Николай Ярославцев - Преднозначение

• Название: Преднозначение
• Автор: Николай Ярославцев
• Жанр: Фэнтези

Не всегда смерть, это дорога в ничто. Бывает и немного иначе. Так, как произошло с командиром армейской разведгруппы Олегом Ольховским, машина которого угодила на мину, так и не успев выехать из города. Повисла его растерянная душа между небом и землей, разглядывая свои собственные изуродованные останки и тщетно пытаясь увидеть свет в конце тоннеля. И одному богу известно сколько бы ей пришлось висеть, если бы не увидела ее богиня Судьбы Макошь. А дальше все, как у них, то есть богов, водится. Оказалось что именно он, капитан Ольховский, как ни кто другой, подходит на роль спасителя Мира, поскольку просыпается где – то в неведомых безднах древнее Зло. А с тем Злом кроме него и справиться больше не кому. А дальше уже все предельно просто. Дорогой Мертвых провела его Повелительница смерти в другую эпоху  и вселила в душу только, что появившегося на свет младенца Ольха и передала на попечение старого волхва Врана, который каким – то чудом, или чьей – то волей оказался в то же время и в том же месте. И жил Ольх - Радогор, как назвал его старый Вран, учился волхвованию и воинскому делу, пока беда не грянула… Полег под мечами степняков род Бэра, убит и волхв. И закрутило, завертело его. Под дедовой домовиной отыскался древний меч. И, как оказалось, не простой. Принадлежал он некогда одному из поверженных богов, яростному противнику установившегося миропорядка и самого Рода. Вернись этот меч к нему, расколет он мир, распашет одним ударом землю, зальет ее огнем и утопит в первозданном Хаосе, если не удержит Ольх – Радогор тот меч. Или меч не завладеет им. Но это все потом. Беда не к ночи нагрянет. Месяц – другой и обождать может. А пока Ольху – Радогору надо посчитаться за смерть Врана и гибель рода Бэра с дикими степняками. Спасти девушку – полонянку из неволи. И спросить с темного колдуна Упыря из Черной дрягвы – болота за все пакости роду человеческому. Ну и все остальное, по мелочи, что дороги перед ним к его ногам выложат… кикиморы, лешие, мавки…       

---

И напомнила Радогору.

-С оберегом не мешкай. Заслонись. Хоть под утро уснешь. А нет, так я попытаюсь заслонить вас. Но силы ему всей не показывай, чтобы не встревожить его прежде времени.

-Завтра выйдем! – Решил он, забираясь на копну и придерживая холстину руками. – Проторил тропу, теперь и оберегом его не удержать.

Приподнял холстину, чтобы могла влезть княжна и та, свекнув голым телом, ловко скользнула под нее.

-Но зайдем к нему с другой стороны.

Кикимора скрипнула расщепом, прикидывая мысленным взглядом дорогу.

-Вдвое, как не втрое, дорога выйдет… И самыми не пролазными топями придется идти, Радогор.

-Прямой путь,  не всегда самый короткий. – Согласилась с Радогором Копытиха.

-Я так испугалась, Радо, такого страха натерпелась, когда ты начал биться и корчиться весь. И руками, и ногами… и сюда, и сюда! – Заговорила Влада, и зажала его руку в своих, чтобы показать, куда угодили его удары.   – И сюда тоже. На утро с синюхами выйду. Подуй… Или рукой поводи. А еще лучше и подуй, и рукой поводи.

Привстала, чтобы Радогор лучше увидел места предполагаемых синюх.

-Увидел? – И убедившись, что Радогор верно разобрался с ее синюхами, продолжила.

-А я, как закричу. – «Радо, Радо!» И ну, тебя трясти. А тебя ворочает и ворочает. Только треск стоит. Дуй, Радо, не останавливайся, чтобы синюх не было.

От пережитого страха остановиться не может. Говорит без умолку, рта не закрывает.

-И тут погляди. Тоже больно. Как соскочу с копны…

Приподнялась на локте, с блаженным видом, следя за его рукой. И пальчиком указала.

-Тут тоже подуй, чтобы синюхи не было. Ой, Радо, как же мне страшно был!Даже мороз по коже.

-Это потому, что прыгнула с копны в чем мать родила. – Подсказал он, посмеиваясь

Влада уже разомлела под теплом его рук и пропустила его смелое замечание мимо ушей. И сквозь сон пробормотала.

-Живого места нет на теле. Вся в синюхах буду. Долго гладить и дуть будешь.

А к Радогору сон не шел. Мало того, бежал из глаз на всех четырех копытах. Лежал с открытыми глазами, глядя на небо с затухающими звездами. На темные дремлющие облака, изредка заползающие на рогатый блеклый месяц. И старался припомнить все видения, с которыми столкнулся этой ночью. Но усталость сломила и его. Задремал, чувствуя, как в мозгу словно бы осторожная мышь скребется. Где – то у самой дальней стенки, стараясь прогрызть угол. Куснет раз – другой и затихнет, замрет, прислушиваясь, нет ли где кота. И снова зубками…

«Хорошо, что Копытиху послушал и оберег выстроил. – Подумал он. – Зубы сломает, а не прогрызет. По крайней мере до утра. Но как его в тех болотах брать, лохматого? Близко не подступишься, если ребячьей игрушкой чуть не изувечил? Хорошо, что Лада рядом была. А не будь ее?»

Словно подслушав его мысли, она выбралась из – под его руки и поднялась выше, навалилась телом на его грудь и обняла рукой, шепча сквозь сон не разборчивые и невнятные слова.

Чудище шерстистое где – то за дальним краем дрягвы мохнатой мордой маячит, прячась за тучами и кулаком грозит. Волосы на морде от ярости топорщатся. Что – то кричит. А что, не слышно. Оберег не пускает, глушит слова похабные. И не надо. Добра от него все равно не дождаться. Ничего, потом расскажет, как придем. Не захочешь, да поверишь берегине. Эвон, как его злоба изуродовала. Был человек, как человек, а стал бог весть кем. И все через злобу.

 С выходом припозднились. Утомила бессонная ночь. Влада открыла было глаза, посмотрела невидящим глазом на Радогора и промямлила.

-Я скоро, только сон досмотрю.

Разнежилась и берегиня. Открыла глаза на стук горшков и блаженно зевнула со стуком открыв рот.

-Хорошо тут у тебя, подруга. Хоть вдоль, хоть поперек тянись. А все равно до края не дотянешься. Век бы у тебя на печи жила.

-Смотри, не переломись. Вон, как кости хрустят.

Кикимора оставила ее слова без внимания.

-Эх, мало я у тебя погостила ныне! Даже поболтать всласть не успели. – Сокрушалась она, сползая с печи. – С молодыми только свяжись. Все у них не как у людей, через пень да колоду.

-Не последний день живешь. – Усмехнулась Копытиха. - Какие твои годы. Прибежишь еще.  А  на них не ворчи. Появились, словно заново жить начала. Лучше шанежку съешь

-И то верно. – Согласилась кикимора, впиваясь в румяную шаньгу зубами. – Съем шаньгу и снова на печь полезу. Эх, жаль зубы сносились, а то я бы и мяском себя порадовала.

-Зубы! – Отозвалась ведунья, невесело улыбаясь, - Тело сносилось, а ты о зубах печалишься. На себя смотреть боюсь. Смотрю и не узнаю. Думаю, куда что делось? А тебе хватит вылеживаться. Помоги на стол собрать. Когда еще по – людски поесть придется?

Кикимора, вздыхая, полезла с печи.

-Это ты правду молвила, подруга. Тело у тебя было позвончей, чем у иных, которые в теремах живут.

-Только Копытихе досталось. – Вздохнула с сожалением ведунья.

Но кикимора ее вздоха даже не расслышала.

-А уж сох то по тебе, помню, старый князь Гордич, дед нашей княжны! – Трескуче рассмеялась берегиня. - Ко мне с дуру за приворотом прибегал. А я к той поре уже все перезабыла. Ужели так и не далась ему?

За дверью громко кашлянул Радогор и кикиморе так и не довелось узнать, чем дело кончилось. Устояла ли Копытиха или сдалась бесславно старому князю.

-Готова, тетушка? – Еще из – за порога спросил он.

-Вот она, подруга, нынешняя молодежь! Не здравствуй, не прощай и сразу за гребень. – Рассерчала кикимора.  - Думай вот теперь, гадай далась  ему или не далась.  К полудню выйдем. Тайными тропами поведу. Как месяц тропку высветит, его дорогой и пойдем. По холодку.

И резво подбежав к Радогору, бесцеремонно выставила его за дверь.

-Говори дальше, подруга. Я же от него и слова добиться не могла. А уж как старалась. Язык измозолила. – Тараторила она. – Не он, так верно бы утопили тебя люди в ту пору. В то лето, как раз мор на скотину напал… И все на тебя показывало.

-Оглушила ты меня совсем своей болтовней. – Остановила ее Копытиха, нахмурившись. – И что на тебя нашло? Лучше ребятишек позови к столу. Да и отправляйтесь. Ни к чему полудня вам ждать. Радогор тревожиться начал.  И из княжны еще тот ходок! Пока разбежится…

-Будто подтыкает кто его в одно место. – Проворчала кикимора. – Ну, ладно. Сейчас не сказала, в другой раз договоришь. С живой не слезу, так и знай. Не опоздало. Сама сказала, не завтра умирать.

-Беги, беги, заноза!

После завтрака Радогор рассиживаться не дал. Закинул за спину перевязь с мечом, повесил на другое плечо мешок с припасами. В левую руку взял лук. И проследил, как прилаживает свое оружие княжна. Своей рукой подтянул пряжку ее перевязи, и ремешок, которым она затягивала волосы.

-Отвару тебе на долго хватит, матушка. Только не ленись, натирайся. И пить не забывай.  А мы в гостях не засидимся.

-Ну да. Приди к такому в гости. Поленом угостит. – Кикимора бросила в сторону болот не ласковый взгляд. – И пирогов не захочешь. Так, что уж лучше ты напеки, подруга… С ягодами. И чтобы не подавиховатые были. А то настряпуют, в зубах теряются.

И опомнилась.

-Экий ты торопыга, парень! Я же по за столу даже не присела, чтобы жирок завязался.

-В котором месте ты его увидела, трещетка?  Одну тебя и слышно… - И с грустью, посмотрела на Радогора и княжну. – Провожать не пойду.

-А ты, подруга, про пироги то помни! – Успела напомнить берегиня. – Нам там разъедаться некогда будет. Вся надежда на тебя одну.

-Иди уж, иди…

И кикимора припустила вдогонку за Радогором и княжной, которым наскучило ждать ее. 

Глава19

Радогор уверенно вел их к тому краю болота, где встретился с кикиморой. Влада, держась за его руку, щурилась и улыбалась под лучами утреннего солнца. Щеки розовые, глаза синее неба.  От синюх и воспоминаний не осталось. Берегиня то забегала вперед, бросая по сторонам беспокойные взгляды, то исчезала где – то в стороне за деревьями. И неожиданно появлялась, недовольно ворча.

-Убегаешься, тетушка. – Предупредила ее Влада, которой наскучило молчать – С ног собъешься.

-Дождалась таки. Выродила. – С видимым удовольствием отозвалась кикимора. – А то все – кикимора да кикимора.

-Не правда ваша, тетушка. – Возмутилась Влада. – Даже не разу не назвала. Вот хоть у Радогора спроси. И в мыслях не было. А если и смеялась, так только потому, что весело около тебя.

Берегине ее слова пришлись по душе.

-Вот это верно. Что есть, то есть. И не убавить, не прибавить. Мне при моей работе без этого нельзя. От тоски засохнешь и мхом зарастешь по самую… ну, ты сама знаешь по куда. А люди же думают, что я не от легкого и веселого нрава над ними потешаюсь, а со зла и от скверного нрава. Вот и окрестили кикиморой, да еще и болотной. Да так и присохло ко мне это нелепое имя. А какая же я кикимора, сама посуди? Не скрою, подурнела снаружи, ну так что с того? Годы, красавица, ни кого не милуют.