Борис Григорьев - Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

• Название: Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02706-X

Читатель не найдет в «ностальгических Воспоминаниях» Бориса Григорьева сногсшибательных истории, экзотических приключении или смертельных схваток под знаком плаща и кинжала. И все же автору этой книги, несомненно, удалось, основываясь на собственном Оперативном опыте и на опыте коллег, дать максимально объективную картину жизни сотрудника советской разведки 60–90-х годов XX века.

Путешествуя «с черного хода» по скандинавским странам, устраивая в пути привалы, чтобы поразмышлять над проблемами Службы внешней разведки, вдумчивый читатель, добравшись вслед за автором до родных берегов, по достоинству оценит и книгу, и такую непростую жизнь бойца невидимого фронта.

---

О лаврах…

К сожалению, результаты работы разведчиков не всегда получают адекватную оценку. Взять, к примеру, хотя бы тех же Абеля и Бена: никаких материальных благ они, кроме накопленной на счетах за время сидения в тюрьмах зарплаты, не снискали. Наградили их всего-навсего орденами, потому что в те времена «разнарядки» ни на присвоение звания Героя Советского Союза, ни на получение генеральских лампасов не было. Да, они получили широкую и заслуженную известность в стране, которую еще не посетила гласность; мы, сотрудники разведки, обожали их, как героев Трои. Но, вернувшись на родину, они ведь были лишены возможности самого главного — отдаваться своему любимому делу, заниматься оперативной разведывательной деятельностью и использовались в основном как свадебные генералы. До сих пор в глазах стоит картинка: в комнате кадровика сидит, как рыцарь печального образа, Рудольф Иванович Абель и «смолит» одну за другой папиросу. Время от времени он перебрасывается с кадровиком какой-нибудь фразой, досиживает до обеда и уходит в столовую. По возвращении снова достает папиросы, закуривает. И так до окончания рабочего дня. Существовало дурацкое, выработанное еще в условиях «обострения классовой борьбы» правило, согласно которому побывавшего в руках противника разведчика допускать к высшим секретам Службы не рекомендуется. И не пущали…

Хорошо что еще не сажали в тюрьму, как это было в 30-х, когда в застенках Лубянки оказывались вчерашние герои нелегальной разведки Д. Быстролетов, Т. Малли и многие их товарищи. То, что на оперативной работе считалось заслугой, следователи НКВД ставили в вину и «шили» дела о сотрудничестве с иностранными разведслужбами. Наши «демократы», огулом охаявшие НКВД и КГБ, распространили было свои расширительные представления о преступлениях прошлого и на разведку. А между тем никакая другая прослойка населения не пострадала так от репрессий, как разведчики. Многих из них отзывали под надуманными предлогами Москву и отправляли по этапу на восток. Многие знали, что их ожидает дома, но партийная и служебная дисциплина, чувство долга и порядочности не оставляли им другого решения.

В этой связи не могу не сказать несколько слов о бывшем нелегале и одном из руководителей советской нелегальной разведки А. М. Орлове, он же «Швед». Когда его, резидента советской разведки в Барселоне, в 1938 году позвали домой, он не поехал. Слишком хорошо он знал, зачем его вызывает Москва, и принял свое решение. Он забрал с собой жену и дочь и под вымышленным именем попросил политического убежища в консульстве США. Его, как некоторых других сотрудников разведки, например, Агабекова и Кривицкого, перешедших на сторону противника, долгое время считали предателем. Но все оказалось намного сложней и проще одновременно. Да, Орлов выступал в американской прессе и клеймил позором сталинские и ежовские преступления. Но странным образом он за все годы эмиграции не выдал ФБР ни одного сотрудника разведки, ни одного агента. Живыми и невредимыми оставались все члены оксфордской «пятерки», с некоторыми из которых он когда-то работал в Лондоне. Он сохранил верность присяге и не преступил той черты, за которой исчезает понятие долга, ответственности и совести. Когда в 1969 году разведка убедилась в его невиновности и отыскала его в Америке, Орлов с женой скромно жил на заработанную пенсию. Но возвращаться на родину ему было уже поздно — давала о себе знать старость и болезни.[51]

Нелегал — концентрированное выражение «государственного» человека. Хочется надеяться, что когда-нибудь в Россию вернутся времена, когда почитать будут не тех, кто поставил своей целью личную наживу и благополучие, а тех, кто выбрал бескорыстное служение своей стране.

ИСПЫТАНИЕ НЕЙТРАЛИТЕТОМ

Швеция есть гранитное государство…

В. А. Жуковский

… Всю ночь, почти без сна, ехали по Швеции… Такие же озера, как в Финляндии… Видно руку человека — леса разделаны, камни вынуты, и на полянках необычайно густой, прекрасный хлеб…

В. Г. Короленко

И снова в дорогу

Всяк долгу раб.

Г. Р. Державин

По свежим следам моих оперативных «похождений» в Копенгагене руководство отдела высказало мнение, что «дальнейшее использование капитана Григорьева Б. Н. на оперативной работе в Западной Европе и в Скандинавии, в частности, в силу расшифровки перед противником, вряд ли целесообразно». По большому счету оно так и было.

Но жизнь вносит свои коррективы, людей у нас, как всегда, не хватает, а мой датский опыт все-таки чего-то стоил. В 1975 году я ушел под «крышу» в скандинавский отдел МИДа и стал работать там в шведском секторе. Это означало, что я приступил к подготовке в длительную командировку в Стокгольм. Работа в секторе все расставила по свои местам — и степень моей расшифровки перед противником, и опасения начальства за негативное рассмотрение шведами моего визового ходатайства, и перспективу моей скандинавской карьеры.

Под руководством заведующего шведским сектором скандинавского отдела Ю. Степанова и при взаимодействии с сотрудниками вверенного ему сектора мне удалось «вписаться» в атмосферу МИДа, впервые познать дипломатическую работу с позиций центрального ведомства и заявить о себе шведскому посольству в Москве, с сотрудниками которого мне пришлось почти ежедневно сталкиваться.

Время стажировки в МИДе совпало с подготовкой и проведением визита Улофа Пальме в Москву. Сектор чуть ли не полгода трудился, не покладая рук, над обеспечением этого важного мероприятия. Приходилось задерживаться на работе после окончания рабочего дня, направлять многочисленные запросы в другие ведомства, составлять всякого рода справки, готовить предложения к переговорам, согласовывать, звонить по телефону, получать визы и делать еще многое другое. Впервые становилось ясно, какая титаническая работа предшествует появлению в Москве главы иностранного государства.

За свой труд весь наш сектор был вознагражден приглашением в только что отстроенное на Мосфильмовской улице шведское посольство на прием по случаю визита Улофа Пальме в Москву. Лично я был удостоен крепкого рукопожатия шведского премьера, и мои глаза на таком коротком расстоянии в первый (и последний) раз встретились с его. Швед стоял у входа в зал вместе с супругой Элисабет, рядом находился шведский посол в Москве и объяснял ему, кто есть кто. Улоф Пальме оказался намного выше, чем я предполагал, и его маленькая супруга казалась рядом с ним школьницей. Она почему-то напоминала мне нашу актрису Надежду Румянцеву из кинофильма «Девчата». Загнутый книзу по-ястребиному тонкий острый нос придавал Пальме довольно хищный вид, и когда он произнес надо мной «Добро пожаловать!» своим характерным слегка хриповатым голосом, мне послышался клекот старого и мудрого орла. Недаром дружеские — да и недружеские тоже — шаржи часто, как я полагал, утрированно, изображали его ястребиный нос, однако все они оказались довольно близки к оригиналу.

О шведском премьер-министре и лидере социал-демократов Улофе Пальме у нас писали достаточно много. Но мало кому известно, что погибший от руки пока неизвестного убийцы потомок балтийских баронов обладал ко всему прочему незаурядным талантом писателя. В Стокгольме, помнится, ходили слухи о том, что его перу принадлежит не одна книга, только писал он их под псевдонимом.

В конце 60-х — начале 70-х годов в Швеции был писатель Бу Балдерссон, который выпускал одну за другой свои саркастические и полные юмора книги, посвященные закулисным событиям шведской политической жизни. В героях его произведений шведы без труда узнавали своих политических деятелей, членов правительства, полицейских, адвокатов, представителей творческой интеллигенции. Всем было очевидно, что автор принадлежит к тому же кругу, который он описывает, потому что слишком хорошо знает особенности шведской политической кухни.

Но вот досада: увидеть этого популярного писателя или поговорить с ним никому не удавалось. Он никогда не появлялся на публике и оставался невидимкой до самой своей смерти. Бальдерссон был похоронен на одном из кладбищ Стокгольма, на его могиле, как полагается, стоит лютеранский памятник, на котором высечены его имя и фамилия, годы жизни… С тех пор, как он умер — а это произошло незадолго до покушения на Пальме, книги этого писателя выходить перестали.

Мне, как и многим шведским экспертам, тоже почему-то кажется, что под псевдонимом Бу Бальдерссона скрывался Улоф Пальме, бесспорный лидер, лидер, который бы сделал честь любому народу. Я видел его потом много раз по телевидению, на расстоянии, наблюдал за ним не один год и думаю, что такие люди, как он, появятся у шведов, да и вообще на земле, не скоро — если вообще появятся. Не сомневаюсь, что за убийством Пальме стояли силы, испытывавшие страх перед его неутомимым реформаторским Духом и активным неприятием всякой социальной несправедливости, где бы она не имела место.[52]