата! - с милостивой улыбкой заметил услышавший словесное состязание Шахпур.

- Честный дипломат - все тот же боец за родину! - подчеркнув слово "честный", ответил сертиб принцу.

- Господа, прошу к танцу! - вмешалась Шамсия, чтобы положить конец этому неприятному разговору. Затем она обратилась к принцу: - Прошу вас, ваше высочество!..

И гости двинулись туда, где играл оркестр. Проходя мимо, Шамсия шепнула на ухо сертибу:

- Умерьте свой пыл, сертиб!

Фридун подошел к сертибу Селими и прочитал в его глазах все ту же нескрываемую заботу и печаль.

- Простите, сертиб, но, должен признаться, ваше поведение, хотя и несколько резкое, доставило мне огромное удовольствие.

- Я не умею поступать иначе: что у меня на сердце, то и на языке.

- Но этот серхенг все же кажется добродушным человеком.

- Не верьте, мой друг, - возразил сертиб, - даже в его смехе заключена смертельная отрава. От таких можно ожидать все, что угодно. Такие люди способны пригласить к себе в дом и угостить отравленным пловом, убить человека руками его же родного брата, придушить его в темнице, а потом справить торжественный траур. Это так типично для иранских правителей. Вспомните хотя бы их вероломство по отношению к маздакидам!

Разговор коснулся Шахпура и Шамсии. Фридун заметил, как сердито сдвинулись брови сертиба.

- Сердцами обоих молодых людей руководят низменные политические расчеты, - тихо сказал сертиб. - Господин Хикмат Исфагани с давних пор зарится на иранский престол. Если он сам и не сможет этого достигнуть, то во всяком случае будет добиваться того, чтобы будущий повелитель был игрушкой в его ловких руках. А в своей игре этот интриган не брезгует никакими средствами.

- Может быть, в ваших отзывах об этом человеке есть некоторое пристрастие? - спросил Фридун.

- Я понимаю, на что вы намекаете. Конечно, я был бы недостойным и подлым человеком, если бы забыл кровь моего отца. Но тем не менее мой отзыв об Исфагани совершенно беспристрастен и справедлив.

- Насколько я знаю, в убийстве вашего отца повинен не один Хикмат Исфагани?

- Смерть моего отца - результат кровавой политики, ввергнувшей Иран в пучину бедствий. К сожалению, трудно предсказать, как долго будут творить свое грязное дело окружающие шаха предатели, закупленные оптом и в розницу на английские и американские деньги! - едва слышно сказал сертиб.

- Я хочу разлучить вас, - подойдя к собеседникам, с деланной улыбкой сказала Шамсия. - Сертиб, уделите и мне немного внимания.

И взяв сертиба под руку, девушка увлекла его за собой. Сертиб неожиданно почувствовал, что ее надушенные, обнаженные руки дрожат.

- Что с вами, Шамсия? - с улыбкой спросил он, заглядывая девушке в глаза.

- Вам хорошо улыбаться!.. А у меня болит сердце! Не хотите ли потанцевать со мной?

Под звуки вальса сертиб легко закружил Шамсию, догадавшись, что девушка намеревается кого-то подразнить, вызвать чью-то ревность.

Сделав круг, сертиб огляделся. Недалеко от них танцевала с Шахпуром Судаба, но, даже склоняя головку к плечу принца, девушка была печальна. В свою очередь сертиб поймал на себе взгляд Шахпура и прочитал в нем откровенную неприязнь.

- Этой вашей услуги я никогда не забуду, - прошептала ему на ухо Шамсия, довольная тем, что сумела уколоть высокого гостя.

Сертибу стало жаль девушку; как могла она опуститься так низко! Так измельчать!..

В десять часов вечера, когда на темном небе ярко блестели южные звезды, Фридун собрался уходить. Шамсия предложила ему свою машину, но сертиб, казавшийся еще более хмурым, чем в начале вечера, сказал, что он подвезет Фридуна.

В машине сертиб долго молчал. По-видимому, это званый вечер его не развлек, а только утомил.

- Ну, как вам все это понравилось? - спросил он наконец, когда они выехали на Тегеранское шоссе.

- Из всех людей высшего света, которых я сегодня наблюдал, на человека похожа только дочь министра двора; Судаба проста и естественна.

- Да, вы не ошиблись, - подтвердил сертиб. - Эта девушка совершенно иного склада. - И он вкратце рассказал историю жизни Судабы. Аристократическая среда не признает ее. С юных лет Судаба выслушивает колкости и насмешки. Наверно, это помогло ей стать вдумчивой и глубокой.

Фридун вспомнил вдруг Наташу из повести Горького. Бросила же она своих богатых родителей и примкнула к революционерам! Что же связывало Судабу с этими пустыми, мелкими людьми?

Он высказал это сертибу.

- Ничего не поделаешь! - пожал плечами тот. - Жить дервишем, замкнуться в себе, притаиться в своем углу не хватает сил. Вот и сносишь всякую боль. И только про себя думаешь: когда же общество станет милой, близкой, родной семьей для каждого человека на земле?

Фридуну даже стало жаль сертиба, который, как видно, не знал о существовании искренних, честных людей - людей с возвышенными стремлениями и благородными порывами.

- Люди, о которых вы мечтаете, господин сертиб, имеются, но не там, где вы их ищете; они в так называемых низах. Это чистые сердцем, благородные душой люди.