Вильям (Уильям) Виллис (Уиллис) - На плоту через океан

• Название: На плоту через океан
• Автор: Вильям (Уильям) Виллис (Уиллис)
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1959

Американский моряк немецкого происхождения Вильям Виллис (Уильям Уиллис) считается одним из наиболее старых мореплавателей, проделавших одиночные путешествия. Представлена хроника первого плавания У. Уиллиса на плоту из семи бальсовых бревен, названном "Семь сестричек", от берегов Перу через Тихий океан до островов Самоа (23 июня — 12 октября 1954 г.). Спутниками шестидесятилетнего мореплавателя были только кошка и попугай.

В знак признания замечательного путешествия на плоту "Семь сестричек" на протяжении 6700 миль, от Перу до Самоа, Уильяму Уиллису был вручен диплом Нью-Йоркского клуба приключений, в котором Уиллису присвоено почетное пожизненное членство.

"На плоту через океан" (The Gods Were Kind) - это первая книга знаменитого одиночного мореплавателя Уильяма Уиллиса переведенная и изданная на русском языке. (Начиная с 60-х годов, имя и фамилию автора (William Willis) переводчики стали переводить на русский как "Уильям Уиллис").

На русском языке данный труд был издан только один раз. В дальнейшем был опубликован перевод книги-хроники второго путешествия У. Уиллиса "Возраст не помеха" (An Angel On Each Shoulder), выдержавший два русскоязычных издания в 1969 и 2003 гг.

---

В это утро океан вокруг меня был прямо коричневым от акул. Мне пришлось взобраться на мачту, чтобы выполнить кое-какую работу и оттуда, на расстоянии нескольких сот футов, я разглядел трех акул, таких здоровенных, каких до сих пор мне еще не случалось видеть.

В полдень, готовясь к астрономическим наблюдениям, я заметил, что на расстоянии полумили к северо-западу от плота в одном месте океан сильно вспенен. Мне были видны черные спины и огромные плавники, взрезающие волны. Схватка была очень яростной. Фонтаны брызг высоко взлетали над морем. Потом все успокоилось. Я решил, что крупные акулы или какие-то другие гигантские рыбы напали на кита.

Все новые тучи поднимали темные головы над горизонтом. Некоторые из них еле тащились, и проходило около часа, прежде чем они настигали мой плот. Шквалы, двигаясь на север, почти все обрушивались на меня. Когда я наблюдал за образованием туч и их приближением, мне казалось, что я сижу в партере или в обширном амфитеатре. Эти тучи поглощали весь ветер, и плот приостанавливался в ожидании следующего шквала, который опять его подтолкнет. Временами плот несся вперед со скоростью от пяти до десяти миль в час.

Вот стала нарастать зловещая гряда туч. Тучи были какие-то странные и чуть ли не каждую минуту меняли форму. Сначала это были темные колонны, совсем не страшные на вид; но вскоре по направлению к плоту уже двигалась сплошная черная стена. Микки и Икки не обращали на нее никакого внимания. Икки продолжал есть, а Микки спала; когда же она просыпалась, то потягивалась и смотрела на меня, прищурив глаза. Казалось, кошка хотела сказать: "Не приставайте ко мне с такими пустяками — разве мы с вами не матросы на плоту?"

Мне совсем не нравился очередной надвигающийся шквал. Какой ветер! Пожалуй, следовало бы убрать парус. Или еще немного подождать? Последний шквал надул меня. Мне совсем не улыбалась перспектива снова остаться с разорванным гротом. Вот ветер набросился на меня, гудя, словно сотня самолетов. Плот несся со скоростью по крайней мере шести миль в час.

Проплыв так больше часа, я снова оказался в полосе затишья и наблюдал, как вокруг меня образуются шквалы. Только что пронесшаяся туча, словно на якоре, неподвижно стояла в нескольких милях от плота. А позади надвигались новые тучи самых фантастических очертаний. Океан потемнел, стал почти черным и отливал синевой. Кое-где сверкали белоснежные полосы пены.

Вот снова быстро надвигается шквал.

Компас спрятан в каюту. Я ставлю парус по ветру — пусть плот несется вместе с ним; мне остается только следить, чтобы парус был заполнен ветром.

Вот плот уже в центре шквала, в самой утробе ветра. Парус высится, как белая скала на фоне черного неба. Неожиданно начался дождь. Дождь (подумать только!), дождь, первый дождь за все путешествие! Низко нависло темно-серое небо. Шел дождь, а я стоял, прикованный к штурвалу... Было бы весьма рискованно хоть на секунду его оставить, чтобы запастись водой. Потоки лились с неба, затопляя плот. Океан был покрыт пузырями.

Дождь так их хлестал, и ветер дул не переставая. Это был настоящий ливень. Я промок до костей, и ветер сбивал меня с ног. Температура резко упала, я продрог. Небо стало совсем черным, все кругом завывало. Порывы ветра полосами гнали дождь; казалось, над волнами несутся едва видимые паруса. Таз, служивший мне умывальником, вскоре наполовину наполнился дождевой водой. Меня так и подмывало схватить его и напиться вволю.

Но вот ветер стал ослабевать. Дождь продолжал лить. Установив компас, я привязал штурвал. Плот хорошо слушался руля и устойчиво держался заданного курса.

Тут я ринулся за банками и кастрюлями и расставил их по всему плоту, чтобы собрать дождевую воду. Два пустых пятигаллонных бидона я привязал к концам грота. Вода сбегала вниз по большому парусу, собираясь в бидоны. Это были те самые бидоны, в которых в свое время хранилась питьевая вода. Теперь они были водонепроницаемы, так как мне удалось наскрести немного асфальта со старой посудины, расплавить его и залить заржавленные швы.

Я бросился назад к штурвалу, чтобы выровнять ход плота. Ветер все еще был крепкий, и небо не светлело. Потом дождь стал ослабевать, и через несколько минут срывались лишь редкие капли. Я собрал расставленную на палубе посуду и напился в свое удовольствие. Всего мне досталось около семи галлонов дождевой воды. Теперь я был богат. Возможно, выпадет еще дождь.

Надежно спрятав запас воды, я разделся и принялся растирать тело, чтобы немного согреться. Потом я переоделся во все сухое, выпил кофе, приготовленное на свежей дождевой воде, и подкрепился едой.

Ветер совсем утих, и плот попал в штиль. Но позади собирались тучи. Это было настоящее царство шквалов.

Привязывая бидоны к парусу, я ушиб больную руку и опасался, как бы от ушиба не открылась рана. Я не менял повязки целых две недели. Начался сильный зуд, и с руки стала сходить кожа. Тогда я решил перевязать ее. Рана заживала хорошо. Следов инфекции не было видно. Однако суставы на двух пальцах сильно опухли. По краям раны наросло дикое мясо. Перед тем как наложить новую повязку, я смазал рану пенициллиновой мазью.

Мне казалось, что струя воздуха коснулась моего лица. Подул легкий бриз. Все вокруг меня посветлело и дышало надеждой.

Так я плыл около получаса, надеясь, что ветер будет крепчать. Но вскоре бриз прекратился и опять все замерло.

Снова смертельная тревога... Где же ветер? Приди, ветер!

Паруса совсем обвисли. Какое печальное зрелище! Блоки стонали, рея раскачивалась из стороны в сторону. Но вот опять потянул слабый бриз, и, по мере того как паруса заполнялись ветром, оснастка стала натягиваться. Пять или десять минут затаив дыхание я присматривался к парусам, надеясь, что ветер усилится. Напрасно, опять штиль. Я уселся на палубе, ожидая и все еще надеясь.

Пока я сидел, позади плота образовались шквалы; черные столбы приближались к плоту. При малейшем дуновении мое сердце лихорадочно билось. Однако весь долгий день плот пролежал в штиле. Солнце опустилось в черные тучи.

Ночь была темной, лишь кое-где в порывах туч мерцали звезды. Южный Крест старался пробиться сквозь мглу.

Наконец поднялся устойчивый бриз. Я боялся поверить своему счастью. Океан опять стал приветливым, как старый друг. Я обошел весь плот, пробуя рукой канаты. Все они крепко натянулись. Небо освобождалось от туч. Луна опустилась к самому утлегарю и уселась на него, как лихой наездник. Я запел песню, которой научился, еще плавая мальчишкой на британском паруснике:

Вокруг света нам плыть суждено,

Встретить бурю матрос готов.

Обогнули мыс Горн давно —

Это старый путь моряков.

Я продолжал петь, выкрикивая давно знакомые слова. Казалось, звезды спрашивали меня: "Что это ты так волнуешься? Неужели не можешь вытерпеть несколько дней штиля? Будь ко всему готов, раз уж ты затеял такую игру".

Ветер дул непрерывно, и я надеялся, что уже выбрался из полосы шквалов и мертвых штилей. Но мне было известно, что в это время года нельзя ожидать длительного устойчивого ветра. Впереди еще будут шквалы, штили и грозы...

Мне необходим был ветер, чтобы плыть как можно быстрее, ибо бальзовые бревна пропитались водой. Мой плот медленно тонул.

Глава XXV. Упал с лестницы

С тех пор как во время шторма был в клочья разорван парус, мне пришлось несколько раз спускать грот, чтобы скреплять расходившиеся под напором ветра швы. 8 сентября перед заходом солнца я заметил новый разрыв в гроте. Плот шел левым галсом, держа курс на юго-запад. Лучи заходящего солнца пробились сквозь облака, и на огненно-красном фоне неба светилась дыра в парусе. Разрыв находился на самом верху, почти у реи, и был около шести дюймов в длину. Мне следовало бы немедленно спустить парус и починить его, но я падал от усталости. Резкое, прерывистое хлопание паруса о мачту заставило меня очнуться.

Плот шел по ветру, и грот, казалось, вот-вот разорвется в клочья. Убрав бизань, я привязал штурвал, ослабил брас и ринулся на нос. Разрыв был у первого поперечного шва, футах в восьми над палубой. Спустив рею, я закрепил ее, потом поставил кливер и зарифленную бизань. Как обычно, при такой постановке парусов плот хорошо слушался руля и держался заданного курса. Я приподнял шверты и решил немного вздремнуть.

Как только рассвело, я позавтракал и принялся за работу. Я уселся между стойками мачты, наклонившись над парусом. Плот качало во все стороны, волны то и дело перекатывались через него, обдавая меня мириадами брызг. В таких условиях приходилось шить чрезвычайно осторожно, чтобы не поранить лицо иглой, когда ветер вырывал полотнище у меня из рук. Незадолго до полудня я закончил шитье, но астрономических наблюдений не делал, так как небо было затянуто тучами. Нужно было как можно скорей поднять парус и снова двинуться в путь. Проверяя оснастку, я сразу же заметил, что один из блоков неисправен. Тогда я повесил его через плечо, чтобы руки были свободны, и, засунув за пояс нож, стал взбираться вверх по вантам. Ванты сильно раскачивались, и мне стоило неимоверного труда подняться на верхушку мачты. Сделав все необходимое, я начал спускаться вниз, захватив с собой блок. Я находился уже на середине вантов и цеплялся изо всех сил, чтобы не сорваться вниз. Наконец я сбросил блок на палубу. Ветер яростно мотал меня из стороны в сторону, и висевший через плечо драек больно колотил меня. Я судорожно цеплялся за ванты.