Максуд Ибрагимбеков - Наш сосед Македон

• Название: Наш сосед Македон
• Автор: Максуд Ибрагимбеков
• Жанр: Русская классическая проза

---

Сашка сказал, что теперь начинается самое главное: что если вот эту иголку с размаху воткнуть в Македона, то Македон ни-чего не почувствует. Так написано в той книге о гипнозе. Еще Сашка добавил, что он сам иголку втыкать не будет, и спросил, кто из ребят хочет это сделать. Никто не захотел. Все сказали, что это чересчур - целиком втыкать иголку, и решили запустить ее под кожу Македона слегка, до первой крови. Сашка попросил Намика принести йод, чтобы смазать им дырочку, после того как вытащит иголку...

И тут Македон открыл глаза и признался, что он разгипнотизировался сам, без всяких приказаний. И вовремя же разгипнотизировался, когда к нему уже подходили с иголкой...

Мы долго над этим думали. Даже Сашка сказал, что он не был в гипнозе. Но Намик нам не поверил. Он сказал, что Ма-кедон на такое не способен.

Намика вечером долго ругали. А он очень не любит, когда его ругают, особенно когда отец его ругает.

Сейчас Македон ждет Намика с таким нетерпением потому, что сегодня он в школу не пошел. Они в одном классе учатся, хоть Македон и старше на два года. Если вы думаете, что Маке-дон ждет Намика, чтобы узнать у него, что на дом задали, то тут вы опять ошиблись. Он не потому его ждет. Просто, как началась война, нам в школе на большой перемене стали давать на завтрак по пирожку или булочке. Намик получил завтрак и за Македона и вот сейчас отдаст ему. Почему он в школу сегодня не пошел, этого никто не знает, а в классе он завтра скажет, что помогал своей больной маме. А мама у него никакая не больная, и если узнает, что Македон не пошел в школу, то такое ему задаст, что каждый сумеет догадаться, что больной маме наста-вить своему сыну таких здоровенных синяков просто не под силу. А Совушка, как только Македон расскажет свою сказку про больную маму, скажет:

-Да, дети, мы все переживаем очень трудное время и дол-жны мобилизовать все свои силы.

Совушкой мы зовем нашу классную руководительницу, Софью Николаевну. Она во все верит. Лишь бы пожалостливее придумать, и она поверит сразу.

Вот вчера она говорит Македону на уроке:

- Почему вы надели носки разные! Надо быть повниматель-нее и аккуратнее.

Все посмотрели, а у Македона на ногах и вправду носки раз-ных цветов. Македон лицо сморщил так, как будто вот-вот запла-чет, и говорит:

- А я, может, бедный? А может быть, у меня других нет?.. - нехорошо так говорит, с надрывом.

Ну Совушка, конечно, сразу смутилась, стала лепетать:

- Ах, извините, пожалуйста! Я не знала о вашем бедственном материальном положении.

И вдруг кто-то как закричит:

- Да как тебе не стыдно?! Это ты бедный? Это у тебя носков нет?!

А это оказывается, Вахид Ибадыч, преподаватель истории. Мы его между собой зовем Вагоныч. Он зачем-то зашел к нам на урок и услышал в дверях, что говорит Совушке Македон. А Вагоныча не обманешь - это не Совушка. Ну и досталось же Македону за эти носки от Вагоныча!

-А ну скажи, сколько у тебя пар носков?.. Ну! Македон встал красный весь и уставился в парту. Он-то знал, что Вагоныча лучше не обманывать, тот не поленится, пойдет проверит, а Македон очень не любит, когда его проверяют.

- Шесть.

- Шесть? Не стыдно тебе?..

Вагоныч добрый. А сейчас он еще рассердился, может быть, потому, что вернулся Вагоныч с заседания районо. И там как раз обсуждался вопрос о зимней одежде для нуждающихся детей. Оказывается, один мальчик из третьего класса здесь сен-тябрь проходил в купальном костюме своей матери. У нее пя-теро детей, и на всех одежды просто не хватило. Вот этот ее сын из третьего класса и ходил в купальнике. Ему потом выдали в районо теплую куртку и штаны. А то его здорово все драз-нили.

Македон и Намик после занятий шли домой вместе. Маке-дон жаловался на то, что он невезучий: надо же было, чтобы именно в этот момент в класс пришел Вагоныч. Никогда рань-ше не было, чтобы Вагоныч приходил на чужие уроки.

Намик успокаивал Македона и советовал ему по утрам не торопиться и носки надевать одинаковые.

И вот сейчас на углу Македон ест булку и разговаривает с Намиком:

- Знаешь, мы стоим здесь, булки жуем, а бойцы на фронте только и видят, что черный хлеб и селедку иногда.

-Нет! Им и сгущенное молоко дают, и шоколад, и свиную тушенку. Все в первую очередь на фронт отправляют. Я это точно знаю. - Он точно знает! Это откуда же ты точно знаешь?

- Мне папа мой говорил. А он все знает!

-Твой папа? Много знает твой папа-дезертир!

Пораженный Намик несколько мгновений, не мигая, смотри! на Македона.

-А ну повтори! Чей отец дезертир?!

- Да ты не злись. Я же тоже понимаю, как это обидно, но ничего не поделаешь. Он - дезертир! Вот посуди сам: мой отец где? На фронте. Сашкин? На фронте. Каринкин, Заура, Али-ка - все на фронте. Вот Вагоныча не взяли, так он же хромой. А твой отец? Он же такой здоровый, тебя одной рукой подни-мает, а ты хоть на два года младше меня, а ведь вот какой - одного со мной роста. Так что ты не обижайся, но твой отец - дезертир! Это даже хорошо: тебе с матерью жить легче будет, потом на фронте ведь и убить могут, а здесь безопасно.

- Нет, мой отец не дезертир? - упрямо говорит Намик.

--Да ладно... Я же просто так - к слову пришлось, я и сказал. Не дезертир, так не дезертир, мне-то что. Я не военком. У Намика глаза стали какие-то задумчивые. И он этими

глазами своими задумчивыми смотрел, как доедает булку Македон. А Македон вдруг попрощался и ушел во двор.

Я знаю, чего это он ушел так быстро, - он увидел, что идет Каринка, а ее Македон терпеть не может.

Это соседка Намика, она в 18-й школе учится, поэтому при-ходит на этот угол на десять минут позже Намика. Ее школа ведь дальше, чем школа Намика.

Она кудрявая, эта Каринка, и всегда улыбается. Она всем дает ласкательные названия. Не скажет, как другой нормальный человек, "кружка" или "трамвай", а все "кружечка" или "трам-вайчик", но у нее почему-то не противно это получается. И лю-дей она так называет: Леня у нее - Ленечка, Заур- Заурчик. Но я еще ни разу не слышал, чтобы она Македона назвала Македончик., Даже когда они в ссоре еще не были, она его так не называла. А с Намиком они сперва конфеточными обертками обменивались, потом подружились.

У нас одно время в школе и во дворе помешались на этих обертках, картинках. Целые коллекции собирали. Самая боль-шая коллекция была у Намика и Македона. Они вместе соби-рали. Каких только картинок там 'не было! Триста двадцать разных картинок. Всякие "мишки", "трюфели", "фруктовые", "кис-кис", а были ещё такие обертки, которых ни у кого больше в городе не было. Две большие картинки: на одной головка очень красивой женщины, а вокруг написано "Мэри Пикфорд", а на другой мужчина с усиками, похожий на завмага Абульфаза, и написано вокруг головы "Дуглас Фербенкс". А на одной картинке было написано "конфекта", и все спорили, опечатка это или раньше, может быть, конфеты назывались конфетками.

Вот такие редкие картинки ценились очень высоко, и на них все что хочешь можно было выменять. Македон, например, на эти картинки выменивал завтраки. А вообще у Намика с Македоном была самая лучшая коллекция во дворе и, наверное, даже в школе. Долго они ее собирали.

Потом в один прекрасный день Намик половину коллекции - те картинки, что он- сам собрал, - подарил Каринке. Как-то неожиданно все получилось. Намик сам не ожидал, что так полу-чится. Македон страшно тогда на Намика рассердился. Он ска-зал, что Намик никакого права не имел раздаривать их общую коллекцию, а потом презрительно спросил, уж не влюбился ли Намик в Каринку. Намик сказал, что не влюбился, и покраснел. Мы думали, что они рассорятся тогда, Намик и Македон. Нет, не поссорились.

Македон ничего не сказал Намику, пошел поздно вечером, когда у Каринки дома все спали, и потребовал все картинки обратно. Каринкина мать вынесла Македону в коридор всю коллекцию Каринки. Дочь будить она не стала. И Македон отобрал все подаренные картинки. Намик с Македоном из-за этого не-сколько дней не разговаривали, а потом заговорили: он без Македона не может. Так они и дружат: отдельно Намик с Каринкой и Намик с Македоном.

Квартира у Намика хорошая, четыре комнаты, и все большие и светлые. Это самая большая квартира у нас во дворе, и кто-то назвал ее "Храм воздуха". Намику очень нравилось это назва-ние. И ему стало чуточку обидно, когда он узнал, что в Кисло-водске есть настоящий "Храм воздуха". После того как нача-лась война, в этой квартире жили во всех комнатах только летом, а зимой собирались в одной комнате - всю квартиру отопить было невозможно.

В тот день мама Намика сидела у окна, зашивала папин ком-бинезон и разговаривала с папой. Папа пришел совсем недавно. Намик, как всегда, полил ему на руки из бутылки с бензином, чтобы папа мог смыть с ладоней нефтяные пятна, потом они вместе пообедали. А теперь папа просматривает газету со свод-кой и рассказывает, что он думает по поводу этой сводки Сов-информбюро, маме. По голосу папы чувствуется, что он очень устал и хочет спать. Это же не очень легко даже такому здоро-вому человеку, как отец Намика, каждый день по четырнадцать часов работать на нефтяных промыслах. Он очень хочет пройти в другую комнату и прилечь на полчаса, но отец Намика знает, что все это разговоры и что если он ляжет, то его не то что через полчаса, а утром добудятся с большим трудом. Отец Намика не идет в другую комнату и не бросается на свою кровать толь-ко потому, что он очень любит сидеть вот так и разговаривать со своим сыном и женой. А сын его сидит за письменным сто-лом, за тем самым, с разбитым стеклом, и решает кроссворд "Вулканы".