Оксана Робски - Эта-Тета

• Название: Эта-Тета
• Автор: Оксана Робски
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-17-056968-7; ISBN 978-5-271-22634-2; ISBN 978-985-16-6452-4

Фиолетовые инопланетяне, внезапно появившись на Рублево-Успенском шоссе, ничего не могут изменить в размеренном существовании его обитателей. Но горестные и смешные истории о любви-нелюбви, об изменах и ревности помогают им что-то понять о странной земной жизни и даже, многое почувствовать и испытать. Например, любовь…

---

Поэтому мы не прибегали к гипнозу, но спокойно путешествовали по городу. В новенькой, блестящей машине. Каких, если не соврал продавец, в Москве больше ни у кого не было.

— Смотри, — сказал Млей где-то в середине Ленинградки, — это гражданин Сириуса!

На обочине дороги стоял типичный сириусянин с вытянутой, как яйцо, головой и огромными, на поллица глазами. Своей тоненькой длинной рукой он пытался остановить проезжающие мимо такси.

Машины не останавливались, обдавали его грязью, он поворачивался, смотрел им вслед и ругался. На его тоненьких белых ногах были надеты синие резиновые сапоги.

Мы остановили машину и подошли.

Как это записано в своде законов Межгалактического Путешественника, мы встали напротив него, приложив к голове правую руку, и я произнёс:

— Мы граждане планеты Тета. Поговори с нами.

Он неохотно приложил к своей яйцеподобной голове руку и проговорил, не сводя глаз с дороги:

— Я гражданин Сириуса. Я согласен на контакт. — И тут же снова вытянул руку, останавливая такси. — Вообще не останавливаются, — пожаловался он.

— Может, тебя подвезти? — предложил я.

— Ой, — обрадовался сириусянин, — а можно? Мне в Шереметьево.

Он сел назад.

— Меня зовут Ха.

Мы с Млеем представились.

Ха попал в катастрофу. Что случилось с его кораблём, он не знает. Последнее, что он помнит — как в корабле потух свет и ремни катапульты врезались в его тело. Очнулся он уже тут, на Ленинградке.

— Устроился на работу, — рассказывал Ха, протягивая тонкие руки к кондиционеру и грея их одну о другую. Я подрегулировал температуру в салоне, чтобы ему проще было согреться.

— Кем? — обернулся к нему Млей.

— Инопланетянином. На фирму. — Он вытащил свои ножки из сапог и поджал их под себя. — Ношу рекламный щит. «Дублёнки тут». Платят, конечно, мало, но комнату снять удалось.

Он достал из сапога портативное жидкокристаллическое переговорное устройство.

— Аккумулятор сел, — пожаловался Ха, — на связь не могу выйти. У вас какая зарядка?

Я взял его рацию и покрутил в руках.

— Нет, не знаю. У нас другая, — сказал я.

— Вот чёрт! И из них никто не знает, я уже во все магазины электроники заходил, они говорят завезут на следующей неделе! Врут! Я тут уже полгода торчу!

— А в Шереметьево зачем? Встречаешь кого? — спросил Млей.

— Да нет, карта же у меня! — обрадовался Ха и достал из сапога свёрнутый в трубочку листок. — Вот! Межпланетная карта чудом оказалась у меня в руке, когда я катапультировался. — Он протянул нам листок.

— И что? — не понял я.

— Вот, езжу в Шереметьево каждый день. На такси вся зарплата и уходит. Показываю им карту, говорю: мне сюда. Вот же, всё ясно нарисовано: вот Земля, вот Сириус.

— А они? — спросил Млей.

— Говорят, завтра приезжайте, наладим сообщение с вашим Сириусом. А один раз даже в сумасшедший дом звонили. Ну точно, нет аккумуляторов?

— Нет, Ха, точно нет, — заверил его я.

— А вы как устроились? — спросил он, убирая переговорное устройство обратно в сапог.

— Нормально, — неопределённо ответил Млей, — в гостинице, на Рублёвке.

— Круто, — согласился Ха. — А у меня в комнате потолок протекает, и тётя Зоя за стенкой так пьёт, что, боюсь, у неё белая горячка начнётся. И она весь наш дом или сожжёт, или ещё чего… Я уже ей и милицией угрожал, ничего не помогает… А вы когда обратно?

— Через шесть месяцев, — сказал Млей.

— Я, может, с вами полечу. Всё-таки от Теты до Сириуса ближе. Да, точно, я с вами, договорились?

— Договорились, — кивнул я. — А много у вас на Ленинградке продажной любви?

— Много! Только какая это любовь! Дождётся девка, пока заснёшь, да все карманы обчистит! У меня-то, хорошо, карманов нет, но ребята рассказывали такие истории! А любовь у них только с их сутенёром.

Мы подъехали к Шереметьеву.

— Вы езжайте, — сказал Ха. — Не ждите меня: может, сегодня улечу.

— А если не улетишь, как тебя найти-то? — спросил Млей.

— Вот где вы меня взяли, я там каждый день, с 9 до 6, кроме воскресенья. И плакат на мне: «Дублёнки тут». Мимо не проедете, я ещё внимание привлекаю: прыгаю и всё такое…

— Ладно, — пообещал я, — найдём.

— Счастливого пути! — на всякий случай сказал Млей.

— Спасибо… А если не улечу, слушайте, рублей пятьсот не найдётся?

Я дал ему денег. Ха пообещал вернуть.

Сзади уже сигналили машины. Ха быстро юркнул в своих резиновых сапогах в стеклянные двери зала вылетов.

— Домой полетит… — сказал я.

— Да, — вздохнул Млей. Парковщик недовольно махнул палочкой, и Млей нажал на газ.

Глава 12

Я ждал продавца у стеклянных дверей. Как обычно. И он, как обычно, ждал меня тоже.

Уже не стесняясь, как раньше, радостно подбежал ко мне, схватил меня за руки и закружил в танце.

Люди, обедавшие в ресторане напротив, смотрели на нас и улыбались.

Не улыбалась только одна женщина. Она была в светлом плаще и шёлковом платочке на шее.

Она во все глаза смотрела на своего мужа. И на женщину рядом с ним. На ту, из-за которой всё так изменилось в их семье. Её муж — такой родной, такой близкий человек! — вдруг стал совершенно чужим. Нет, он её не обижает, конечно. Но — эта безразличная вежливость, этот отсутствующий взгляд и эта вечная улыбочка, блуждающая на губах… улыбочка, посвященная НЕ ЕЙ.

Она не знала, зачем пришла сюда. Зачем хотела убедиться в том, что могло оставаться лишь догадкой… которую можно прогнать от себя… или забыть…

Продавец потащил меня за руку к лифту, вниз, и там — в цветочном киоске — подарил мне огромный букет георгин.

Цветы здесь были очень дорогие, и ему пришлось заранее договариваться с девочками, но они всё поняли, пошли на встречу, — и вот теперь его любимая радостно прижимает букет к груди. Он пригласил меня в кафе, а я, опустив глаза, сказал, что хотел бы остаться с ним наедине. Если он, конечно, не против.

— Нет, не против! — воскликнул продавец.

Он заволновался, руки его вспотели, мысли носились в голове, как люди во время землетрясения — беспорядочно и отчаянно. Он понимал, что такой шанс упускать нельзя: сама предложила! А если не придёт домой ночевать, что он скажет жене? Ничего не скажет, просто не придёт! Но у неё давление… Где же они могут побыть наедине? На даче у напарника!

— Постой вот здесь одну минутку! — попросил он меня и с горящими глазами побежал обратно в магазин. Пробежал мимо своей жены. Он был так молод и так счастлив!

За две лишних смены напарник отдал ему ключи от домика своей бабушки. В районе Николиной горы. Маленький такой домик, дед когда-то построил своими руками, а бабушка отказывалась и переезжать, и продавать его. Так и умерла там, на Николиной. А теперь домик стоит целое состояние!

— Ты аккуратней там! — предупредил продавца напарник.

Осталась жена.

Он набрал домашний номер. Никто не ответил.

«Наверное, в магазин пошла. Хотя — поздно уже».

Позвонил на мобильный.

— Алло! — как всегда ласково ответила жена.

Быстро, чтобы не передумать, он сказал:

— Я на рыбалку уезжаю, с напарником. Ты не волнуйся. Завтра после работы я сразу домой.

— Хорошо, — не стала возражать жена, и он облегчённо вздохнул. Надо же, как все, оказывается, просто!

— Целую тебя, — сказал он с благодарностью.

— И я тебя, — сказала жена.

Она смотрела на меня почти в упор. И видела не другую женщину, нет! Её муж никогда бы не полюбил другую женщину. Она узнавала саму себя, только моложе, свежее и красивее.

И она ничего не могла с этим поделать.

И жена простила его. Ей было только жаль, что она уже не может заставить его глаза вот так сиять. Но она была благодарна той, другой, что та — может.

Мы открыли низкую скрипучую дверь и оказались в комнате, которая была одновременно и кухней, и столовой, и гостиной. Две двери вели в спальню и туалет.

— Тебе здесь нравится? — с тревогой спросил продавец.

— Очень, — улыбнулся я.

Он стоял посреди комнаты и не знал, что делать дальше.

Я стал расстегивать платье.

Он порывисто подбежал ко мне, встал на колени и начал целовать мои руки.

— Ты моё счастье! — говорил он. — Ты моя жизнь.

И совершенно без денег! — вот что я сообщу Млею.

— У нас будут дети? — спросил я.

— Дети? — Ему стало неловко. У него уже было двое взрослых сыновей, и он никогда не думал, что можно иметь ещё детей, его жене уже столько лет.. — Конечно! У нас обязательно будут дети!

Я взял его за руку и повёл в спальню.

В гостинице, прямо у входа, меня караулила журналистка. Та, которая два месяца назад обещала никогда больше не приходить.

— Сенсация? — спросил я устало.