Тахир Шах - Год в Касабланке

• Название: Год в Касабланке
• Автор: Тахир Шах
• Издательство: Амфора, ТИД Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01339-9

Как известно, Восток — дело тонкое. В этом на собственном опыте убедился респектабельный англичанин, который, устав от капризов британской погоды и бешеного темпа западной цивилизации, решил переселиться вместе со своим семейством из туманного промозглого Лондона в благоухающие сады Северной Африки. Но, как выяснилось, если ты хочешь стать полноправным местным жителем, мало просто купить дом в Касабланке и в совершенстве выучить арабский язык. В Марокко европейцу для того, чтобы его уважали, необходимо как минимум научиться есть квашеные лимоны и общаться с джиннами, а также обзавестись гаремом.

Прочитав эту увлекательную книгу, полностью основанную на реальных событиях, вы узнаете немало интересного: каким образом очистить жилище от злых духов, для чего нужен колодец без воды и от каких болезней можно вылечиться отварными улитками, а также массу других полезных сведений. И как знать, может быть, вам тоже захочется перебраться в Марокко…

До того забавно и увлекательно, что просто невозможно оторваться.

---

Я попросил Хамзу сходить и купить десять тюбиков клея, к которому прилипают крысы. Он отрицательно покачал головой и сказал, что единственный способ остановить нашествие крыс — это завести свирепого пса. И чем он будет крупнее, тем лучше.

— Как вы думаете, почему в бидонвиле столько собак? — спросил сторож нараспев.

— Из-за крыс? — предположил я. — А нельзя ли завести просто кошку? Крысы боятся кошек.

Хамза громко рассмеялся.

— В Марокко, — заявил он не без гордости, — крысы едят кошек на завтрак.

Но я все же продолжал настаивать, чтобы он положил несколько картонных полосок, намазанных клеем, ибо уже убедился в эффективности данного метода.

— Послушайте! — воскликнул Хамза. — Какой там клей! Уже поздно! Нужно срочно опрыскать сад отравой! Все до травинки, и каждый сантиметр в доме!

Но, памятуя о безопасности детей, я запретил сторожу пользоваться ядом. Вместо этого я пообещал найти самую злую собаку, сколько бы та ни стоила.

Вопрос о безопасности детей вновь встал на следующий день. Повариха обнаружила Ариану под кухонным столом. Бедняжку сильно тошнило. Лицо ее покраснело, дыхание было затруднено. Рядом с девочкой стояла открытая банка с маслянистым белым кремом. От крема исходил неприятный запах, как от средства для прочистки канализации. На этикетке было что-то написано по-арабски и изображена улыбающаяся светлолицая женщина в марокканской одежде. Мы спешно вызвали детского врача. Кухарка, местная жительница с выпуклыми глазами и смуглой кожей, нервно ходила взад-вперед. Я поинтересовался у нее, для чего предназначен этот крем.

— Мне хотелось быть такой же светлой, как вы и мадам, — неопределенно ответила она.

Я повторил вопрос:

— Фатима, для чего этот крем?

— Он для отбеливания кожи лица.

Вся неделя прошла в поисках собаки. В зоомагазинах предлагали великолепных миниатюрных пекинесов, йоркширских терьеров и нервных пуделей, украшенных множеством шелковых бантов.

— Это не подходит, — объяснял я продавцам. — Мне не нужна комнатная собачка, мне требуется кровожадный монстр, достаточно свирепый для расправы с полчищами крыс.

После долгих поисков у меня оказался телефон человека, который, по слухам, владел немецкой овчаркой. Он жил в квартире, и бедное животное сидело взаперти целый день. Собаке было семь месяцев отроду. Я поинтересовался, злая ли у него собака.

Голос владельца задрожал в телефоне.

— Конечно нет, мсье, — сказал он уверенно. — У нее прекрасный характер.

— Какая досада, — вздохнул я. — Понимаете, я ищу злобного пса. Чем свирепее, тем лучше.

Хозяин собаки задумался.

— Ну, тогда, — ехидно сказал он, — если вы хотите, чтобы пес был агрессивным, тогда относитесь к нему плохо.

К полудню я добрался до квартиры: этот человек жил в фешенебельном районе под названием Маариф. Привели немецкую овчарку. Она подала мне лапу и дружелюбно лизнула меня в лицо. Затем собака перевернулась на спину и заскулила.

— За неимением лучшего, — решил я, — пожалуй, возьму ее.

Возвратившись домой, я выпустил новую охотницу за крысами в сад. Но крысы были либо уже мертвы, либо умирали, скошенные внезапно каким-то загадочным недугом. Все вокруг напоминало картину кровавого побоища. Умирающие крысы валялись повсюду. Нельзя было пройти и двух метров, чтобы не наступить ногой на одну из них. Ариана смотрела на все это широко открытыми глазами. Крысы уже успели ей понравиться.

Я отвел Хамзу в сторону и расспросил его.

— Я разбросал всего несколько гранул яда, — сказал он.

— Несколько гранул не могли вызвать смерть в таком масштабе, — возразил я. — Сколько яда ты разбросал?

Сторож потер глаза.

— Пять мешков.

В этот момент немецкая овчарка схватила что-то на лужайке. Это оказалась дохлая крыса. Я силой раздвинул собаке челюсти. Хорошо, что она еще не надкусила брюшко грызуна. Я приказал Хамзе подобрать с земли весь яд до гранулы и сжечь мертвых крыс. Иначе сторож выкинул бы их за ограду в бидонвиль, как он всегда поступал с мусором. Сделай он так, все собаки в трущобах погибли бы.

Хамза собирался сказать мне что-то, но вместо этого шлепнул себя рукой по шее.

— Это пчела, — пояснил он. — Она меня ужалила.

И тут же по всей колоннаде зажужжали пчелы. Тучи пчел. Я просто поверить этому не мог. Сначала саранча, потом крысы, а теперь еще и пчелы — причем всё в течение одной недели.

— Что происходит? — спросил я. — Сроду не встречал ничего подобного.

Но Хамза уже не слышал меня. Он вовсю приплясывал.

— Тебя снова укусили?

— Нет, мсье Тахир, — ответил он. — Я радуюсь. Пчелы — это благословение Аллаха!

Несколькими днями позже в Дар Калифа постепенно вновь начал водворяться мир. Саранча, крысы и пчелы — все пропало. Единственной бедой оставались огромные комары. Они заполнили дом. Больше всего доставалось от них Ариане. У девочки была аллергия на комариные укусы: у нее распухали веки, становясь как теннисные мячи. Педиатр посоветовал опрыскать сад инсектицидом.

Когда мы переезжали в Марокко, я не был излишне суеверным, но со временем стал задумываться, уж не сглазил ли кто нас. Это было самым легким объяснением, почему удача вдруг отвернулась от нас. Нельзя жить в Северной Африке и не попасть под влияние закоренелых суеверий. Они тут повсюду. Чем больше обращаешь на них внимание, тем глубже они просачиваются в ваши кости. Я привык к тому, что мне не везет, но обычно между черными полосами обязательно был перерыв. В Касабланке меня посетило чудовищное, трехмерное невезение.

Как-то вечером, когда я размышлял об этом, к моему столу застенчиво подошел Осман. Он сообщил, что приглашает всех нас завтра к себе в гости, на праздник. Я поблагодарил его.

— А что за событие?

Сторож опустил глаза.

— Мы будем отмечать обрезание моего сына.

В ту ночь я не мог заснуть. Уж не знаю, чем была вызвана бессонница. Я размышлял о несчастном случае и обрушившихся на нас напастях. А еще меня беспокоило: не пытается ли кто-то специально напугать нас, чтобы мы сбежали отсюда. В моем сознании перемежались образы луж, полных теплой крови, мертвых грызунов и гангстерской жены с ее темно-фиолетовыми волосами. Я приподнялся и сел в кровати. Ариана и Тимур спали глубоким сном, но Рашаны рядом не было. Не было ее и в туалете. Тогда я пробрался через весь дом в кухню. Кухня оказалась пуста.

Сторожа дежурили по ночам посменно, вооружаясь самодельной саблей Хамзы. Но и они сегодня куда-то исчезли. Луна была почти полной, в теплом ночном воздухе сновали туда-сюда летучие мыши. Я слышал звуки трущоб: визг дерущихся собак будил ослов и стреноженных мулов. Я обошел вокруг дома, выкрикивая имя Рашаны. Жена не отзывалась, и это пугало меня. Я влез по самодельной лестнице и осмотрел верхний этаж и террасу. Затем обследовал внешние строения и сад. Неожиданно я понял, что забыл заглянуть в сад во внутреннем дворе. Я побежал туда, шлепая босыми ногами по грязи.

— Раш! Раш! Где ты?

За закрытой дверью на веранде стоял кто-то в развевающейся белой одежде. Это была Рашана.

— Я должна войти туда, — сказала она очень тихо.

— Что ты здесь делаешь? Возвращайся в постель.

Но жена оттолкнула мою руку.

— Нет, ты не понимаешь. Я должна войти туда.

— Почему?

— Не знаю.

— Ключ потерян, — сказал я. — Это невозможно.

— Тогда взломай дверь. Ну же!

Я стал звать сторожей. Сначала никто не откликался. Потом спустя несколько минут послышалась тяжелая поступь Медведя, шедшего мимо террасы.

— Oui, мсье, — недружелюбно произнес он. — Что такое?

— Нам нужно войти в эту комнату прямо сейчас. Дай мне лом.

Медведь сразу начал искать отговорки.

— А ключа ведь нет, — сказал он. — И вообще, только Хамза может туда заходить.

— Меня это не интересует. Это — мой дом, и я хочу зайти туда. Ты понял?

Медведь тяжело вздохнул. Потом исчез и возвратился через минуту с ломиком. Я вставил ломик в дверную щель при свете фонаря и надавил на него изо всей силы. Щелкнул замок. Я толкнул дверь внутрь. Электричества в комнате не было. Мы осторожно вошли, и я направил луч фонарика на стены. Краска на них была съедена плесенью. В комнате было зябко. Здесь пахло смертью.

— Ты чувствуешь? — спросила Рашана.

Я утвердительно хмыкнул в ответ.

— Пойдем отсюда.

— Нет, подожди.

Рашана вошла в небольшой тамбур слева от входной двери. Она взяла фонарь и посветила им вверх. Потолок был очень высокий, метров семь с половиной. Затем она перевела луч вниз, на пол. Я подвинулся ближе, чтобы лучше все рассмотреть.

— Ты видишь это? — спросила Рашана.

— Боже милостивый, да здесь ступени вниз.