Rishanna - Леди Малфой

• Название: Леди Малфой
• Автор: Rishanna
• Жанр: Фэнтези

Финальная битва проиграна, но жизнь идет своим чередом. Гермионе не оставили выбора и она вынужденно выходит замуж за Малфоя старшего. Каково это — быть той самой "другой стороной"? Существует ли настоящая дружба или людей связывают лишь обстоятельства? Должен ли выбор женщины всегда быть правильным? Повествование от первого лица, немного юмора, немного размышлений, немного грусти. Волдеморт здесь не самое глупое существо на свете.

Драма /Приключения /Angst || гет || PG-13

Поттер-Фанфикшн

---

— Авада Кедавра! — воскликнул парень, и зеленый сноп света устремился к Невиллу, моему палачу и, как выяснилось, подлинному врагу.

Вот-тут Уизли зашевелились, а Артур, стоявший к Долгопупсу на расстоянии вытянутой руки, толкнул его за мгновение до того, как Драко избавил бы нас от многих бед. Но не судьба. Невилл упал чуть ли не в сам камин и ему оставалось лишь немного подтянуться, чтобы очутиться в нем полностью и исчезнуть…

Молли принялась причитать и плакать, а я стояла, как вкопанная, не в силах пошевелиться от ужаса. Артур немигающим взглядом смотрел на Драко, все еще не опускавшего палочку. Да парень и не собирался её прятать, он подошел к окаменевшей Джинни, все еще сидящей за столом, и приставил её к горлу девчонки.

— Немедленно поднимите кольцо и отдайте его Гермионе, иначе мало кто останется в живых, — было в этом голосе что-то металлическое, не позволявшее усомниться в реальности его намерений. Очевидно, что я сама могла бы его поднять, но пока бы обошла комнату, пока наклонилась, пока подобрала… Драко пуститься на поиски не мог из соображений моей и своей безопасности, а на «Акцио» могучий древний артефакт не отозвался бы, об этом мне позже расскажет муж.

Кольцо поднес Чарли, и так приземистый, он сгорбился и выглядел просто стариком.

— Мистер Малфой, уберите палочку, мы ни в чем не виноваты, — Драко так и сделал, но предварительно убедившись, что перстень я одела.

Я снова услышала в своей голове голос, и опять это был Чарли Уизли.

— Все остается в силе?

— Конечно, Чарли, конечно! — я смотрела в его глаза так честно, словно матери исповедовалась. — Надеюсь, у Невилла есть безопасное место?

К сожалению, от ответа он ловко ушел.

— Ты не сердишься на него?

— Сержусь, но понимаю, я бы и сама, но духу не хватило…

— Мы тоже тебя понимаем, Гермиона, мы все!

Эх, Чарли! Главным то тебя назначили, но упустили из виду, что плохо мы друг друга знаем, очень плохо. Летних месяцев 1998 не хватило тебе, чтобы понять, кто самый наблюдательный. Хоть бы у Рона поинтересовался, или у Гарри! Это я всегда видела суть и основу, а не они! На первом курсе в Хогвартсе именно я заметила, на чем стоит Пушок, охраняющий философский камень, и именно я указала им путь! Не вытянул ты представление до конца, не смог. Почему не велел своим родственникам двигаться, когда на меня Невилл набросился? Отчего не распорядился маломальское удивление изобразить? Думал, за ту секунду я ничего не смогу заметить? Не успею? Не соображу? Столько застывших в ожидании непонятно чего статуй и все мимо моего зрения?

Вы полагали, что избавив меня от детей, получите в моем лице яростную сторонницу, пусть тайную, пусть на вражеской стороне, но сторонницу. А может не тайную? Может, хотели, чтобы я бежала, прежде открыв вам ворота? Чтоб уж наверняка? Ожидали, что я ополчусь на «виновников», то есть мужа и Лорда, а вам все сойдет с рук? Решили за меня, как будет лучше? Представляю, как сложно вам было оправдать себя в собственных глазах, вы же действительно хорошие, чего уж там… Правые в своем деле. Я такой же была, потому хорошо помню это ощущение собственной правоты — легкое и славное, не такое, с каким вы меня отпустили в жизнь!

Бедный Гарри, что же ты чувствовал, но самое главное, чем ты думал?! А Молли? Мать целой оравы, смотрящая на меня ясными очами всю дорогу до выхода?

Невилл должен был так поступить, раз уж я сама отказалась. Все было заранее просчитано и спланировано, кроме разве что его ярости, спугнувшей меня и заставившей пятиться к выходу. А его за что так немилосердно? Раз не Уизли, значит, не пропадет? А он пропадет, обязательно пропадет…

Да все вы сами подписали себе приговор! Подписи на нем будут разные, но вот первая — моя…

Глава 14

Гермиона Джин Грейнджер — любимая, а ныне позабытая дочь уважаемой четы дантистов, ушла. Её поглотило что-то темное внутри неё самой, а плотную завесу над этим чем-то услужливо и без труда приподняли те, за чьи идеи и жизни она боролась до последнего шанса, но когда больше не смогла бороться и захотела смириться, то была ими начисто стерта с лица Земли. Не по силам тем людям было оставить девушку в покое, не смогли её понять, не захотели услышать. Как будто так и надо, как будто друзья всегда так поступают! Надругались над её детьми и заставили душу биться в конвульсиях, извергая из себя весь свет и любовь. Не дрогнув и не осознав. Я ощутила легкое дуновение свежего ветра, покидая Нору после случившегося, оно было слишком прохладным для зноя того июльского полдня. Внутри все обмерло, и не только потому, что снятое и вновь надетое кольцо вступило в борьбу с даром Лорда, нет. Тот ветерок… Это Грейнджер махнула мне рукой, улыбнулась широкой улыбкой с чуть длинноватыми передними зубами, одернула спортивную курточку, взмахнула копной непослушных каштановых волос, поправила стопку учебников под рукой, чтоб уж точно не уронить и всё. Как в воду канула.

Драко от меня отворачивался каждый раз, когда я на него смотрела. Ждал, когда же наконец кинусь на защиту своих обожаемых Уизли, когда начну просить сохранить все в тайне…

Не дождался. Потупил взгляд. Пожалел меня.

* * *

Третий. Я заткнула уши руками. Люциус разбил о стену третий бокал из дорогого големского стекла, самого прозрачного и тонкого на всем континенте, потому как выдувают его самые могучие легкие в мире, не знающие усталости и износа. То был мой ему подарок на сорок пятый день рождения. Они мужу понравились, не могли не понравиться — редкие, изысканные, с золотыми вензелями Малфоев по кромке. Разливаемые в них напитки всегда положенной им температуры — один из секретов «Голем Трест». Почему именно они? Другой посуды было мало?

Но я знала, почему. На одну из составляющих этого «почему» я и смотрела невидящим взглядом, боясь даже моргать слишком часто. Свидетельство о браке, висевшее в рамочке над камином — его край обуглился. Но моргать все же приходилось каждый раз, когда из кабинета супруга раздавался очередной звон или очередной крик. В произошедшем муж меня не винил, а когда я кинулась к нему на грудь с проклятиями и рыданиями, он только гладил мои волосы, что-то приговаривая. Не зря столько лет прожил, не зря. Еще прошлой осенью, после недоразумения с тугим корсетом, он говорил что-то подобное. Знал.

В первую же ночь после того ужаса я заподозрила, что надвигается что-то плохое — призраки, казалось, дружно отбыли на тот свет, настолько сильно они старались не шуметь, а портреты здоровались со мной все как один. Стараясь поклониться как можно ниже, они чуть из рам не выпадали! Чтобы все Малфои меня враз признали?! Главным виновником беды, приближение которой чувствовала не только каждая клеточка моего тела, но и каждый живущий в Малфой-мэноре, муж сделал Драко. Они ругались в тот день, и не перестали ругаться на следующий.

— Как только ты его увидел, ты обязан был его убить! Забини бы так и сделал! Что ты себе думал?! — муж сидел за своим письменным столом, весь его облик выражал собой одно сплошное возмущение, он эмоционально жестикулировал и только что не кидался в сына всем, что под руку попадалось. — Ты можешь не принимать сам факт, что у меня должны появиться дети, ты можешь ревновать, но чтобы так?! Ты с ума сошел?

В целом обвинение было несправедливым, и Драко попытался возразить:

— Отец, я бы никогда… Я просто хотел, чтобы все закончилось, а потом уже арестовать! — но все же лукавил. В нем что-то дрогнуло при той встрече с Невиллом, парень хотел дать бывшему однокурснику возможность уйти, а не арестовывать или убивать. Уничтожить еще и мужа… ну не мог он. До Авады не мог, конечно.

— Но не убить, да?! Дался бы он тебе живым, жди! — я принялась считать звуки от постукивания пальцами по столешнице. Люциус, когда нервничал, всегда чем-нибудь по чему-нибудь стучал. Отец отчитывал сына за то, что тот не убил человека. Стоило, вероятно, завести поучительную беседу о вопросах воспитания, но я уже не могла. Скорее, не знала с чего начать, ведь сама думала почти также.

— Я пойду? — мой бесцветный голос заставил их на секунду замолчать и уставиться на его источник. Уж и забыли, наверное, что не одни…

— Иди, Гермиона, — и добавил: — Лучше в постель!

Но то было вчера. В смысле, разговоры были вчера, пусть и на громких тонах, но посуду никто не бил, а если и принимались кричать, то не до хрипа, а так, до легкой хрипотцы. Просто на следующий день все заметили изменения в пергаменте, прежде мною люто ненавидимым. Ни брак, ни помолвка не аннулировались, иначе тут же пришло бы извещение из Министерства, гоблинов Гринготса, семейной нотариальной конторы «Крич и Круч» и еще из кучи заведений, руководивших вопросами брака.