Карлос Кастанеда - Рассказы о силе (Истории силы)

• Название: Рассказы о силе (Истории силы)
• Автор: Карлос Кастанеда
• Жанр: Самосовершенствование

Из самой магической, самой невероятной из книг Кастанеды "Сказки о силе" Ты узнаешь, что привычная нам картина мира - лишь крохотный островок тоналя в бесконечном, непознаваемом и не поддающемся никаким формулировкам мире волшебства - нагвале. В этой книге заканчивается рассказ о непосредственном обучении Кастанеды у дона Хуана. Финал обучения - непостижимый разумом прыжок в пропасть. Карлос и двое других учеников дона Хуана и дона Хенаро, навсегда простившись с Учителями, прыгают с вершины столовой горы. В ту же ночь Учитель и Бенефактор ушли навсегда из этого мира.

---

На дона Хуана это не произвело впечатления. Он засмеялся.

— Раскрытие реальности, — сказал он, подражая мне, — это тональ.

Я настаивал, что тоналем может быть названо Эмпирическое Эго, существующее лишь в преходящем потоке сознания или опыта человека, тогда как Трансцендентное Эго пребывает вне этого потока.

— Наблюдая, я полагаю, — сказал он насмешливо.

— Правильно, наблюдая самого себя, — сказал я.

— Я слышу твои слова, — сказал он. — Но ты не говоришь ничего. Нагуаль — это не опыт, не интуиция и не сознание. Эти термины и все остальное, что бы ты ни сказал, являются только предметами острова тоналя. С другой стороны, нагуаль — это только эффект. Тональ начинается с рождением и кончается со смертью, но нагуаль не кончается никогда. Нагуаль — беспределен. Я сказал, что нагуаль это нечто, где находиться сила — это был единственный способ упомянуть о нем. Из-за его проявлений нагуаль лучше всего понимать в терминах силы. Сегодня утром, например, когда ты почувствовал себя онемевшим и потерял дар речи, я, в сущности, успокаивал тебя, то есть мой нагуаль действовал в отношении тебя.

— Как это возможно, дон Хуан?

— Ты не поверишь, но никто не знает как. Я знаю только, что хотел целиком твоего нераздельного внимания, а затем мой нагуаль приступил к работе над тобой. Я знаю это, потому что был свидетелем его проявления, но я не знаю, как он работает.

Он замолчал. Я хотел продолжить разговор и попытался задать вопрос, но он остановил меня.

— Можно сказать, что нагуаль отвечает за творчество, — сказал он наконец и пристально посмотрел на меня. — Нагуаль — единственное в нас, что способно творить.

Дон Хуан спокойно смотрел на меня. Я чувствовал, что он определенно подводит меня к некой теме, которую, я надеялся, он объяснит подробнее. Он сказал, что тональ не создает ничего — это лишь свидетель и оценщик. Я спросил, как он объясняет тот факт, что мы конструируем великолепные здания и сложнейшие механизмы.

— Это не творчество, — сказал он, — это только формовка. Своими руками или вместе с руками других тоналей, мы можем сформировать что угодно. Группы тоналей могут формировать что угодно. Великолепные здания, как ты сказал.

— Но тогда что же такое творчество, дон Хуан?

Он пристально посмотрел на меня, прищурив глаза, усмехнулся, поднял правую руку над головой и резко двинул кистью, как бы поворачивая дверную ручку.

— Творчество вот, — сказал он и поднес ладонь к моим глазам.

Я очень долго не мог сфокусировать взгляд на его руке. Я чувствовал, что некая прозрачная оболочка сковала все мое тело так, что, не разорвав ее, я не мог перевести глаза на его ладонь.

Я боролся, пока капли пота не попали в глаза. Наконец я услышал или ощутил хлопок, и голова дернулась, освободившись.

На его правой ладони находился любопытнейший грызун, похожий на белку. Однако хвост у него был как у дикобраза, покрытый жесткими иглами.

— Потрогай его, — сказал дон Хуан тихо.

Я машинально повиновался и погладил пальцем по мягкой спинке. Дон Хуан поднес руку ближе, и тогда я заметил нечто, из-за чего у меня начались нервные спазмы: у белки были очки и очень большие зубы.

— Он похож на японца, — сказал я и истерически засмеялся.

Грызун стал расти на руке дона Хуана, и, пока мои глаза были еще полны слез от смеха, грызун стал таким большим, что буквально исчез из моего поля зрения. Это произошло так быстро, что я даже не успел перестать смеяться. Когда я протер глаза и снова посмотрел на дона Хуана, он сидел на скамейке, а я стоял перед ним, хотя и не помнил, как встал.

На мгновенье моя нервозность стала неконтролируемой. Дон Хуан спокойно поднялся, усадил меня, зажал мой подбородок между бицепсом и локтем левой руки и ударил меня по макушке костяшками правой. Эффект был подобен удару электрическим током, и я тут же успокоился.

Я хотел спросить его о многом. Но мои слова не могли пробиться через эти вопросы. До меня вдруг дошло, что я потерял контроль над голосовыми связками. Но мне не хотелось бороться, чтобы заговорить, и я просто откинулся на скамейку. Дон Хуан велел мне собраться и перестать индульгировать. У меня слегка закружилась голова. Он приказал мне писать и вручил блокнот и карандаш, подобрав их из-под скамейки.

Я сделал огромное усилие, пытаясь выдавить из себя хоть слово, и ясно ощутил, что меня вновь сковывает какая-то прозрачная оболочка. Дон Хуан хохотал, глядя на меня, а я пыхтел и стонал, пока не услышал или ощутил еще один хлопок.

Я тут же бросился записывать. Дон Хуан заговорил, как бы диктуя мне.

— Один из принципов воина заключается в том, чтобы ничему не давать воздействовать на себя, — сказал он, — и поэтому воин может видеть хоть самого дьявола, но по нему этого никогда не скажешь. Контроль воина должен быть безупречным.

Он подождал, пока я не закончу писать, и спросил меня, смеясь:

— Ты все уловил?

Я проголодался и предложил пойти в ресторан поужинать. Он сказал, что мы должны оставаться здесь до появления «надлежащего тоналя». Он серьезно добавил, что если даже этого не произойдет сегодня, то мы все равно будем сидеть на этой скамейке до тех пор, пока «надлежащий тональ» не вздумает появиться.

— Что такое надлежащий тональ? — спросил я.

— Тональ, который совершенно правилен, уравновешен и гармоничен. Предполагается, что один такой ты сегодня найдешь, или, вернее, — что твоя сила приведет его к нам.

— Но как я смогу отличить его от других тоналей?

— Об этом не думай, я покажу его тебе.

— На что он похож, дон Хуан?

— Трудно сказать, это зависит от тебя. Это представление — для тебя, поэтому ты сам и поставишь эти условия.

— Как?

— Я не знаю. Твоя сила, твой нагуаль сделает это. Грубо говоря, у каждого тоналя есть две стороны. Одна — внешняя сторона, бахрома, поверхность острова. Эта часть связана с действием и действованием — грубая сторона. Другая часть — это решения и суждения, внутренний тональ — более мягкий, более нежный, более сложный.

Надлежащий тональ — это такой тональ, где оба уровня находятся в идеальной гармонии и равновесии.

Дон Хуан замолчал. К тому времени стало довольно темно, и мне трудно было записывать. Он велел мне потянуться и расслабиться и сказал, что день сегодня был очень утомительным, но очень полезным. И что он уверен в том, что надлежащий тональ появится.

Десятки людей прошли мимо. Расслабившись, минут десять-пятнадцать мы сидели молча. Затем дон Хуан резко поднялся.

— Ей-богу, ты это сделал! Посмотри, кто там идет. Девушка!

Кивком головы он указал на молодую девушку, которая пересекала парк и приближалась к нашей скамейке. Дон Хуан сказал, что эта молодая женщина была надлежащим тоналем и что если она остановится и заговорит с кем-то из нас, то это будет необычайным знаком, и мы должны будем сделать все, что она захочет.

Я не мог ясно рассмотреть черт лица молодой женщины, хотя было еще довольно светло. Она прошла мимо в двух шагах от нас, но не глядя на нас. Дон Хуан велел мне догнать ее и заговорить с ней.

Я побежал за ней и спросил о каком-то направлении. Я подошел к ней очень близко. Она была молода, наверное, лет двадцати пяти, среднего роста, очень привлекательная и ухоженная. Ее глаза были ясными и спокойными. Она улыбалась мне. В ней было какое-то очарование. Мне она очень понравилась, так же, как и те три индейца.

Я вернулся к скамейке и сел.

— Она воин? — спросил я.

— Не совсем, — ответил дон Хуан, — Твоя сила еще не настолько отточена, чтобы привести воина. Но у нее очень правильный тональ. Такой, который может стать надлежащим тоналем. Воины получаются из такого теста.

Его заявление очень заинтересовало меня. Я спросил, могут ли женщины быть воинами. Он посмотрел на меня, явно пораженный моим вопросом.

— Конечно могут, — ответил он. — И они даже лучше мужчин экипированы для пути знания. Мужчины, правда, немного устойчивей, но все же у женщин явно есть небольшое преимущество.

Я удивился, что мы никогда не говорили о женщинах в связи с его знанием.

— Ты мужчина, — сказал он, — поэтому я использовал мужской род, когда говорил с тобой. Только и всего. Остальное все то же.

Я хотел продолжить расспросы, но он махнул рукой, как бы закрывая эту тему. Он посмотрел наверх. Небо было почти черным, но оставались еще участки, где облака были слегка оранжевыми.

— Конец дня — твое лучшее время, — сказал дон Хуан. — Появление этой молодой женщины на самом краю дня является знаком. Мы разговаривали о тонале, поэтому этот знак относится к твоему тоналю.