Джордж Байрон - Вампир. Английская готика. XIX век

• Название: Вампир. Английская готика. XIX век
• Автор: Джордж Байрон
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-009980-0, 5-7921-0537-5

Это — английская готика хIх века.

То, с чего началась «черная проза», какова она есть — во всех ее возможных видах и направлениях, от классического «хоррора» — до изысканного «вампирского декаданса». От эстетской «черной школы» 20-х — 30-х гг. — до увлекательной «черной комедии» 90-х гг.

Потому что Стивена Кинга не существовало бы без «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона, а Энн Райс, Нэнси Коллинз и Сомтоу — без «Вампиров» Байрона и Полидори. А без «Франкенштейна» Мэри Шелли? Без «Комнаты с гобеленами» Вальтера Скотта? Ни фантастики — ни фэнтези!

Поверьте, с готики хIх в. началось вообще многое. Возможно — слишком многое для нашего спокойствия…

«Вампир» Джордж Гордон Байрон (1816)

В одну невероятно дождливую ночь собрались вместе, застигнутые непогодой, несколько неординарных личностей, среди которых были: Мэри Шелли, Джон Полидори, Джордж Г. Байрон и вышел у них спор — кто быстрее напишет по настоящему страшную готическую историю? С поставленной задачей справилась только Мэри Шелли, создав своего чудовищного «Франкенштейна…».

Байрон начал «Вампира» хорошо. Познакомив читателя со злодеем, он успел даже внушить к вампиру некоторое отвращение, но дальше дело не пошло и рассказ остался недописанным.

«Вампир» Джон Уильям Полидори (1817)

За Байрона с лихвой отработал Полидори, поведав историю молодого человека по имени Обри, которого судьба свела и сдружила с таинственным, нелюдимым лордом Ратвеном, оказавшимся настоящим вампиром. Поздно Обри догадался, что человек, ставший мужем его сестре — НЕЧТО! Зло торжествует, а мы злобно хихикаем.

«Кентервильское привидение» Оскар Уайлд (1897)

Занимательная, с налетом иронии, история об опытном и прожженном Кентервильском привидении, не сумевшем справиться с буйной, развеселой семейкой янки, купивших замок вместе с обитающим в нем призраком в придачу. Уж он их и ууханием пугал, голову снимал, кровь рисовал, а они все не пугались.

Помнится, наши аниматоры даже мультяшку сняли по этому рассказу.

«Комната с гобеленами» Вальтер Скотт (1821)

Готическое повествование, со всеми подобающими атрибутами: замок, таинственная комната, толпа гостей и конечно призраки. Приключения бравого солдата, осмелившегося провести ночь наедине с призраком. Страшная бабуля — в роли призрака.

«Привидения и жертвы» Эдвард Булвер-Литтон

В надежде на дармовое жилье, не слишком шикующий мистер, вместе с преданным слугой, становятся постояльцами в домике с дурной репутацией — обитель призраков. Слуга сбежал в первую же ночь, а храбрый мистер, что удивительно, продержался чуть дольше и даже разгадал тайну дома с привидениями, насмотревшись при этом такой жути!

«Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберт Льюис Стивенсон (1886)

Фантастическая повесть о человеке, разными там корешками и снадобьями, добившемся полного разделения личности (добро и зло, скромность и полный разврат), но так и не сумевшего, в результате трагической ошибки, вернуться к своему прежнему состоянию.

«Франкенштейн, или современный Прометей» Мэри Шелли (1818)

Зло должно создаваться природой. Ни в коем случае нельзя человечеству встревать в процесс жизнь — смерть, иначе получится такой коктейль Молотова, какой вышел у молодого Франкенштейна с его недочеловеком.

«Тайна гостиницы «Парящий дракон»» Джозеф Шеридан Ле Фаню

Роскошная готическая повесть о приключениях богатого повесы Ричарда Беккета, неосмотрительно влюбившегося в очаровательную незнакомку, благодаря которой он окажется в весьма интересном положении. А точнее — погребен заживо, господа!

«Невеста призрака» Уильям Эйнсворт(1822)

Милый рассказик о прелестнице Клотильде, влюбившейся ни в соседского графа, ни в царя соседнего государства и даже ни в киногероя со стальными мускулами. Дурехе вскружил голову простой мужичок-мертвячок с кладбища, пообещавший ей реки щербета, горы рахат-лукума и пригласивший на церемонию бракосочетания, в полночь, на кладбище. И что вы думаете, ведь пришла. Не ходите девки, замуж…

«Ведьмы и другие ночные страхи» Чарльз Лэм (1821)

Довольно мутные, подобно водам Нила, поучительные рассуждения о природе человеческих страхов. Еще в детстве я боялся медведей, негров и обезьян… Сейчас я не боюсь только медведей.

«Ватек» Уильям Бекфорд (1778)

Самая страшная из всех арабских сказок, что вам доведется когда-либо прочитать. «Ватек» — не та сказочка, которую читают детям перед сном. Произведение, наполненное магией, мистикой, ужасами, нужно читать одному, запершись в заброшенном доме при свечах.

«Проклятие Джулии Кэхил» Д. Мур — в издании отсутствует

Джулия была непослушной девушкой. Обладая неписанной красотой, несмотря на отчаянные уговоры отца, она все никак не соглашалась на предложения местных ребят о замужестве. А ведь со многими она уже «побыла» и не разик. Развратная была деваха. Но однажды лафа закончилась и под нажимом священника, отец серьезно поговорил с беззаботной шлюшкой, но не увидев в ее глазах ни следа от мысли о согласии с его увещеваниями, родной папа проклинает Джулию Кэхилл и навсегда изгоняет ее из родного дома, деревни. В ответ же, Джулия не замедлила послать еще более ужасные проклятия.

С тех пор прошло 20 лет, а проезжающие мимо сгубленной деревни путешественники, частенько встречают, по дороге, красивую девушку и ни кому не приходит в голову, что это Джулия, которая ничуть не изменилась, ведь она «побыла» и с гномами тоже.

---

Доктор Джекил был спокоен

По счастливому стечению обстоятельств две недели спустя доктор Джекил дал один из своих приятных обедов, на который пригласил человек шесть старых друзей — людей умных и почтенных, а к тому же тонких знатоков и ценителей хороших вин. Когда гости начали расходиться, мистер Аттерсон под каким-то предлогом задержался. В этом не было ничего необычного — он далеко не в первый раз уходил из гостей позже остальных. Там, где Аттерсона любили, его любили искренне. Нередко хозяин дома просил суховатого нотариуса остаться, когда весельчаки и остроумцы уже покидали его кров; многим нравилось готовиться к одиночеству в его тихом обществе, нравилось после усилий, потраченных на расточительное веселье, освежать мысли в его плодоносном молчании. Доктор Джекил не был исключением из этого правила, и теперь, когда он расположился по другую сторону камина — крупный, хорошо сложенный, моложавый мужчина лет пятидесяти, с лицом, быть может, не совсем открытым, но, бесспорно, умным и добрым, — вы легко заключили бы по его взгляду, что он питает к мистеру Аттерсону самую теплую привязанность.

— Мне давно уже хотелось поговорить с вами, Джекил, — сказал нотариус. — О вашем завещании.

Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что тема эта доктору неприятна, однако он ответил нотариусу с веселой непринужденностью.

— Мой бедный Аттерсон! — воскликнул он. — На этот раз вам не повезло с клиентом. Мне не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь так расстраивался, как расстроились вы, когда прочли мое завещание. Если, конечно, не считать этого упрямого педанта Лэньона, который не стерпел моей научной ереси, как он изволил выразиться. О, я знаю, что он превосходный человек — не хмурьтесь, пожалуйста. Да, превосходный, и я все время думаю, что нам следовало бы видеться почаще; но это не мешает ему быть упрямым педантом — невежественным, надутым педантом! Я ни в ком так не разочаровывался, как в Лэньоне.

— Вы знаете, что оно мне всегда казалось странным, — продолжал мистер Аттерсон, безжалостно игнорируя попытку доктора переменить разговор.

— Мое завещание? Да, конечно, знаю, — ответил доктор с некоторой резкостью. — Вы мне это уже говорили.

— Теперь я хотел бы повторить это вам еще раз, — продолжал нотариус. — Мне стало кое-что известно про Хайда.

По крупному красивому лицу доктора Джекила разлилась бледность, его глаза потемнели.

— Я не желаю больше ничего слушать, — сказал он. — Мне кажется, мы согласились не обсуждать этого вопроса.

— Но то, что я слышал, отвратительно.

— Это ничего не меняет. Вы не понимаете, в каком я нахожусь положении, — сбивчиво ответил доктор. — Оно крайне щекотливо, Аттерсон, крайне щекотливо и странно, очень странно. Это один из тех случаев, когда словами делу не поможешь.

— Джекил, — сказал Аттерсон, — вы знаете меня. Знаете, что на меня можно положиться. Доверьтесь мне, и я не сомневаюсь, что сумею вам помочь.

— Мой дорогой Аттерсон, — сказал доктор, — вы очень добры, очень, и я не нахожу слов, чтобы выразить мою признательность. Я верю вам безусловно и полагаюсь на вас больше, чем на кого-нибудь еще, больше, чем на себя, но у меня нет выбора. Однако тут совсем не то, что вам кажется, и дело обстоит далеко не так плохо; и, чтобы успокоить ваше доброе сердце, я скажу вам одну вещь: стоит мне захотеть, и я легко и навсегда избавлюсь от мистера Хайда. Даю вам слово и еще раз от всей души благодарю вас. Но я должен сказать вам кое-что, Аттерсон (и надеюсь, вы поймете меня правильно): это — мое частное дело, и я прошу вас не вмешиваться.

Аттерсон некоторое время размышлял, глядя на огонь.

— Разумеется, это ваше право, — наконец сказал он, вставая.

— Ну, раз уж мы заговорили об этом, и, надеюсь, в последний раз, — сказал доктор, — мне хотелось бы, чтобы вы поняли одно. Я действительно принимаю большое участие в бедняге Хайде. Я знаю, что вы его видели — он мне об этом рассказывал, — и боюсь, он был с вами груб. Однако я принимаю самое искреннее участие в этом молодом человеке; если меня не станет, то прошу вас, Аттерсон, обещайте мне, что вы будете к нему снисходительны и оградите его права. Я уверен, что вы согласились бы, знай вы все, а ваше обещание снимет камень с моей души.

— Я не могу обещать, что когда-нибудь стану питать к нему симпатию, — сказал Аттерсон.

— Об этом я не прошу, — грустно произнес Джекил, положив руку на плечо нотариуса. — Я прошу только о справедливости; я только прошу вас помочь ему, ради меня, когда меня не станет.

Аттерсон не мог удержаться от глубокого вздоха.

— Хорошо, — сказал он. — Я обещаю.

Убийство Кэрью

Одиннадцать месяцев спустя, в октябре 18… года, Лондон был потрясен неслыханно зверским преступлением, которое наделало особенно много шума, так как жертвой оказался человек, занимавший высокое положение. Те немногие подробности, которые были известны, производили ошеломляющее впечатление. Служанка, остававшаяся одна в доме неподалеку от реки, поднялась в одиннадцатом часу к себе в комнату, намереваясь лечь спать. Хотя под утро город окутал туман, вечер был ясным, и проулок, куда выходило окно ее комнаты, ярко освещала полная луна. По-видимому, служанка была романтической натурой: во всяком случае, она села на свой сундучок, стоявший у самого окна, и предалась мечтам. Ни разу в жизни (со слезами повторяла она, когда рассказывала о случившемся), ни разу в жизни не испытывала она такого умиротворения, такой благожелательности ко всем людям и ко всему миру. Вскоре она заметила, что к их дому приближается пожилой и очень красивый джентльмен с белоснежными волосами, а навстречу ему идет другой, низенький джентльмен, на которого она сперва не обратила никакого внимания. Когда они встретились (это произошло почти под самым окном служанки), пожилой джентльмен поклонился и весьма учтиво обратился к другому прохожему. Видимо, речь шла о каком-то пустяке — судя по его жесту, можно было заключить, что он просто спрашивает дорогу, однако, когда он заговорил, на его лицо упал лунный свет, и девушка залюбовалась им — такой чистой и старомодной добротой оно дышало, причем эта доброта сочеталась с чем-то более высоким, говорившим о заслуженном душевном мире. Тут она взглянула на второго прохожего и, к своему удивлению, узнала в нем некоего мистера Хайда, который однажды приходил к ее хозяину и к которому она сразу же прониклась живейшей неприязнью. В руках он держал тяжелую трость, которой все время поигрывал; он не ответил ни слова и, казалось, слушал с плохо скрытым раздражением. Внезапно он пришел в дикую ярость — затопал ногами, взмахнул тростью и вообще повел себя, по словам служанки, как буйнопомешанный. Почтенный старец попятился с недоумевающим и несколько обиженным видом, а мистер Хайд, словно сорвавшись с цепи, свалил его на землю ударом трости. В следующий миг он с обезьяньей злобой принялся топтать свою жертву и осыпать ее градом ударов — служанка слышала, как хрустели кости, видела, как тело подпрыгивало на мостовой, и от ужаса лишилась чувств.

Когда она пришла в себя и принялась звать полицию, было уже два часа ночи. Убийца давно скрылся, но невообразимо изуродованное тело его жертвы лежало на мостовой. Трость, послужившая орудием преступления, хотя и была сделана из какого-то редкостного, твердого и тяжелого дерева, переломилась пополам — с такой свирепой и неутолимой жестокостью наносились удары. Один расщепившийся конец скатился в сточную канаву, а другой, без сомнения, унес убийца. В карманах жертвы были найдены кошелек и золотые часы, но никаких визитных карточек или бумаг, кроме запечатанного конверта, который несчастный, возможно, нес на почту и который был адресован мистеру Аттерсону.

Письмо доставили нотариусу на следующее утро, когда он еще лежал в постели. Едва он увидел конверт и услышал о случившемся, его лицо стало очень озабоченным.

— Я ничего не скажу, пока не увижу тела, — объявил он. — Все это может принять весьма серьезный оборот. Будьте любезны обождать, пока я оденусь.

Все так же хмурясь, он наскоро позавтракал и поехал в полицейский участок, куда увезли тело. Взглянув на убитого, он сразу же кивнул.

— Да, — сказал он. — Я его узнаю. Должен с прискорбием сообщить вам, что это сэр Дэнверс Кэрью.

— Боже великий! — воскликнул полицейский. — Неужели, сэр? — В его глазах вспыхнуло профессиональное честолюбие. — Это наделает много шума, — заметил он. — Может быть, вам известен убийца? — Тут он кратко сообщил суть рассказа служанки и показал нотариусу обломок трости.

Когда мистер Аттерсон услышал имя Хайда, у него сжалось сердце, но при виде трости он уже не мог долее сомневаться: хотя она была сломана и расщеплена, он узнал в ней палку, которую много лет назад сам подарил Генри Джекилу.