Стефан Геймс - Агасфер

• Название: Агасфер
• Автор: Стефан Геймс
• Жанр: Современная проза

Стефан Гейм (р.1913) шел к этому роману почти четверть века, впервые заявив тему библейской стилизации в `Крестоносцах` (1948), и вернувшись к ней в `Книге царя Давида` (1972). `Агасфер` (1981) стал творческой вершиной немецкого писателя, и получил широкую международную известность, будучи опубликованным в таких разных странах, как США и ГДР. Опираясь на европейскую традицию романов о Вечном жиде, Гейм пишет огромное полотно, на котором встречаются герои Нового Завета, германской Реформации и наших дней.

---

Я вполне отдаю себе отчет, дорогой профессор Байфус, что те же проблемы, которые возникали у Вас с реально существующим Агасфером, ожидают Вас в силу вышеизложенного и с символической фигурой. Однако к этому понятию в ходе нашей дискуссии прибегли Вы, мне же не оставалось ничего другого, как отреагировать соответствующим образом.

Сердечно и дружески кланяюсь Вам,

Ваш Иоханаан Лейхтентрагер

Еврейский университет

Иерусалим.

Товарищу профессору

Dr.Dr.h.с. Зигфриду Байфусу

Институт научного атеизма

Беренштрассе, 39а

108 Берлин

8 июля 1980

Дорогой товарищ Байфус!

Вновь рассмотрев твою переписку с профессором Лейхтентрагером из Еврейского университета города Иерусалима, вынуждены констатировать, что дела приобретают все более нежелательный оборот. Отстаивая в полемике с израильским партнером наши научные позиции и достижения, ты одновременно подпадаешь под его влияние, идешь на уступки, тем самым оказываешься в ловушке, из-за чего позднее тебе приходится отказываться от своих собственных слов. Но еще серьезнее то обстоятельство, что вместо разведки замыслов израильского империализма, планирующего с помощью дискуссии об Агасфере очередную идеологическую диверсию, ты позволяешь проф. Лейхтентрагеру втянуть тебя в обсуждение ненужных частностей и неопределенностей, что при продолжении подобной линии поставит тебя в оппозицию по отношению к политике нашей партии и правительства.

Особенно подчеркнем неуместность дискуссии о Лютере, в которую вовлекает тебя твой «дорогой коллега» и которая полностью противоречит нашим интересам накануне приближающегося юбилейного 1983 года, когда в чествовании Лютера примут, как известно, участие высшие представители нашего государства.

Сегодня господин Лейхтентрагер напоминает тебе об антисемитских высказываниях и писаниях Лютера, а завтра он процитирует лютеровский памфлет времен Крестьянской войны против «разбойничьих и грабительских шаек крестьян», которых он призывал «рубить, душить и колоть, тайно и явно, так же, как убивают бешеную собаку», что поставит в неловкое положение не только тебя, но и всех, кто работает над успешным проведением запланированных торжеств.

Рекомендуем тебе сделать проф. Лейхтентрагеру деликатный намек на то, что его визит в ГДР, особенно в сопровождении господина Агасфера, является нежелательным, после чего переписку надлежит прекратить.

С компетентными органами вопрос согласован.

С социалистическим приветом,

Вюрцнер,

начальник управления

Министерства высшего и среднего

специального образования.

Глава двадцать третья

в которой повествуется о том, как суперинтендант фон Эйцен защищает истинное вероучение от нападок и отклонений, а также о том, как Маргрит вновь оказывается бесовским наваждением.

Минули года, а время течет быстро далее в герцогстве Шлезвиг, к тому же, как водится, у кого есть auctoritas, к тому приходит и reputatio, или, говоря попросту, кто занимает высокое положение, тот пользуется и уважением, поэтому не мудрено, что к господину суперинтенданту фон Эйцену обращаются самые разные инстанции от гессенского ландграфа до Тюбингенского университета, от гамбургского сената до саксонского курфюрста с просьбами высказать суждение по тем или иным богословским вопросам; таким образом, он становится все более авторитетным арбитром и судьей, когда заходит спор о единственно верном толковании Евангелия и Аугсбургского исповедания или о том, что считать ересью, а что нет; его письма расходятся повсюду, и встречают их будто некогда апостольские послания; не раз, если возникала нужда, он отправлялся в путь самолично, добираясь до Наумбурга и даже дальше, чтобы с неизменного благословения Его Герцогского Высочества выступить поборником слова Божьего и защитником единственно истинного вероучения, каким его изложил и истолковал доктор Мартинус Лютер; однако там, где почве надлежало быть особенно прочной, а фундаменту и краеугольным камням Царства Божьего — незыблемыми и надежными, именно там продолжались качания и шатания; какую стену ни задень, начинает сыпаться труха, к чему ни прислушайся, всюду слышатся шепотки инакомыслия или сомнения в таинствах крещения и евхаристии; но хуже всего, что герцог Адольф, вернувшись из голландского похода без лавров победителя, желал наверстать упущенное, то есть снискать славы хотя бы на ином поле брани, в битвах за веру, для чего господин суперинтендант должен вымуштровать все свое духовное воинство, заставив его маршировать единым строем и четко выполнять команды направо или налево.

Тайный советник Лейхтентрагер, проявивший, как всегда, отменное чутье, сказал Эйцену по этому поводу: «Еще мудрый Аристотель, у которого доброму христианину есть чему поучиться, считал, что истинное благо не может произрасти из сердца человеческого по причине людской слабости и податливости соблазнам; благо может произрасти только из закона, поэтому все следует упорядочить соответствующими установлениями, соблюдать которые обязан каждый, даже если его понадобится принудить к этому силой».

«Ах, — возразил ему суперинтендант, — к нашей общей беде заповеди Божьи существуют для людей скорее ради того, чтобы нарушать их, нежели ради того, чтобы следовать им; Господь же карает нарушителей недостаточно сурово, а главное — не немедленно, как тому полагалось бы быть; нет, откладывая наказание, Он как бы попустительствует преступникам, которые начинают думать, что если гром и молния не поразили их на месте, то ничего дурного вроде бы и не произошло; дескать, до небесных смотрителей далеко, за всеми не уследишь».

«Дело в том, Пауль, — сказал Лейхтентрагер, — что ты за всеми хочешь уследить сам. Надо же иметь двести глаз и ушей, а еще лучше — две тысячи, которые станут высматривать и подслушивать. Зачем тебе иначе столько пасторов и проповедников, ведь не затем же, чтобы плодились бездельники?»

«Боюсь, ничего с этим не получится, Ганс, — вздохнул Эйцен. — Господа пасторы и проповедники — народ не слишком бойкий, им больше по душе добренький Боженька, так что не знаю, как их раззадорить».

«А ты их обяжи, — сказал приятель, ласково поглаживая по головке хроменькую и горбатенькую Маргариту-младшую, которая зашла в комнату, чтобы принести гостю вина, дарованного, кстати говоря, из герцогских погребов, ибо церкви всегда что-нибудь перепадает. — Обяжи их клятвой и распиской, — продолжил тайный советник. — Вот солдат, например, дает присягу и поэтому обязан беспрекословно повиноваться своему командиру».

Тут с глаз Эйцена словно пелена спала; суперинтенданта озарила мысль, что, если все его пасторы и проповедники торжественно поклянутся блюсти догматы веры и свято пообещают внушать их своим прихожанам со всею строгостью, дабы не возникало никаких отклонений, а в противном случае об инакомыслящих будут доносить властям, тогда в Шлезвиге действительно установится Царство Божие, чем и Господь будет ублажен, и герцог доволен. Он подивился тому, насколько глубоко способен заглянуть его друг Ганс в души людские вообще и в души пасторов с проповедниками в частности; ведь после такой клятвы никого из них не придется понукать, каждый будет знать, что, допустив послабление или нерадение, он может лишиться всех доходов и привилегий, а потому будет стараться изо всех сил.

Когда Ганс, сославшись на неотложные дела, ласково шлепнул Маргариту-младшенькую по попке, раскланялся с хозяйкой дома, госпожой Барбарой, и ушел, Эйцен тут же подсел к пюпитру; очинив перо, он принялся заносить на бумагу все то, во что следует верить и в чем надлежит торжественно поклясться каждому, кто намеревается быть пастырем овечек Господних в герцогстве Шлезвиг; перечисляются, во-первых, Священное Писание, далее — Апостольское учение, Символ веры, догматы и принципы, нераздельное слияние божественной и человеческой природы в Иисусе Христе, Аугсбургское исповедание и, наконец, большой и малый катехизисы Лютера. Причем будет положено подписать не только весь документ целиком, но и каждый абзац в отдельности, чтобы позднее ни один из подписавших не смог заявить, будто чего-то недоглядел или упустил.

Поэтому Эйцен пишет: «Дабы не попустительствовать лукавому, который всячески извращает ныне важнейшие основы нашего христианского вероучения и религии, я, имярек, клянусь также искренне ненавидеть, осуждать и проклинать лжеучения всех тех, кто отклоняется от вышеупомянутых Священного Писания, Символов веры, догматов и катехизисов, всех причастных ереси цвинглианцев, кальвинистов, приверженцев лжетаинств, а также перекрещенцев и тех, кто отрицает необходимость и силу святого крещения, равно как и присутствие Христа при святом причастии, когда пресуществляется Его плоть и кровь, ибо все эти лжеучения и ереси разрушают единство веры, а также вводят в заблуждение простых людей».