Кристофер Брэм - Жизнь цирковых животных

• Название: Жизнь цирковых животных
• Автор: Кристофер Брэм
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18872-X

Очаровательный стареющий актер Генри считает, что в жизни ему нужен только секс, а не любовь, однако его чем-то привлекает юный Тоби, который едва оправился после разрыва с преуспевающим драматургом Калебом, чья сестра Джессика никак не может заставить себя влюбиться в неудачливого актера Фрэнка, который ее просто обожает, в то время как ядовитый театральный критик Кеннет ненавидит свою жизнь и по совету психотерапевта вымещает эту ненависть в рецензиях, особенно – на пьесы Калеба… Тут на сцене появляются пистолет и мать Калеба и Джессики, которая, по счастью, стреляет не очень хорошо…

Кристофер Брэм дарит нам незабываемые десять дней, которые потрясают Бродвей и окрестности. Актеры, режиссеры, драматурги, театральные агенты, критики, психоаналитики – странные и забавные зверюшки на арене цирка жизни. Комедия положений в блюзово-голубых тонах, почти мистические совпадения и невероятные встречи. Шоу должно продолжаться

---

– Я не против. Обожаю твою террасу.

Калеб составил все на поднос – тарелки, чашки, кофейник в форме песочных часов – и понес на террасу. Айрин шла впереди, заглядывая в открытые двери. Прикидывает стоимость содержания квартиры и сколько он еще здесь продержится?

Он выставил угощение на стол в передней части террасы. Построенная из дикого камня высотка напротив нависала над ними, похожая на освещенную солнцем скалу. Стайка голубей вспорхнула с крыши, спикировала вниз и вновь поднялась в воздух, громко хлопая крыльями. В парке за углом раскаркалась ворона – последнее время в городе все больше становится хриплоголосых черных вещуний. На той стороне улицы по-прежнему висит афиша «Тома и Джерри», но хоть не так бросается в глаза при дневном свете, сливается со стенами и крышами.

– Симпатично, – заметила Айрин. – Просто и со вкусом.

Она была юристом в области шоу бизнеса, но взяла на себя обязанности театрального агента. Бывшая девчонка-хиппи, теперь она стригла курчавые волосы на Пятьдесят Седьмой и носила пиджак от Армани с джинсами и «крестьянской» блузкой, приобретенной в «секонд-хэнде». Лицо Айрин усеивали медные веснушки. Неистовый борец за гражданские права и кремень в бизнесе, к политике и работе она подходила с одинаковой – вот-я-вас! – усмешкой.

– Похоже, не высыпаешься, – она провела пальцем по векам. – Новая идея будоражит?

– Нет.

– В самом деле? А мне показалось, у тебя в кабинете возле компьютера записная книжка лежит – раскрытая.

– Телефонная. Я уже много месяцев ничего не пишу.

– В таком случае, – заговорила она, придвигаясь к столу, – мое предложение может тебя заинтересовать. Мне звонил Андраш Конрад, продюсер из Венгрии. Он только что приобрел опцион на «Страх полетов».[61] Ищет сценариста. Ему порекомендовали тебя.

– «Страх полетов»? – переспросил Калеб. – Да ему, по меньшей мере, лет двадцать.

– А то и тридцать. Из тех вечных проектов, что никак не удается осуществить. С годами интерес к нему поостыл. Но венгры думают, им досталось что-то новенькое, с пылу, с жару.

– Нет, Айрин. Прости, не могу.

– Почему? Ты же ничем не занят. А это халтура, спустя рукава.

– Не в проекте дело. Все равно, о чем бы ни шла речь. – Он глубоко вздохнул. – Я подумываю вовсе оставить свое ремесло.

Айрин даже глазом не моргнула.

– Тем более. Аванс – восемьдесят тысяч. Снять все равно не снимут. Это почти все равно, что не писать, только еще и денежки заплатят.

– Ты не слушаешь. Я хочу положить этому конец. Перестать писать.

– Надолго? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

– Навсегда.

Айрин улыбнулась сладчайшей своей улыбкой – мол, ну и дурак же ты!

– У меня есть идея получше. Зарекись писать на год – если выдержишь. А там посмотрим.

– Почему никто не принимает меня всерьез? Ни моя сестра, ни психотерапевт!

– Ты все еще ходишь к Чин?

– Да.

– Потрясающая, верно?

– Вам все шуточки, – поморщился Калеб. – Творческий человек, нервы, да?

– Извини, – кивнула Айрин, – но от своих клиентов я только это и слышу. Да и сама: «Все, больше я этим не занимаюсь. Нужно что-то делать со своей жизнью. Китов истребляют. Или дельфинов. Или арктических сов. Бороться за мир во всем мире». Бла-бла-бла. Мы все только и делаем, что болтаем. Слова ничего не стоят. Если человек бросает писать, он просто бросает, и все. Никаких заявлений на публику. Кончено. Финита.

– Я и не пишу. Все кончено.

– Калеб, дорогуша! Я бы поверила тебе, если б прошло уже два года после «Хаоса». Но два месяца! Передохни, ты вполне заслужил отпуск. Ты попал под раздачу – с кем не бывает. Лично я полагаю, не стоило оставлять пьесу без хэппи-энда – и не только по коммерческим соображениям.

– Хэппи-энд был бы подделкой.

Айрин не слушала – все уже говорено-переговорено. Положила сумку на колени, переходя к очередному вопросу.

– Следующий пункт повестки дня: вечеринка в пятницу. – Она достала из сумки толстый конверт. – Распорядители прислали – приглашения с RSVP.[62]

– Сколько человек соберется?

– Откуда я знаю? Люди театра никогда не RSVP. Живут одним днем.

Айрин проделала всю «грязную» работу, точнее, наняла людей, которые ее проделали – специалистов по обслуживанию вечеринок, секретарей, рассылавших приглашения. Подготовка к вечеринке шла сама собой, помимо участия Калеба.

– И еще это. – В руках у Айрин мелькнул счет. – Требуют стопроцентной предоплаты.

Калеб просматривал список гостей, отмечая, кто уже придумал отговорку и отказался прийти.

– Мэри-Луиза не сможет? И Дэвид? И Джой? А! – Никто из «Хаоса» не пожелал явиться, даже режиссер.

– Может, им неловко перед тобой.

– Мы все избегаем друг друга, – подтвердил Калеб. – Словно дети, застуканные за игрой в стрип-покер. – Понятное дело, они винят в этом провале автора.

– Итак? – сказала Айрин, впихивая в его безвольную руку счет. – Что с этим делать будем?

Итог: двенадцать тысяч с хвостиком. Сумма была оговорена заранее, но теперь, когда цифры смотрели на него с листа бумаги, она показалась гораздо крупнее.

– Они хотят все и сразу. Завтра же. Первоначально мы договаривались половину сейчас, половину потом.

– Боятся, что к тому времени я обанкрочусь? – засмеялся он. – Провал на Бродвее?

– Я давно знаю Джека и его ребят. Гады они.

– А если не заплачу, придется отменить вечеринку?

– То есть как? Хочешь на них надавить?

Калеб прикинул все «за» и «против» – отважится ли он на крайние меры.

– Заплати гадам, на хрен, – решил он, наконец. – Погибать, так с музыкой. Прощальный пир, пока я еще могу себе это позволить. Пока хватает денег содержать эту виллу на крыше.

– У тебя все будет в порядке. Не вздумай только пристраститься к омарам или крэку. До конца года не разоришься. Но нечего нос воротить от подработки на сценариях, пусть и дурацкой. – Постучав указательным пальцем по циферблату часов, Айрин добавила: – Мне пора. В одиннадцать тридцать встречаюсь с тренером. Есть чем похвастаться: купила миндальные круассаны, а съела только половину.

Калеб проводил агента обратно в квартиру.

– Ладно, – подытожила она. – Я расплачиваюсь с вымогателями, ты подумаешь насчет «Страха полетов». До пятницы. И поверь мне, дорогуша: время лечит. Любой писатель, или режиссер, актер, проходит через плохие времена.

– Знаю, я не один такой. От этого не легче.

– И потом, если ты бросишь писать, чем займешься?

– Наркотики утешат, – улыбнулся он. – Или стану буддистом, уйду в монастырь.

– Нет-нет, это не для тебя. Я прожила полгода в ашраме. Прошло четверть века, а мои кишки так и не успокоились.

Клюнув его в щеку, она сбежала по ступенькам на площадку, где дожидался лифт.

Калеб побрел на террасу, собрал посуду на поднос. Айрин права, подумалось ему. Твердишь, что все бросишь, – значит, так и не бросишь. Если б я мог просто перестать писать, раз – и завязал. Кто-нибудь обратит внимание?

В дверь замолотили, лихой перестук, только пыль из-под копыт. Айрин вернулась? Звонка не было. Калеб прошел в квартиру и открыл дверь.

– Что-то забыла?

Высокая фигура с расплывчатым бледным лицом заполнила дверной проем.

Тоби.

27

– Привет. Извини. Какая-то дама как раз выходила, и я зашел. Следовало позвонить по домофону, да? Или по телефону. Извини.

Колено присогнуто, бедро слегка отставлено. Тоби понурил голову, но поглядывал на Калеба снизу, из-под лохматой челки – по-овечьи, по-собачьи. На нем джинсы и коричневая футболка с оливковым отливом.

– Привет, Тоби. Зачем пожаловал в наши края? – Калеб говорил спокойно, размеренно, хотя отнюдь не был готов к встрече с реальным Тоби – он казался больше, занимал много места. Сколько они не виделись? Две недели. Разросшийся образ Тоби сквозь глаза проник во внутренности. Было время – образ Тоби проникал сквозь глаза в сердце или в член. Но теперь он вонзился прямо в розовую, беззащитную слизистую кишок и желудка.

– Пришел за носками и остальным бельем, – объявил Тоби.

– А?

– За вещами, которые оставались в стирке. Ты слушал автоответчик?

– Ну да. Ну да. Все вернулось из стирки еще на прошлой неделе.

– Я забыл. Только теперь вспомнил, когда чистое кончилось.

Бледнее, чем запомнилось Калебу, и волосы светлее, почти прозрачные. Запах все тот же, странная смесь кислоты и горечи, крыжовник с морской водой. Стоять вплотную к нему – даже это слишком интимно.

– Мои вещи целы? Ты их не выбросил?

– Глупости. Елена, наверное, сложила их вместе с моим добром, когда убирала в доме. Пойдем, посмотрим.

Тоби вошел, неожиданной для Калеба уверенной, даже «крутой» походкой. Голову держит высоко, безразлично оглядывая помещение, где недавно они жили вместе.

– Как дела? – спросил Калеб.

– Дел по горло. Я же играю в пьесе, знаешь.