Дмитрий Федотов - Магиня

• Название: Магиня
• Автор: Дмитрий Федотов
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Они пели о моем спасении от творческих и душевных мук, по крайней мере, на время. И я выскочил из редакции в промозглый сентябрьский вечер.

Город был захвачен туманом, что в сентябре здесь — дело обычное, но создающее ряд неудобств. Например, когда вам нужно как можно быстрее попасть на другой конец города, а вы принуждены тащиться в собственной машине со скоростью престарелого тяжеловоза. Вообще туман, как природное явление, при наблюдении его со стороны, весьма необычен и даже по-своему красив. Его поэтически сравнивают то с молоком, то с ватой или сливками — в зависимости от плотности тумана, освещения и настроения наблюдателя. Но лишь попав в него, все эпитеты меняются на полярные — и ведь тоже вполне обоснованно! С изнанки туман выглядит полной противоположностью себе самому. Странная бесцветная муть в паре с гнуснейшей разновидностью дождя — нудной и бесконечной моросью — все, что остается бедным горожанам вместо солнца и осенней палитры природы.

Я медленно ехал по забитым клубками и лентами тумана улицам, и через короткое время возникло неприятное ощущение, что еду по кладбищу: ни машин, ни людей, ни освещенных окон. Правда, минут десять спустя, я разглядел впереди разноцветные блики и отсветы реклам и витрин и вскоре с облегчением вывернул на Центральный проспект, пронзавший город насквозь. Лохматая сырость здесь изрядно поредела и плавала теперь отдельными клочьями где-то на уровне вторых этажей, временами скрывая крикливые вывески всех этих реформаторских контор и бесконечных магазинов. Но вечерняя жизнь на местном «бродвее», несмотря на это, била ключом.

У ресторана «Сибирь» уже перемигивались три патрульных джипа, из концертного зала выливалась пестрая горластая толпа наших меломанов, а с набережной доносились такие разудалые вопли и хохот, что было ясно — туман для них, как рыбий хвост коту.

По адресу, указанному Олегом, я добрался без приключений и даже сразу попал в нужный подъезд, хотя в наших «монолитках» найти что-нибудь, как правило, проблема. Первым, на кого я наткнулся, оказался вовсе не труп и даже не Ракитин. Знакомый хмурый верзила в черной форменной куртке патрульного, готовой лопнуть на богатырских плечах, полностью загораживал проем входа на площадку этажа. Меня он в упор не видел, уставившись куда-то в пространство между верхними лестничными маршами и изредка вяло смаргивая — по-моему, он спал самым натуральным образом. Это был не кто иной, как наш «непримиримый борец с уличной преступностью» и большой любитель пива сержант Степан Бульба. Вступать с ним в контакт я посчитал за бесполезную трату времени, поэтому, заглянув в узкую щель между могучим кожаным локтем и стеной, я не громко, но внятно сказал:

— Эй, капитан, пресса уже здесь!

Из ближней квартиры высунулась знакомая взъерошенная голова и сказала:

— Пропустить!

— Это ты кому? — поинтересовался я, потому что черная кожаная глыба не шелохнулась.

— А, черт! — Ракитин, начальник оперативного отдела криминальной милиции города и мой лучший друг, появился на площадке и рявкнул «бдительному» Степану над ухом. — Сержант Бульба!

Эффект был потрясающим: Степа вздрогнул и молниеносно скользнул спиной к стене, а в руке его угрожающе выставилась увесистая дубинка. Но в следующую секунду он уже оценил ситуацию и обреченно вытянулся «во фрунт».

— Простите, Олег Владимирович, задремал — вторые ведь сутки на ногах.

— Ладно, — буркнул Ракитин и кивнул мне головой. — Идемте, Холмс, удивлять буду.

Да, посмотреть было на что! В первый момент мне показалось, что на темно-красном ковре в гостиной, больше похожей на будуар европейской принцессы восемнадцатого века, лежит одна из статуэток Родена, увеличенная до естественных размеров и зачем-то брошенная здесь.

Нагая женщина на ковре, во всяком случае, вполне могла бы стать прообразом творений гения, но… это была Анна Леонтьевна Закревская, несостоявшийся доктор психологических наук, она же — Энни-Шоколадка, проститутка высшей квалификации, гетера. В респектабельных университетских кругах о ней говорили как о талантливом социопсихологе и психоаналитике и… при случае с удовольствием пользовались ее «услугами». Бытовало также мнение, что Анна сменила профессию только для того, чтобы собрать материал на докторскую диссертацию.

Однако загадка заключалась не в этом. Точнее, их было две. Во-первых, сыщики не нашли ни одного документа на имя Анны Леонтьевны Закревской, а во-вторых, при наличии явных следов борьбы начисто отсутствовали чьи бы то ни было отпечатки пальцев, кроме хозяйских. Создавалось впечатление, будто она специально бродила по квартире, хватаясь за что ни попадя и сея хаос и беспорядок, а потом в порыве безотчетного мазохизма схватила бронзовый канделябр (XVIII век, Франция, на восемь свечей, вес — пять килограммов) и проломила себе голову точно над правым виском, что и засвидетельствовано в протоколе осмотра тела.

«Ха-ха — четыре раза», — как сказала одна моя старая знакомая, обнаружив, что у нее в автобусе разрезали сумочку и стащили кошелек с зарплатой. Я смотрел на Олега, держа наготове диктофон, а он смотрел на меня, и мы оба некоторое время надеялись, что другой откроет рот и внесет ясность в то дурацкое положение, в котором оказалась вся группа плюс журналист Котов. «Гляделки» продолжались довольно долго и, убедившись наконец, что проку от них никакого, Олег скомандовал «брэк». Эксперт собрал свои пожитки и виновато удалился, санитары унесли тело, а мы с Ракитиным, прихватив проснувшегося сержанта, отправились в управление.

«…Дело было вечером, делать было нечего. Дима пел, Олег молчал, Николай ногой качал…» — это почти про нас, а Николай Матвеевич Берест, комиссар криминальной милиции Сибирска, сидя по обыкновению на подоконнике, пытался в это время переварить добытую нами информацию с помощью заветной вересковой трубки, набитой его любимым табаком «Герцеговина Флор», и стакана с любимой минеральной водой «Сибирские Афины».

Опрос соседей, как и осмотр квартиры, тоже ничего не дал, кроме неясного чувства собственной неполноценности. Впрочем, здесь я говорю только о себе. А так мы просто сидели, курили, тянули из бутылок степлившуюся «минералку» и ждали, когда кого-нибудь осенит дельная мысль.

— Кому выгодно? — неожиданно глубокомысленно изрек Олег.

— Что? — не понял я.

— Древняя формула юриспруденции, — откликнулся Берест. — Тут масса вариантов: соперничество, ревность, месть за неоправдавшиеся надежды, наконец — просто пьяная драка…

— Она была пьяна? — я снова вытащил диктофон.

Николай подозрительно покосился на него и погрозил мне похожим на ствол кольта сорок пятого калибра пальцем.

— Никаких интервью и «прямых включений»! Следствие только начинается. Что скажу, то и напишешь, понял?

— А как же свобода слова и информации? — прищурился я, нажимая кнопку записи.

— Димыч, сломаю и скажу, что так и было! — нахмурился бравый комиссар. — Ты же знаешь правила.

— Так была Шоколадка пьяна или нет? — я убрал диктофон и достал карманный ноутбук и стилос.

— Ну, не то, чтобы очень, но и не совсем уж, — Олег сунул пустую бутылку под стол. — Ноль-четыре или ноль-пять промилле: бутылка пива или стакан вина… Короче, если ссора, по крайней мере, не пьяная.

— А какая?

— Да никакой! — Николай вдруг соскочил с подоконника и принялся расхаживать из угла в угол, размахивая трубкой. — Черт побери! Ведь не сама же она себя?!

— Не сама, — откликнулся Ракитин, — но… похоже, все-таки сама.

— Канделябром? Двумя руками? В висок?!

— А что?

— Ты сам попробуй. Пресс-папье, например, а мы посмотрим, — Берест снова сел, на этот раз прямо на стол. — Давай, следственный эксперимент номер один!..

Мне между тем удалось ухватить за виляющий хвостик одну верткую мыслишку и вытянуть на свет, но вид ее оказался весьма непрезентабельным. Как бывший врач, я понимал, что этого не может быть, но тем не менее я встрял с ней в спор профессионалов:

— Братцы, а как по-вашему, у кого могут быть одинаковые отпечатки пальцев?

— Ни у кого, — автоматически отреагировал Олег и тут же повернулся ко мне. — Собственно, что ты имеешь в виду?

— Ну, если предположить, — продолжал я, чувствуя себя круглым идиотом, — что у преступника точно такие же отпечатки пальцев, то все сходится. Близнецы или двойники например…

— Гениально! — хмыкнул Ракитин. — В тебе сейчас кого больше — врача или фантаста? Даже Степа знает, что у близнецов не бывает идентичных отпечатков. К тому же у Закревской нет ни братьев, ни сестер. Сюжет для романа…

— Для уголовного дела, — неожиданно серьезно отозвался Николай. — Ежу понятно, что это не самоубийство, — он слез со стола и уселся в свое официальное кресло. — Так, треп окончен, начинается отработка версий: убийство с целью ограбления или из мести. Ракитин, какую легенду предпочитаешь?