Лорел Гамильтон - Глоток Мрака

• Название: Глоток Мрака
• Автор: Лорел Гамильтон
• Жанр: Фэнтези

Поскольку на данный момент не существует единого перевода, здесь собраны все найденные куски:

sheally (с редактурой just_a_viewer): главы 1-5;

minibulka: главы 6-48.

---

— Теперь мы должны вернуться в сад и положить его в кровать.

Шолто не спорил, только потянул нас к двери. Он попросил, чтобы полицейский открыл ее нам.

Доктор крикнул через открытую дверь:

— Вы расплавили стены в палате, где лежали, принцесса Мередит.

Мне извиниться? Я не контролировала то волшебство. Казалось, что уже прошло несколько дней с тех пор, как я проснулась в этой больнице.

Крик доктора обратил на нас внимание других. Мы шли мимо людей, которые замирали глядя на нас. Теперь уже слишком поздно скрываться.

— Есть здесь другой пациент на пороге смерти? — спросила я.

Доктор показал на бокс с кислородным питанием. Женщина в кровати смотрела на нас заплаканными глазами.

— Вы ангелы?

— Вряд ли, — сказала я.

— Вы можете помочь, пожалуйста?

Мы обменялись с Шолто взглядами. Я начала говорить, что нет, но одна из белых роз упала с моей короны на кровать. И осталась лежать там, яркая и живая. Женщина взяла ее в руки и снова заплакала.

— Спасибо.

— Отведи нас домой, — прошептала я Шолто.

Он повел нас вокруг кровати, и в следующий момент мы оказались на краю сада за костяными воротами. Мы вернулись, спасли Мистраля и Дойла, но я еще долго буду вспоминать лицо этой женщины. Почему бутон упал на ее кровать, и почему это, казалось, помогло ей? Почему она благодарила нас?

Горбатый целитель, Генри, открыл нам костяные ворота. Мы должны были поменять положение, чтобы пройти с Дойлем на руках через ворота, которые закрылись позади нас, оставляя Генри вне сада. Послание было ясное — никто другой не должен войти внутрь.

Я внезапно почувствовала усталость, ужасную усталость. Мы положили Дойла около все еще спящего Мистраля, раздели Дойла и легли на кровать. Наши руки все еще были крепко связаны, поэтому наши движения были неуклюжими, но мы, казалось, знали, что должны были лежать между этими двумя мужчинами. Я не думала, что смогу уснуть с шипами на руках и в короне на голове, но сон накрыл меня волной. За мгновение до этого я видела коронованного цветущей короной Шолто, рядом с Мистралем. Я прижалась всем телом к Дойлу, и сон нахлынул на меня, и я уснула сном, полным сновидений.

Глава 15

Сон начался как многие другие мои сны в волшебной стране — на холме. Я знала, что это не был реальный холм. Это было скорее представление зеленого холма. Может быть он существовал только в снах и видениях, или, наоборот, был первым холмом, с которого были скопированы все другие. Равнина, простиравшаяся вокруг холма, была зеленым обработанным полем. Я стояла на этом холме и могла видеть, как в волшебную страну пришла война, и видела сухую и мертвую равнину. Но сейчас она была жива. Пшеница была золотой, как будто поспел осенний урожай. Но дальше были поля с посадками, на которых растения еще были небольшими и только прорастали из богатой земли. Равнина, как и холм, были реальными. Я знала, что под ногами была настоящая земля и если спуститься на равнину, то можно коснуться растений, растереть колосья между пальцами и увидеть зерна, освободившиеся от шелухи, и все это будет реально.

На холме было дерево — огромный дуб. У части дерева были первые весенние зеленые листочки, у другой — большие зеленые листья с крошечными завязями желудей, еще были зеленые листья конца лета с уже почти созревшими желудями, и еще разноцветные осенние листья с коричневыми желудями, готовыми к сбору, а часть — голые ветви, которые бывают только зимой, с несколько еще цеплявшимися за ветви желудями и высушенными коричневыми листьями. Я смотрела на темные голые ветви и знала, что они не мертвы, а только отдыхают. Когда я впервые увидела это дерево, оно было мертвым и безжизненным, теперь же оно стало таким, каким и должно было быть.

Я коснулась коры и почувствовала глубокую, резонирующую энергию, которой обладают старые деревья. Если внимательно слушать некоторое время, то это можно услышать, но не ушами. Это можно услышать руками или лицом, если прижаться к прохладной грубой коре. А если обнять ствол, то чувствуешь жизнь дерева всем телом. Сначала это только медленная, глубокая пульсация жизни дерева, и только позже понимаешь, что это сама земля, словно у планеты есть собственный пульс.

На мгновение я почувствовала как заворочалась подо мной планета, и схватилась за дерево, как будто это был единственный якорь в этой действительности. Оторвавшись от дерева, продолжавшего стоять на вершине, я больше не чувствовала пульса земли. Это был удивительный подарок — ощущать гул и поток самой планеты, ведь я была смертна, а смертным не дано слышать пульс планеты. Мы можем лишь мельком увидеть божественное, но жить с таким знанием каждый миг могут святые или безумцы.

Я почувствовала запах роз прежде, чем повернулась и увидела укутанную фигуру Богини. Она всегда скрывала от меня свое лицо и видны были только проблески ее рук или линии рта, и каждый из них был каждый раз разным, как будто она меняла возраст с молодого до старого, лицо — с одного на другое. Она была Богиней, она была одновременно всеми женщинами. Глядя на нее я поняла, что она походила на пульс планеты. Ее невозможно ясно видеть или удерживать ее образ в памяти, не становясь при этом слишком святым, чтобы жить, или слишком безумный, чтобы просто функционировать. Встреча с Богиней — поразительная вещь, но тяжелая.

— Если бы это место умерло, то умерла бы не только волшебная страна, Мередит. — Ее голос был таким же многоликим, как и ее тело, он соединял в себе множество голосов, перетекавших друг в друга, и невозможно было сказать, каков из них принадлежит именно Богине.

— То есть реальность привязана к этому месту? — спросила я.

— А разве это не реально?

— Да, это реально, но это не реальность. Это не ни волшебная страна, ни смертный мир.

Она кивнула и легко улыбнулась, как будто я сказала что-то умное. Это заставило и меня улыбнуться. Как будто в детстве вам улыбнулась мать и улыбаешься ей в ответ, потому что ее улыбка — только для тебя, и это так правильно. Для меня так улыбались отец и бабушка.

Горе прошло ударом через мое сердце. Месть и дикая охота отсрочили его появление, но оно было во мне, ожидая подходящего момента. Ведь нельзя скрыться от горя, только отложить, но когда-нибудь оно настигнет вас.

— Я не могу помешать своим людям хотеть причинять вред.

— Ты помогла мне спасти Дойла и Мистраля. Но почему не бабушку?

— Это вопрос ребенка, Мередит.

— Нет, Богиня, это человеческий вопрос. Когда-то я хотела быть сидхе больше всего на свете, но именно моя человеческая кровь и кровь брауни даю мне силу.

— Ты думаешь, что я смогла бы к тебе придти, не будь ты дочерью Эссуса?

— Нет, но если бы я при этом не была еще внучкой Хетти и правнучкой Дональда, то не смогла бы спасти Дойла в человеческой больнице. Не только кровь сидхе делает меня подходящим для тебя инструментом.

Она стояла там в тени, и ее руки удерживали плащ.

— Ты сердишься на меня.

Я начала было это отрицать, но поняла, что Богиня права.

— Так много смертей, Богиня, слишком много заговоров. Дойл за последние несколько дважды почти погиб. Холод для меня потерян. Я старалась защищать себя и своих людей. — Я коснулась своего живота, плоского, как будто я не была беременна. И я испугалась.

— Не бойся, Мередит. Ты еще не видишь себя беременной, а значит здесь ты выглядишь именно так, как представляешь себе.

Я попыталась успокоить свой бешеный пульс.

— Спасибо.

— Да, есть смерть и опасность, но есть и дети. Вы познаете радость.

— У меня слишком много врагов, Мать.

— Количество твоих союзников растет с каждым твоим волшебством.

— Ты действительно уверена, что я доживу до момента, когда займу темный трон?

Ее молчание походило на ветер, несущийся через равнину. И этот неприветливый звук внезапно заставил меня задрожать, не смотря на пригревающее солнце.

— Ты не уверена.

— Я вижу много путей, множество сделанных выборов. Некоторые из них приводят тебя к трону. Некоторые нет. Даже твое собственное сердце еще не выбрало — хочешь ли ты занять трон.

Я помнила моменты, когда была готова обменять всю летнюю страну на жизнь с Дойлем и Холодом. Но эта мечта уже потеряна.

— Я желала бы оставить всю волшебную страну и остаться жить с Дойлом и моими мужчинами, но Кел выследит и убьет нас. У меня нет другого выбора, кроме как занять трон или умереть.

Теперь на ее руках проступил возраст.

— Я сожалею, Мередит. Я думала лучше о моих сидхе. Я думала, что они сплотятся вокруг тебя, когда увидят возвращение моей благодати. Они потеряны больше, чем я думала. — Горе в ее голосе было таким густым, что хотелось плакать.

Она продолжала:

— Возможно пришло время благословить людей.