Виктория Холт - Замок Менфрея

• Название: Замок Менфрея
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Центполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01806-5

С детства Хэрриет Делвани любила замок Менфрея, овеянный легендами Корнуолла. Лишенная материнского тепла, девушка нашла здесь опору в тяжелых испытаниях судьбы и обрела счастье. Но иногда безумие прячется за маской любви…

---

Я изо всех сил старалась гнать от себя подобные мысли, но притом ясно сознавала, что, если бы не Джессика Треларкен, они вообще не пришли бы мне в голову.

Была еще леди Менфрей. Я никогда не считала ее сильной женщиной, зная, что она во всем потакала и уступала своей семье; но теперь она казалась совсем запуганной, и я понимала, что она просто покорно смирилась с властью Джессики.

Фанни? Она стала очень осторожной — даже скрытной. В прошлом она всегда была со мной откровенна; теперь же я чувствовала, что она что-то скрывает.

Бевил? Разумеется, он всегда обожал красивых женщин и в их обществе забывал обо всем на свете, а с такой дамой, как Джессика, в особенности.

Но больше всех изменилась я. Казалось, я утратила всю ту привлекательность, которую обрела, став женой Бевила. Я старалась соответствовать — и не без успеха — средневековой моде, которая оказалась мне так к лицу — достаточно вспомнить хотя бы топазовое платье. Люди говорили обо мне: «Она не красива в обычном смысле этого слова, но ее странная, нездешняя внешность весьма привлекательна». Я знала, что в необычном наряде смотрюсь хорошо, даже среди красавиц, и хотела выглядеть необычно — ради Бевила.

Но с появлением Джессики чары потеряли силу. Я чувствовала себя неказистой, как когда-то в детстве, и это отражалось на моей внешности. Моя хромота стала заметней, а может быть, дело было просто в том, что в счастливые времена мне удавалось о ней забыть; нынешняя же пора никак не подходила под это определение.

Но что хуже всего, я стала подозрительной. Я никому не верила, за всеми следила, была постоянно настороже, и с каждым днем эта новая привычка все укреплялась.

Сколько я ни старалась обуздать свою ревность и страхи, они все равно одолевали меня.

С тех пор как я привезла Бенедикта в Менфрею, мы стали близкими друзьями. Наверное, я заняла в его сердце место матери, которой ему недоставало; я проводила с ним по нескольку часов каждый день, и он с нетерпением ждал моего прихода. Иногда я брала его на прогулку или отвозила в дом на острове: переправа в лодке приводила его в полный восторг.

Однажды утром, примерно через неделю после появления Джессики, Бевил уехал в Ланселлу один, и я отправилась в детскую к Бенедикту.

Джессика встретила меня прохладной улыбкой, которую я про себя уже начала сравнивать с улыбкой Джоконды. Она выглядела очень опрятно и, разумеется, блистала красотой в сиреневом платье с кружевным воротничком и манжетами. Нарядов у нее было немного, но во всех чувствовался безупречный вкус. Этого у нее не отнимешь — она знала, как одеться, чтобы подчеркнуть достоинства своей внешности, — а может, к подобной красоте просто шел любой наряд. Как всегда в ее присутствии, я почувствовала себя неловко и подумала, не этого ли она и добивается, глядя на меня своими холодными глазами. Она двигалась с недоступной мне грацией, и в любом ее жесте таилось очарование естественности.

— Я пришла проведать Бенедикта, — сказала я.

— Он играет в кубики.

— Думаю, я возьму его погулять. Может, мы поедем на остров — если ветер стих. Он это любит.

— Сегодня утром он уже гулял. Боюсь, он слишком устанет, будет капризничать, не станет есть. Знаете, у детей часто так. — И она обезоруживающе улыбнулась мне.

— О, но… — начала было я.

— Если б я знала, что вы придете, я бы перенесла прогулку. Но я полагаю, что режим дня очень важен.

— Я понимаю.

Я подошла к двери детской. Джессика не отошла от меня ни на шаг.

— Пожалуйста, не говорите ему, что собирались взять его на остров.

— Вы боитесь, что он станет проситься туда?

И снова она улыбнулась:

— Ну, конечно, станет. Но я знаю, что он переутомится.

Я вошла в комнату:

— Привет, Бенни.

— Привет! — Он даже не взглянул на меня. Но это еще ничего не значило: просто Бенни увлекся постройкой дома из кубиков.

— Пришла твоя тетя, — с укором заметила Джессика.

— Я знаю. — Он все еще не поднимал глаз. Джессика улыбнулась мне. Я опустилась на колени и стала рассматривать дом из кубиков.

— Он вот-вот упадет, — предупредила я мальчика.

Бенни кивнул, все еще не глядя на меня, — и в ту же секунду кубики рассыпались по полу. Бенедикт восторженно завопил.

Потом он схватил один из кубиков, но, к несчастью, цветная картинка на нем немного порвалась. Он мрачно заявил:

— Нужна Джесси.

Я взяла у него кубик и сказала:

— О, это легко можно приклеить.

— Бедный кубик хочет Джесси, — повторил малыш.

Джессика взяла у него игрушку.

— Я и другие заклеивала, — пояснила она. — Я займусь им, Бенни.

И, обернувшись ко мне, слегка приподняла брови, словно говоря: «Вы же знаете, дети есть дети».

Но все это тоже показалось мне дурным знаком.

Теперь Джессика обедала с нами каждый вечер. Три ее выходных платья — черное, серое и синего бархата — были очень простыми и, вне всякого сомнения, дешевыми, но она ухитрялась выглядеть в них потрясающе; я же в своих нарядах — некоторые из них я купила в Париже во время медового месяца — чувствовала себя неуклюжей и не к месту расфуфыренной. Само ее присутствие действовало на меня так; более того, у меня временами появлялось неприятное ощущение, что этого она и добивается.

По-хорошему, жаловаться было не на что. Сторонний наблюдатель просто сказал бы, что Джессика своей красотой невольно затмевает остальных. Но я чувствовала, что она об этом знает и в глубине души торжествует.

За столом она, словно магнит, притягивала к себе внимание всех мужчин. Сэр Энделион был галантен; Бевил все время помнил обо мне и всячески старался вовлечь меня в беседу, но я догадывалась, что он делает это специально, чтобы скрыть свои истинные чувства; даже Уильям Листер, который тоже обедал с нами, не прятал своего восхищения.

Если бы Джессика была просто хорошенькой легкомысленной простушкой, как бедная Дженни, это еще куда ни шло. Но тут все обстояло иначе. Она была умна и образованна и, как я со страхом обнаружила, неплохо разбиралась в политике, которая, разумеется, чаще всего становилась темой обсуждения за обеденным столом.

Говорила она негромко, но благодаря плавной неспешности речи и безупречной дикции все всегда слышали ее слова.

Леди Менфрей, сидевшая во главе стола, когда разговор заходил о политике, пыталась сделать вид, что увлечена беседой, но я хорошо знала, что на самом деле она размышляет, не следует ли ей заказать еще синей шерсти для гобелена, или о том, не простудился ли Бенедикт, если он чихнул дважды в день.

— Мы много раз обсуждали эти проблемы с отцом, — говорила Джессика. — Он придерживался весьма твердых взглядов, и мы не во всем соглашались.

— Доктор занимал жесткую позицию в отношении тарифной реформы, это я хорошо помню, — вмешался сэр Энделион.

— Мама всегда говорила: если отец что-то решил, его уже не переубедишь.

— Он много раз бывал здесь, и мы спорили почти до хрипоты, — заявил сэр Энделион. — Замечательный человек. Этот новый доктор нравится мне меньше.

— Но его жена — наша горячая сторонница, — вставила я.

— Это правда. — Бевил улыбнулся.

Может, у меня разыгралось воображение, но мне показалось, что он просто заставил себя обернуться от Джессики ко мне.

Я начала бояться семейных трапез, хотя раньше так их любила… Мне нравились разговоры о политике; Уильям Листер всегда был со мной подчеркнуто внимателен, а оба Менфрея — Бевил и сэр Энделион — не могли сделать мне большего комплимента, чем со всей серьезностью слушать меня. Но похоже, что Джессика и здесь заняла мое место.

— Вчера днем я встретила Хэрри Леверета, — призналась она. — Я проезжала верхом недалеко от «Вороньих башен». Теперь там его резиденция.

Это была еще одна моя головная боль: Джессика всегда увлекалась верховой ездой и, когда сэр Энделион предложил брать лошадей, чтобы упражняться, с радостью этим воспользовалась.

Теперь все насторожились. Леди Менфрей выглядела испуганной и начала нервно перекладывать столовый прибор. Я видела, что ее лицо исказилось, словно от боли. Похоже, она вспомнила тот ужасный день, когда открылось, что Гвеннан убежала.

Джессика одарила всех вежливой улыбкой, которая казалась мне нарисованной.

— Он держался очень приветливо, — продолжала она.

— Почему бы и нет? — вмешалась я довольно резко. — С вами ведь он не ссорился.

— Ему ведь известно, что я живу здесь. Он говорил… о своих планах. — Она сделала паузу и перевела взгляд с сэра Энделиона на Бевила, скользнув попутно и по Уильяму Листеру. — Он сказал, что его утвердили в качестве кандидата от его партии.

— Значит, дело решенное, — отозвался Бевил.

— Да. Он сказал и еще кое-что. Может быть, с моей стороны это — дерзость, однако… Он просил меня выступить посредницей. Он думает, что вас, вероятно, задело, что он решил выставить свою кандидатуру против вас.