Борис Григорьев - Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

• Название: Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02706-X

Читатель не найдет в «ностальгических Воспоминаниях» Бориса Григорьева сногсшибательных истории, экзотических приключении или смертельных схваток под знаком плаща и кинжала. И все же автору этой книги, несомненно, удалось, основываясь на собственном Оперативном опыте и на опыте коллег, дать максимально объективную картину жизни сотрудника советской разведки 60–90-х годов XX века.

Путешествуя «с черного хода» по скандинавским странам, устраивая в пути привалы, чтобы поразмышлять над проблемами Службы внешней разведки, вдумчивый читатель, добравшись вслед за автором до родных берегов, по достоинству оценит и книгу, и такую непростую жизнь бойца невидимого фронта.

---

К началу 70-х годов, когда дух боевого сотрудничества союзников окончательно выдохся и над Европой навис жупел холодной войны, датские власти все менее охотно стали предоставлять нашим дипломатам возможность посещать Борнхольм. На острове возникли инфраструктуры НАТО, в частности, была смонтирована мощная радиолокационная станция слежения за акваторией Балтийского моря и всем прилегающим побережьем, а также размещена Датская воинская часть, и у коммунальных властей Ренне почему-то стал сказываться недостаток в средствах на содержание могил советских солдат. К моменту моего пребывания в Дании за могилами было поручено ухаживать на общественных началах одному датчанину.

Теплым тихим вечером 8 мая 1970 года наша группа, состоящая из четырех человек: «чистого» секретаря посольства Толи Тищенко, будущего посла в Норвегии, двух сотрудников военно-морского атташата — военно-воздушного Кости Белоусова и военно-морского атташе (фамилию его запамятовал) и меня, на причале Внутренней гавани Копенгагенского порта грузилась на борт парома «Борнхольм» для участия в церемонии возложения венков на могиле советских солдат в Ренне. В связи с 25-летием Победы датчане, скрипя сердце, разрешили советским дипломатам (и разведчикам!) посетить Борнхольм, но еще раз подчеркнули нежелательность продолжения этой традиции в будущем.

У Тищенко своей машины не было, а военные, экономя на бензине, попросили моего шефа, чтобы я взял с собой в командировку закрепленный за мной и успевший побывать в стычках с другими машинами «форд».

— Соседям нужно кое-что посмотреть на острове, так ты помоги мужикам, повози их на своей машине, — сказал на прощание резидент.

Если бы я был более опытным и щепетильным работником, озабоченным своей карьерой, то я, чтобы отказаться от такого «почетного» поручения, привел бы в оправдание «железный» довод: какая же тут конспирация, если мне придется вывозить на визуальную разведку установленных разведчиков? Я расшифруют, даже не приступив к своей оперативной работе! Но я был молод и неопытен, резидент — халатен, пришлось согласиться удружить «дальним соседям» и дать им возможность «пожабить» глаза на натовские военные объекты, а заодно посмотреть, как они работают, как работает датская «наружка» и слегка пощекотать свои нервы.

Автомашины бригады наружного наблюдения Костя Белоусов «усек» сразу, как только мы прибыли на Хаунегаде. Это были «фольксваген» и «форд» с копенгагенскими номерами. Они буквально подпирали меня сзади, когда я на своей машине заезжал в трюм парома, и по пятам ходили потом за мной в Ренне и его окрестностях. Они и вернулись вместе с нами в Копенгаген на том же пароме. Это была классическая демонстрационная слежка, и я внутренне был горд тем вниманием, которое датская контрразведка уделяла нашим скромным персонам.[24]

— Ну, Боб, принимай боевое крещение, — сказал бывший летчик Белоусов свое ветеранское напутственное слово, кивая головой в направлении «фольксвагена» и «форда». Этот молодой подполковник ГРУ справедливо считал себя бывалым разведчиком и полагал необходимым опекать меня во время всей поездки. Капитан 1 ранга, пришедший в ГРУ прямо с палубы или из трюма боевого корабля, сдержанно помалкивал и при дидактических упражнениях своего коллеги снисходительно улыбался. Тищенко делал вид, что его это все мало касается. Впрочем, это на самом деле нисколько его не волоновало.

… В Ренне утром 9 мая нас встретил адъютант военного коменданта острова и сопроводил до местного «гранд отеля». После размещения в гостинице мои коллеги отправились в город наносить визиты: Тищенко — местному демиургу — губернатору Борнхольма, а «вояки» пошли к военному коменданту. Я на некоторое время был предоставлен самому себе и пошел побродить по городу. Каменная кирха с кладбищем, несколько магазинчиков, ратуша с обязательной площадью, рыбацкие причалы, порт — и безбрежное море. Вот и все, что представлялось ВЗОРУ-Провинциальность выглядывала из каждого дома и дворика главной улицы борнхольмской столицы и сопровождала меня до номера в гостинице с громким названием.

Казалось, здесь мало что изменилось с момента посещения острова нашим писателем и историком Карамзиным, побывавшим на Борнхольме почти Двумя столетиями раньше. Николай Михайлович, возвращаясь из Англии в Россию на борту британского судна «Британия», плыл шестеро суток и изрядно измучился от приступов морской болезни, пока наконец корабль не бросил якорь в виду нелюдимого, обрамленного неприступной каменной грядой острова. Судя по рассказу, судно подошло к Борнхольму с северной стороны, по выражению капитана, к месту дикому и опасному для кораблей.

Нашего славного земляка на остров неумолимо тянула тайна несчастной романтической любви, о которой он случайно узнал перед отплытием из Лондона, и вопреки предупреждениям капитана он добился того, чтобы его свезли на шлюпке на берег. Он целую ночь провел в заброшенном замке и при весьма таинственных обстоятельствах разузнал-таки об этой страшной тайне, но наотрез отказался поведать ее нам, пообещав сделать это как-нибудь в другой раз и в другом месте. Эту тайну он унес собой в могилу, так и не успев выполнить свое обещание 1793 года — помешала многотрудная работа над «Историей государства Российского».

Кстати, историк утверждает, что беседовал с борнхольмцами на датском языке, которому выучился в Женеве у своего приятеля некоего NN. Если это так, то делает честь и без того заслуженно знаменитому Карамзину!

Скоро со своих протокольных мероприятий вернулись оживленный летчик с моряком и пригласили меня «прокатиться» на моей машине по острову. Времени до возложения венков было достаточно. «Парадом», естественно, командовал летчик. Он заранее выбрал маршрут и корректировал наше движение, заглядывая в истрепанную туристскую карту Борнхольма, приобретенную, вероятно, еще предыдущим поколением сотрудников атташата.

«Наружка» четко взяла нас от самой гостиницы и вела всю дорогу, не делая каких-либо попыток маскироваться. Наш путь пролегал вдоль берега, и мы должны были по кругу против часовой стрелки объехать весь остров и вернуться через пару часов обратно в Ренне. Справа мы непрерывно видели голубое с белыми барашками море, в некоторых местах берег круто обрывался к воде и обнажал белую известняковую породу. Местность была пересеченной, и за холмами открывался вид то на одинокий хутор с постройками, то на возделанные угодья и мирно пасшееся на лугу стадо коров, то на какую-нибудь сельскохозяйственную букашку-машину, мирно ползущую по полю. Изредка небо протыкали шпили церквей или отдельно стоящих деревьев.

Я был полностью поглощен окружавшей нас природой и машинально выполнял команды сидевшего на заднем сидении летчика притормозить, замедлить ход, остановиться или свернуть на поселочную дорогу. У них в груди клокотали шпионские страсти, им нужно было что-то сверить по карте, отметить на местности какие-то признаки каких-то военных объектов, остающиеся для моих глаз невидимыми, а я наслаждался путешествием как турист. Ни цель, ни результаты этого визуального приключения меня не интересовали. В зеркале я постоянно видел знакомые силуэты автомашин копенгагенских контрразведчиков, но они только являлись украшением идиллической картины в виде борнхольмского ландшафта.

Эх, мчись, мой Шпомах,[25] по гладкой асфальтовой дорожке! Когда еще подвернется случай сочетания приятного с полезным? Какой же русский не любит быстрой езды?[26]

Движение по кругу рано или поздно предполагает возвращение в исходную точку. В Ренне мы все вернулись довольные. Нужно было торопиться на возложение, и обычно флегматичный и спокойный, как тюлень, Тищенко встревоженно встретил нас в холле гостиницы и сделал реприманд за опоздание.

Кладбище с могилами советских солдат располагалось на высоком холме рядом с церковью и занимало площадку не более 0,3 га, обсаженную по краям деревьями типа туи или кипариса. Могилы были ухожены, аккуратно обложены дерном, надгробные плиты чисто вымыты, а весь комплекс украшал привычный для глаза типовой обелиск с красной пятиконечной звездой. С холма открывался живописный вид на море. Если отвлечься от вида солдат и офицеров в чужой униформе — комендант острова по сложившейся традиции выделил в почетный караул взвод солдат — и гортанной датской речи, то можно было бы подумать, что мы находимся где-нибудь на Смоленщине или Псковщине, отдавая дань павшим в боях.

При нашем появлении почетный караул стал вылезать из крытых грузовиков и под командой молоденького лейтенанта выстраиваться в шеренгу. У меня создалось впечатление, что строевая подготовка не принадлежит к сильной стороне датской армии. Впрочем, жесткая дисциплина и формалистика никогда не были в характере лукавых и слегка ленивых датчан. На «вольво» защитного цвета подъехал полковник — комендант борнхольмского гарнизона и подошел к нам, чтобы поздороваться. На каком-то непонятном лимузине пожаловал вице-губерна-тор — его босс оказался где-то занятым. Рядом с нами откуда-то возникла небольшая кучка датчан в гражданском — то ли живших поблизости зевак, то ли активистов местного общества дружбы с Советским Союзом, то ли людей из свиты вице-губернатора.