Степан Гречко - Решения принимались на земле

• Название: Решения принимались на земле
• Автор: Степан Гречко
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: Автор книги — начальник оперативного отдела штаба 5 и воздушной армии В своих воспоминаниях он рассказывает о боевых делах авиаторов в годы Великой Отечественной войны, о встречах с видными военачальниками С. М. Буденным, И. С. Коневым, Р. Я. Малиновским. Teпло и проникновенно пишет автор о прославленных летчиках 5-й воздушной армии, показывает роль таких авиационных командиров, как С К. Горюнов, К А. Вершинин. Е. М Белецкий. В Г Рязанов, И. С. Полбин и других. Книга рассчитана на массового читателя.

---

Почти четырехсоткилометровый марш был осуществлен исключительно организованно и скрытно от врага. Гвардейцы 5-й общевойсковой и 5-й танковой армий под надежным прикрытием с воздуха своевременно вышли в район Прохоровки навстречу рвавшимся к Курску отборным немецко-фашистским танковым и пехотным дивизиям и утром 12 июля вступили в знаменитое Прохоровское сражение — одно из самых крупных и напряженных танковых сражений Великой Отечественной войны. Только в итоге первого дня этого сражения противник потерял до 400 "тигров", "пантер" и "фердинандов", более 10 тысяч солдат и офицеров, большое количество артиллерийского вооружения, автомашин и окончательно утратил свои наступательные возможности. Танковое сражение под Прохоровкой, ведущая роль в котором принадлежала войскам 5-й гвардейской танковой армии генерала П. А. Ротмистрова, свело на нет планы гитлеровского командования прорваться к Курску с юга. Поскольку все эти боевые события происходили в полосе Воронежского фронта, обе гвардейские пятерки — армии генералов А. С. Жадова и П. А. Ротмистрова, а также авиакорпуса генералов А. С. Благовещенского и Н. П. Каманина остались в составе этого фронта.

Когда танковое сражение под Прохоровкой подходило к концу, командующий фронтом генерал-полковник Конев вызвал к себе в городок Короча, в свою прифронтовую резиденцию, генералов Горюнова, Алексеева и Селезнева, Естественно полагая, что настал конец нашему пребыванию в тылу, я решил вместе с подполковником Смирновым и капитаном Гадзяцким подготовить необходимые расчеты на передислокацию управления и штаба армии к новому месту расположения, то есть ближе к переднему краю. Оказалось, однако, что такие расчеты были уже сделаны: мои подчиненные предвосхитили замысел начальника, заблаговременно подготовив все документы.

С возвращением командующего армией, его заместителя по политчасти и начальника штаба из Корочи в Репное началась спешная подготовка к перебазированию. Я выехал к начальнику оперативного управления фронта, чтобы уточнить детали передислокации и разузнать, какие новые соединения должны войти в состав воздушной армии. Владимир Иванович (теперь я знал его фамилию, имя и отчество) подробно ознакомил меня с боевой обстановкой на Курской дуге, в частности на белгородском направлении, подчеркнув при этом, что успех наших танковых сил в сражении под Прохоровкой окончательно сбил спесь с гитлеровцев.

Насчет новых авиасоединений генерал Костылев ничего определенного не сказал: узнаете, мол, завтра. И действительно, сутки спустя поступило распоряжение — командованию 5-й воздушной принять в оперативное подчинение 1-й штурмовой авиакорпус генерала В. Г. Рязанова, 1-й бомбардировочный авиакорпус полковника И. С. Полбина, 4-й истребительный авиакорпус генерала И. Д. Подгорного и 511-й разведывательный авиаполк. Авиационные соединения генерал И. С. Конев хорошо знал по предшествовавшим боевым операциям. Нам же только предстояло знакомиться с ними.

Первым к генералу С. К. Горюнову прибыл для знакомства и получения необходимых указаний командир штурмовиков генерал-лейтенант авиации Василий Георгиевич Рязанов. Мне было приказано подробно записывать все просьбы и претензии командиров авиакорпусов, с тем чтобы впоследствии обеспечить выполнение их требований и запросов.

Командир 1-го штурмового выглядел очень усталым и, казалось, даже не совсем здоровым, но как-то сразу стряхнул с себя усталость, предельно четко доложил командарму о состоянии авиакорпуса. Для доукомплектования 266-й и 292-й авиадивизий попросил не менее 60 самолетов Ил-2. Просьбу обосновал тем, что обе дивизии в последних боях действовали на главном направлении, понесли значительные потери. Не преминул добавить, что корпус действует, как правило, самостоятельно, независимо от соседних авиасоединений: штурмовики двух дивизий наносят удары по врагу, а 203-я истребительная дивизия своими силами прикрывает их. Щтурмовики и истребители вместе базируются на аэродромах, вместе готовятся к выполнению боевых задач, что позволяет им действовать особенно слаженно.

С большой душевной теплотой комкор охарактеризовал всех трех подчиненных ему командиров дивизий, начальников штабов и политотделов. Особо выделил комдива генерала Ф. А. Агальцова. Сказал, в частности, что комдив Агальцов в самый кризисный момент танковой битвы под Прохоровкой исключительно умело содействовал силами своей авиадивизии общевойсковой и танковой армиям в отражении вражеских атак и что его штурмовики крепко потрепали фашистские бронированные армады.

Назвал генерал Рязанов и лучших летчиков корпуса, отличившихся в боях на Курской дуге. У меня сохранилась фронтовая тетрадь, в которой значатся фамилии этих авиаторов: лейтенанты Б. В. Лопатин, Г. П. Александров, А. С. Бутко, командир 270-го истребительного авиаполка майор В. А. Меркушев, командир звена того же полка С. Д. Луганский, командир звена 247-го истребительного авиаполка И. Ф. Базаров.

В той же рабочей фронтовой тетради есть и такая запись, на первый взгляд не совсем обычная: "Договориться с тыловиками фронта об обеспечении рязанцев новым обмундированием. Они сильно обносились, их надо срочно одеть и обуть". Так записано в тетради. В действительности же все было несколько проще. Некоторая часть летного и технического состава корпуса не имела еще введенных в начале года новых знаков различия — погон. Был разнобой — одни в погонах, другие со старыми знаками различия. Вот и решили "кстати" попросить новое обмундирование. Просьба была удовлетворена.

Пока командарм и комкор разговаривали между собой, я вспоминал, где и когда видел генерала Рязанова, откуда знакома его манера как-то по-особенному наклонять голову и чуть-чуть сутулиться во время разговора. Вспомнил, что до войны, когда учился на первом и втором курсах Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского, не раз слушал его содержательные лекции по теории воздухоплавания. Нам, слушателям, безусловно, было известно, что В. Г. Рязанов — профессиональный военный летчик, академическое образование завершил в нашей же академии — на пять лет раньше меня, в 1935 году. По окончании академии был командиром и комиссаром авиабригады, а затем получил назначение на преподавательскую работу.

Вскоре после того как генерал Рязанов отбыл к себе, к командарму уверенно вошел плотный русоволосый полковник среднего роста, с поблескивавшей над левым нагрудным карманом кителя Золотой Звездой Героя Советского Союза. Громко отрекомендовался:

— Командир первого бомбардировочного авиакорпуса полковник Полбин!

Так вон он какой, прославленный бомбардир! Я уже кое-что знал о нем фамилия среди авиаторов известная. Командир бомбардировочного полка, отличившегося в боях на реке Халхин-Гол, активный участник боев в районе Смоленска и под Москвой, герой Сталинграда. Иван Семенович, известен как великолепный летчик, теоретик и практик, тактики группового бомбометания с пикирования, автор и первый исполнитель бомбардировочной "вертушки", обеспечивавшей высокую эффективность поражения малоразмерных целей при групповых ударах с пикирования. Таким, его. знали в воздушных войсках. И не только в воздушных.

С точки зрения авиационных стандартов И. С. Полбин уже не молод. Как-никак тридцать восемь лет, должность — комкор, но по-прежнему летчик не расстается с самолетом, лично водит группы бомбардировщиков на выполнение боевых заданий.

Пока я не без интереса разглядывал Ивана Семеновича Полбина, он по приглашению командарма присел к столу, стал докладывать о составе своего корпуса и его боевых возможностях. Доложил коротко, без лишних слов. Летчики обеих бомбардировочных дивизий — ими командуют Федор Иванович Добыш и Гурий Васильевич Грибакин — обучены наносить бомбовые удары с пикирования, в ходе боев продолжают совершенствовать свое мастерство. Многое сделано в этом направлении. Еще больше предстоит сделать. Имеются кое-какие соображения, но говорить о них рано. И тут же без перехода просьба: так как своих истребителей корпус не имеет, закрепить за ним 302-ю истребительную авиадивизию.

О недокомплекте боевых самолетов Иван Семенович доложил с заметной грустью в чуть прищуренных серых глазах: не хватает сорока бомбардировщиков Пе-2, в последних боях потеряли несколько отличных экипажей…

Командир 4-го истребительного авиакорпуса — молодой, высокий, по-мужски красивый и обаятельный — генерал Иван Дмитриевич Подгорный сразу начал с просьбы: корпус понес большие потери в людях и боевой технике, поэтому требуется его срочное пополнение. Нужно не менее 70 самолетов Ла-5 и 20 летчиков.

Когда зашла речь о закреплении истребительной дивизии за 1-м бомбардировочным авиакорпусом, Иван Дмитриевич сразу же согласился удовлетворить просьбу полковника Полбина. О летчиках-истребителях этой дивизии генерал Подгорный сказал, что они действительно отлично сработались с экипажами бомбардировщиков. Особенно умело, как он сказал, в последних боях действовали, прикрывая полбинцев, группы истребителей под командованием Кирилла Евстигнеева и Павла Брызгалова. Из молодых летчиков комкор похвалил Ивана Кожедуба. Бои на Курской дуге стали для выдающегося летчика-истребителя боевым крещением.