Николя Верт - История Советского государства. 1900-1991

• Название: История Советского государства. 1900-1991
• Автор: Николя Верт
• Издательство: Прогресс, Прогресс-Академия
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003643-9

В книге известного французского историка, специалиста по русско-советским исследованиям, излагается история нашей страны с 1900 по 1991 год включительно.

Адресованная прежде всего студентам, книга Н.Верта своей объективностью, отсутствием пропагандистских и идеологических клише, концептуальной подачей материала, без сомнения, привлечет внимание самых широких читательских кругов, интересующихся историей нашей страны.

---

В 1945 — 1946 гг. Сталин очень искусно маневрировал по отношению к другой группе, которая могла бы превратиться в самостоятельную общественно-политическую силу, способную если не собрать вместе тех, кто хотел изменений, то, во всяком случае, создать противовес гражданской власти и даже выступить арбитром в спорных вопросах: по отношению к армии. Хотя в русской истории не существовало путчистской традиции и феномен 1937 г. должен был, скорее всего, придать уверенность гражданским властям, все же и не беря власти армия несколько раз, прежде всего в 1917 г., активно содействовала изменению политической системы. В 1945 г. советское руководство во главе со Сталиным сознавало, что, соприкоснувшись с внешними по отношению к системе реалиями и испытав на себе вакуум и некомпетентность гражданской власти в 1941 г., армия могла стать центром кристаллизации идей, опасных для режима. К тому же, пользуясь огромным престижем — военачальники, особенно Жуков, взявший Берлин, были, во всяком случае, не менее популярны, чем гражданские руководители, даже Сталин, — армия могла внушать опасения гражданской власти. Поэтому уже к 1945 г. были употреблены три средства, чтобы предупредить возможную угрозу со стороны военных: идеологическая интеграция армии в партию, опала в отношении военных руководителей, обезличивание истории войны.

В первом случае активно проводилась политика массового вовлечения в партию «отличившихся на поле боя»: в конце 1945 г. демобилизованные военные, вступившие в партию в действующей армии, составляли более 40% общей численности ВКП(б) — 2,5 из 5,7 млн. (всего в партию за время войны вступило около четырех миллионов новых членов). Большая доля фронтовиков порождала два противоречивых следствия: с одной стороны, она свидетельствовала о том, что партии удалось обеспечить себе широкое присутствие в армии; с другой — подразумевала, что и армия в состоянии воздействовать на установки партии, если военачальники решат мобилизовать своих «ветеранов», разбросанных по стране и вернувшихся к мирной жизни. Поэтому уже к концу 1945 г. виднейшие военачальники получили назначения в отдаленные регионы и были полностью устранены из политической жизни. Наиболее популярный из них — Жуков — был отправлен командовать сначала Одесским военным округом, затем Уральским и с 1946 г. исчез с политического горизонта. 4 мая 1948 г. советская пресса не упомянула даже его имени в материалах, посвященных годовщине взятия Берлина. Вся заслуга разработки плана решающего штурма Берлина была, естественно, приписана Сталину. Отстранение военачальников сопровождалось обезличиванием истории войны, ставшим очевидным уже в 1946 — 1947 гг. В многочисленной «военной литературе» на первом плане стояли безымянный солдат и партия, выступавшая как вдохновитель и организатор военных операций, которую ничто и никогда не заставало врасплох. Все эти факторы, несомненно, помешали армии сыграть самостоятельную роль и в условиях мирного времени конституироваться в независимую и сознательную общественную силу, способную вмешаться в политическую жизнь.

Летом 1948 г. после двухлетней опалы Маленков был возвращен Сталиным в состав Секретариата ЦК. Через несколько недель, 31 августа 1948 г., скоропостижно скончался Жданов, оставив своих сторонников беззащитными перед Маленковым, который в сотрудничестве с Берией, руководителем всесильного МГБ Абакумовым и, несомненно, с благословения Сталина организовал крупнейшую чистку, направленную против Вознесенского, сотрудников из Госплана и партаппарата Ленинграда — города, всегда бывшего у Сталина на подозрении. Вознесенский был смещен и впоследствии без суда расстрелян. В общей сложности «ленинградское дело» стоило жизни нескольким сотням партработников, большинство из которых своей карьерой в этом городе были обязаны Жданову; оно также позволило устранить других руководителей, поддерживавших в свое время Жданова, в числе которых были председатель Совмина РСФСР Родионов и первый секретарь Московской парторганизации Попов, замененный в 1949 г. Хрущевым. Все эти ответственные работники были обвинены в попытке «развалить социалистическое хозяйство методами международного капитализма» (явный намек на экономические расхождения между Маленковым и Вознесенским в 1945 -— 1946 гг.) и в «заговоре со сторонниками Тито, направленном на свержение советской власти». На первый взгляд Сталин не принимал участия в этих мероприятиях, однако вряд ли это было действительно так, учитывая его могущество и пристальный контроль за течением жизни страны. Возможно, что именно от Сталина исходила инициатива чистки партаппарата Ленинграда — города, чьи робкие поползновения к самостоятельности внушали центральной власти опасения, становившиеся поводом для репрессий.

Возвращение Маленкова в группу первых лиц страны, устранение Вознесенского и его коллег из Госплана совпали с переориентацией четвертого пятилетнего плана в сторону сверхволюнтаристского экономического роста. Одновременно происходил переход к децентрализованному и еще более придирчивому контролю различных отраслей экономики. Отдел кадров Секретариата ЦК, признанный чрезмерно централизованным и потому неэффективным, был упразднен, а его функции переданы отраслевым отделам (тяжелой промышленности, планирования, финансов и торговли, транспорта, сельского хозяйства и т.д.). призванным дать более рациональное кадровое обеспечение каждой конкретной отрасли. Эти меры, означавшие возврат к практике второй половины 30-х гг., выражали твердую решимость партии тщательно следить за предприятиями, когда обозначилось возобновление довоенной волюнтаристской практики. Хотя Маленков и выглядел как преемник, назначенный самим Сталиным, однако последний в то же время способствовал продвижению Хрущева, получившего в 1949 г. посты первого секретаря Московского обкома партии и секретаря ЦК после непродолжительной и относительной опалы, последовавшей за голодом на Украине в 1946 — 1947 гг. Выступления Хрущева по сельскохозяйственным вопросам, его проекты реформ, даже если они и не находили всеобщей поддержки (проект агрогородов был сразу же отвергнут), создали ему репутацию самого «компетентного» практика в этой важнейшей отрасли. XIX съезд партии, на котором основные доклады были сделаны Маленковым и Хрущевым, подтвердил, что именно у этих двух лидеров наилучшие шансы стать преемниками Сталина.

3. Полная трансформация партии

Соперничество на высшем уровне, несомненно, питалось существованием различных групп внутри внешне монолитной, но в действительности очень неоднородной партии. В 1945 г. ВКП(б), в которую за годы войны вступило огромное число фронтовиков, чаще всего не имевших никакого политического образования и твердых идеологических убеждений, насчитывала более 5,7 млн. членов и кандидатов. Коммунистов, вступивших в партию до войны, было не более 2 млн. В этой обновленной на две трети партии можно выделить несколько различных групп:

— Первая группа состояла из коммунистов, вступивших в ВКП(б) до войны и продолжавших исправно выполнять свои функции на территориях, избежавших оккупации (около 1 млн. человек).

— Вторая группа также состояла из коммунистов с довоенным стажем (примерно 500 тыс. человек), эвакуированных из занятых врагом областей и прифронтовой полосы. Эти люди, вернувшись в свои родные места, должны были влиться в новые парторганизации, созданные после освобождения этих районов Красной Армией.

— Третья группа включала в себя членов партии (преимущественно гражданских, значительную часть которых составляли женщины), спешно принятых на местах (приблизительно 1 млн. человек). Распределение постов и должностей между ними и вернувшимися коммунистами происходило, вероятно, не без трений.

— Четвертая группа, численно небольшая, но имевшая сильную поддержку в народе, состояла из коммунистов-подпольщиков оккупированных территорий, связанных с населением совместно принесенными жертвами и очень независимых с точки зрения центральных властей. Эти коммунисты должны были «вернуться на свое место», заново научиться дисциплине, признать власть гражданских руководителей, чей провал они видели в 1941 г.

— Пятая группа, несомненно самая большая по численности (2,5 млн.), объединяла военных, привлеченных в партию на фронте, которые получили партбилет и возможность продвижения благодаря своим подвигам на поле боя или рекомендации вышестоящего военачальника.

— Шестая группа включала коммунистов, вступивших в партию после войны. В 1946 — 1952 гг. прием, как и в 1938 — 1941 гг., ориентировался на «лучших», то есть представителей так называемой народной интеллигенции — техников, инженеров, служащих, студентов. Из 1,5 млн. новых членов, принятых в эти годы, более двух третей принадлежали к этим категориям.

Для некоторого количества этих «новых» коммунистов, чей возраст не превышал тридцати лет и которые желали сделать карьеру в быстро растущем партийном аппарате (насчитывавшем в 1952 г. около 200 — 220 тыс. освобожденных работников), в начале 50-х гг. существовала реальная проблема продвижения: подавляющее большинство ответственных постов (как на уровне горкомов и райкомов, так и в центральных органах) были заняты коммунистами «брежневского поколения», то есть довольно молодыми людьми (40 — 45 лет в начале 50-х гг.), выдвинувшимися благодаря чисткам 1936 — 1938 гг. В послевоенные годы отмечалась довольно высокая стабильность партийных кадров: 61% делегатов XIX съезда (1952 г.) за тринадцать лет до этого были участниками предыдущего съезда, что свидетельствовало, принимая во внимание естественные смерти и потери в войне, о примечательной преемственности. Ротация первых секретарей райкомов в РСФСР не превышала за год 12 — 15% от их общего числа, что было, безусловно, ниже показателей 30-х гг. Вынужденное топтание на месте и нетерпение целого поколения людей с очень разным жизненным опытом, среди которых было немало работников, способных справиться с новыми и более сложными задачами, вставшими перед партией, представляли собой реальную проблему. В то же время, как и в 30-х гг., кадры ответственных работников оставались очень уязвимыми, поскольку были вынуждены прибегать к хитростям, сокрытиям и припискам, чтобы выполнить, несмотря на пассивность масс и трудное экономическое положение, непосильные, как правило, задачи или, во всяком случае, рапортовать об их выполнении.