Анатолий Уткин - Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

• Название: Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен
• Автор: Анатолий Уткин
• Издательство: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05831-1

Вся первая половина XX века была для России фактическим военным противостоянием с Центральной и Западной Европой. На этом пути есть три основополагающих события: Брест, Версаль, Мюнхен, которые в конечном итоге имели трагические последствия для Западной Европы и для России. Запад хотел откупиться от Германии за счет России. И это надо учитывать нашим новым правителям, четко отстаивать национальные интересы, чтобы не оказаться в очередной ловушке.

---

К вечеру 18 июля германская угроза Парижу миновала. Французы шаг за шагом отбирали потерянное за четыре предшествующих месяца, англичане делали то же во Фландрии. И в самом Берлине начали уже терять веру в еще одно победоносное наступление. Германии следовало отойти от ставки на прорыв Западного фронта и приготовиться к оборонительным усилиям, консолидировать имеющиеся немалые резервы. Ведь «крепость Германия» летом 1918 г. стояла на грандиозном пространстве от Северного до Черного моря, от Грузии до Бельгии.

Миттельойропа в форме экономического установления, нацеленная на совмещение эффективности таможенного союза, лишенного институционализированной суперструктуры, была целью Германии в войне вплоть до лета 1918 г.[235] После немецких завоеваний 1918 г. значительная часть российских земель силою германского оружия вошла в Миттельойропу. В свете этой угрозы большевики встали перед возможностью угодить в мусорную корзину истории. Отсюда надвигалась смертельная опасность, и начал действовать инстинкт самосохранения. Большевики готовы были обратиться даже к немкам. В то самое время, когда Гельферих предложил своему правительству поручить дело нескольким надежным германским дивизиям, новый комиссар иностранных дел Чичерин предложил германскому посольству (1 августа 1918 г.) совместную советско-германскую экспедицию с целью освобождения двух регионов на противоположных краях необъятной России — Мурманской железнодорожной магистрали и Донской области. Гельферих передал предложение Ленина в Берлин с комментарием: большевиков следует водить за нос возможностью сотрудничества, а подготовленные германские войска использовать для их свержения[236].

Гельферих представил план из трех частей: 1) дистанцироваться от большевиков переведением своего посольства из Москвы в один из городов неподалеку от германской армии; 2) Брестский мир должен быть модифицирован в том отношении, что Украина должна быть восстановлена как часть России, — это требование всех внутренних политических групп в России; 3) Германия должна оказать конкретную «эффективную экономическую помощь» антибольшевистским силам, что восстановит престиж и влияние Германии в России.

Гинденбург и Людендорф после некоторых размышлений отвергли идею совместной советско-германской экспедиции на север и юг России, соглашаясь на военную операцию в Восточной Карелии — это привело бы к германской оккупации Петрограда. (Останавливала задача обеспечить питание двухмиллионного города.) Людендорф при этом никак не хотел воспользоваться поддержкой белых против красных. Он именно в белых видел реальную угрозу будущему Германии и приказал командованию Восточного фронта сконцентрировать значительные силы против формируемых на юге России белых частей генерала Алексеева. Большевикам он «позволял» воевать с Алексеевым на Царицынском фронте, не приближаясь к железнодорожной линии Воронеж — Ростов, используемой германской армией. Идеальным, считал Людендорф, было бы взаимное ослабление белых и красных. Могучий дуэт, управлявший Германией, отверг план Гельфериха, исходя из «знакомых» соображений. Троцкий был для Гинденбурга и Людендорфа неведомой силой, а Алексеев — очень хорошо известной, эффективной и враждебной силой, с которой они три года сражались на Восточном фронте.

На конференции в Спа 2 июля 1918 г. Германия еще ощущала свое всемогущество, и Людендорф выдвинул программу не только активной обороны, но и экспансии на Востоке. Борьба белых и красных будет решена в ходе германского наступления. Цель: поддержка донских и кубанских казаков, инкорпорирование расширенных Эстонии и Ливонии в рейх, заселение их германскими поселенцами, превращение Таллина в базу германских подводных лодок. Подвешенность вопроса о независимости Украины сделает Москву сговорчивее. «Хороший солдатский материал» из Грузии укрепит Западный фронт Германии. Император Вильгельм считал Тифлис центром германского влияния на Кавказе. 6 августа 1918 г. (пик военных усилий немцев на Западе) Людендорф телеграфирует канцлеру Гинце, что может дать для наступления на севере России группировку в 6–7 дивизий, добавить к ним несколько дивизий на юге России и с двух сторон нанести удар по русской столице.

В среде германской элиты не было единства относительно того, как, каким образом обеспечить ослабление России и превращение ее в прочный тыл Германской империи. Позиция Гельфериха значительно отличалась от линии Людендорфа. Но еще больше с линией Людендорфа стала разниться политика нового главы германского внешнеполитического ведомства Гинце. Советское правительство, находясь не только в изоляции, но и в кольце фронтов, призвало Берлин к установлению более тесных отношений, вплоть до формального союза. Эта решимость подействовала на одного из участников двусторонних переговоров — Густава Штреземана, превратившегося в поборника советско-германского союза[237]. Он беседовал с Милюковым в Киеве, с Иоффе и Красиным в Москве, убедивших его, что русский большевизм — просто плохая копия германской экономики военного времени. Если дать Москве передышку, то большевики могут оказаться лучшими союзниками Германии. С июля 1918 г. Штреземан становится сторонником соглашения с большевиками и определяет курс нового министра иностранных дел Гинце.

Иоффе и Красин убедили Штреземана, что безостановочное наступление германских войск, выход их к Дону и Кубани ожесточает русское население больше, чем вся антигерманская пропаганда царя. Штреземан, усматривая в союзе с Советской Россией единственный шанс на спасение Германии, докладывал в Берлин, что союз с единственной благожелательной к Германии российской партией (к тому же правящей) и расширение программы, обозначенной в Брест-Литовске, «предоставят экономические ресурсы России в наше распоряжение в такой степени, что сделает нас неуязвимыми… Если наши враги ощутят эти плоды нашего сотрудничества с Россией, они оставят надежду победить нас экономически так же, как они отчаялись победить нас на поле боя»[238]. Мир с огромной Россией, концентрация сил на Западном фронте — вот стратегия победы для Германии.

Стояла середина июля 1918 г. Западный фронт гремел орудийной канонадой. Представлявший Совнарком Литвинов пообещал восстановить линию связи между Северной Россией, Кубанью и Кавказом по линии Белгород — Ростов — Владикавказ, передать немцам долю полученного с Юга зерна. Для Советского правительства это была линия спасения — приостановка германского наступления и поток продовольствия с Юга. Советский представитель 8 августа 1918 г. пытался убедить немцев, что их благожелательность в критический для выживания России момент переломит неприязнь русского населения и подготовит почву для действительного союза с Германией.

В германском руководстве сложилось два лагеря. Людендорф и Гельферих считали, что наиболее удобными союзниками Германии являются белые — они верили в возможность реорганизации России по удобной для Германии модели. Гинце и Штреземан полагали, что новые социальные силы в России приведут к более желаемым результатам. Они были более скептичны и не верили в абсолютный контроль над огромной страной: максимум возможного — продление периода слабости России.

Адмирал Гинце отказывался подвергать сомнению ценность Брест-Литовска, который дал Германии такие возможности на Востоке, не одобрил подрывные действия против партнера по Брест-Литовскому мирному договору. «У нас нет оснований желать быстрого конца большевизма. Большевики не вызывают симпатии и олицетворяют собой зло, но это не помешало нам подписать с ними мирный договор в Брест-Литовске, а после этого последовательно отнять у них значительные населенные территории. Мы добились от них всего, чего могли, и наше стремление к победе требует, чтобы мы следовали этой практике до тех пор, пока они находятся у власти. История убеждает, что привносить в политику эмоции — опасная роскошь. В нашем положении было бы безответственно позволить себе такую роскошь… Чего мы желаем на Востоке? Военного паралича России. Большевики обеспечивают его лучше и более тщательно, чем любая другая русская партия без единой марки или единого человека в качестве помощи с нашей стороны. Давайте удовлетворимся бессилием России»[239].

Людендорф и Гельферих не смогли опровергнуть его аргументов: Красная гвардия поддерживала правительство Ленина, а русская деревня была удовлетворена Декретом о земле. Будет ли другое русское правительство придерживаться договоренности с Германией? На кого могла положиться Германия в своей русской политике? Полностью только на монархистов, готовых на все ради восстановления династии и реставрации самодержавия. Но они не могли претендовать на массовую поддержку — они вовлекли страну в губительную войну и их патриотический кредит подорван в среде русского народа. И потом — если в России будет создано правительство, пользующееся поддержкой всей страны, то меньше всего это правительство будет нуждаться в помощи Германии. Стоит ли желать победы противнику большевиков Алексееву, который открыто поддерживается Западом и стремится к восстановлению Восточного фронта? Если навязать России новое и непопулярное правительство, то для этого потребуется гораздо больше войск, чем мог предоставить Людендорф в момент критического напряжения сил Германии.