Елена Грушковская - Багровая заря

• Название: Багровая заря
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Фэнтези

Время действия — примерно наши дни. Имя героини — Аврора. Что ей удалось? Став одной из крылатых хищников, при этом остаться человеком. Став главой их сообщества, остаться кошкой, гуляющей сама по себе. Не имея детей, удостоиться звания «мама». Став узницей, не утратить свободы внутри себя. Подняв меч, не разить им невинных. Найти себя… Может, ей это удастся. «Вы спрашиваете, кто я? Всё началось с того, что я увидела существо на дереве. Её звали Эйне, она была хищником. Я почувствовала вкус крови и больше не могла есть человеческую пищу. Меня сочли наркоманкой. Меня арестовали за убийство, которого я не совершала. Мне было некуда идти. Дорогу обратно к людям мне — живой! — закрыла моя собственная могила и свидетельство о смерти. Моя природа необратимо изменилась. Я не боюсь солнца, распятия, чеснока, святой воды, серебра. Мне доводилось убивать себе подобных. И они тоже пытались убить меня. Война, предательство, насилие, боль. Ярость, одиночество, отчаяние. Единственное существо на свете, которое я люблю — моя младшая сестрёнка, которая называет меня мамой. Она человек, а я хищник. Когда на старом каирском кладбище меня пригвоздили к телу Эйне, по железной пуповине от неё ко мне перешло что-то. Она заразила своим вечным поиском. Она сказала: «Может, тебе это удастся». Что? Я не знаю. Здесь нет гламура и глянца. Я далека от этого. Драконов, ведьм, единорогов, эльфов тоже нет. Я ничего не приукрасила, но и не скрыла. Если местами получилось жёстко — значит, так оно и было. А если местами ком в горле — значит, так было тоже. Я — Аврора Магнус, и вы, скорее всего, побоялись бы сблизиться со мной и стать мне другом. Вы спрашиваете, кто я? Я — хищник, а вы — человек».

---

Грушковская Елена Багровая заря

Вы спрашиваете, кто я?

Всё началось с того, что я увидела существо на дереве. Её звали Эйне. Она была хищником.

Я почувствовала вкус крови и больше не могла есть человеческую пищу.

Меня сочли наркоманкой.

Меня арестовали за убийство, которого я не совершала.

Мне было некуда идти. Дорогу обратно к людям мне закрыла моя собственная могила и свидетельство о смерти.

Моя природа необратимо изменилась.

Я не боюсь солнца, распятия, чеснока, святой воды, серебра. Мне доводилось убивать себе подобных. И они тоже пытались убить меня. Война, предательство, насилие, боль. Ярость, одиночество, отчаяние.

Единственное существо на свете, которое я люблю — моя младшая сестрёнка, которая называет меня мамой. Она человек, а я хищник.

Когда на старом каирском кладбище меня пригвоздили к телу Эйне, по железной пуповине от неё ко мне перешло что-то.

Она заразила своим вечным поиском. Она сказала: «Может, тебе это удастся». Что? Я не знаю.

Здесь нет гламура и глянца. Я далека от этого. Драконов, ведьм, единорогов, эльфов тоже нет. Я ничего не приукрасила, но и не скрыла. Если местами получилось жёстко — значит, так оно и было. А если местами ком в горле — значит, так было тоже.

Я — Аврора Магнус, и вы вряд ли захотели бы стать мне другом. Вы спрашиваете, кто я?

Я — хищник, а вы — человек.

Глава 1. Эйне

1.1 Существо на дереве

Итак, кажется, вы спросили, кто я?

У меня под окном растёт клён. Он невысок, достигает верхушкой только до четвёртого этажа, а моё окно — на втором.

Зачем я рассказываю о клёне у себя под окном?

Потому что на ветке именно этого дерева я впервые увидела Эйне. Тогда я, конечно, не знала, что её зовут Эйне, она была для меня просто странным существом, забравшимся на клён и подглядывавшим за мной через окно.

Представьте себе: вечер, голубые летние сумерки, запад розовеет последним отблеском заката. В наушниках надрывается агрессивный вой и раскатистый скрежет гитар и пульсирует мощный бит «Rammstein».

Впрочем, это детали.

Главное вот что: вы случайно бросаете взгляд в окно, но в привычном пейзаже, открывающемся из него, с лёгким холодком в сердце замечаете кое-что новое. А именно, странное существо на ветке клёна, о котором рассказывалось выше. Это не птица и не кошка, а человек — точнее, худенькая девушка в чёрном кожаном костюме. Она с кошачьей грацией и обезьяньей ловкостью висит на ветках, в одну упираясь острыми носками сапогов, а за другую, повыше, цепляясь одной рукой. Лицо у неё смертельно бледное, с высокими азиатскими скулами и маленьким изящным носом, на нём резко выступают чёрные провалы глазниц, на дне которых мерцают колючие и холодные искорки. Неряшливая грива её волос чрезвычайно жёсткая и цвет имеет весьма неодинаковый: местами чёрный, местами зеленовато-серый, переходящий в серебристый, кое-где сизый, и вся эта масса, доходя длиной до плеч, щетинится дыбом, как мех дикобраза, и имеет весьма непокорный и взъерошенный вид. Но одна прядь в этой гриве, с правой стороны лба, выделяется своей серебристой белизной.

И эта странная и страшноватая особа всем телом тянется к вашему окну, целенаправленно заглядывая именно в него. Губы её так бледны, что их почти не заметно на лице, и рот чернеет узкой щелью, концы которой чуть приподняты кверху. За музыкальное сопровождение особая благодарность группе «Rammstein».

Представили? Вот такой была наша первая встреча.

1.2. Самые красивые уши

Конечно, я испугалась. Так испугалась, что уронила наушники и тут же присела, спрятавшись за батареей. Этим летом стояла палящая жара, и окно было постоянно открыто, но я так испугалась, что не сообразила его тут же закрыть.

— А я тебя всё равно вижу, — послышался глуховатый, замогильный голос, который по тембру можно было отнести и к низкому женскому, и к высокому мужскому. Словом, он был какой-то неопределённый.

Я посмотрела вверх и обмерла: жутковатая взъерошенная особа с седой прядью в волосах уже залезла на ветку повыше и висела на ней, обхватив её ногами и руками. С этой новой позиции я была видна ей даже за батареей. Я окинула взглядом комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие.

— Советую взять табуретку для ближнего боя, — сказала она, словно прочтя мои мысли, — или швабру, если хочешь меня достать здесь, на ветке. Но я тебе ничего плохого не сделаю, тебе не понадобится от меня отбиваться. Не бойся.

Я немного высунулась из-за подоконника.

— Вы… Вы кто?

— Эйне, — ответила она. И пояснила, как будто я могла не понять: — Меня так зовут — Эйне.

Я пробормотала:

— Очень п-приятно… А зачем вы залезли на дерево?

Её серые губы растянулись в улыбку.

— Чтобы посмотреть на тебя. Ты очень милая. У тебя самые красивые ушки в этом доме.

Как ни была я напугана и поражена всем происходящим, я не удержалась от смеха.

— Мне ещё никто не говорил, что у меня красивые уши, — сказала я. — Оригинальный комплимент.

— Это не комплимент, — возразила Эйне. — Это правда. Форма твоих ушей мне очень нравится. Поверь, я кое-что смыслю в ушах. Уши — зеркало души, как и глаза.

Я немного осмелела и села на подоконник.

— Вы что, уши у всех жильцов рассматривали?

Эйне отпустила руки и повисла на ветке вниз головой, держась одними ногами, отчего её волосы свесились вниз. Присмотревшись, я разглядела, что серебристая прядь в её растрёпанной шевелюре была действительно седая, а не крашеная. И было похоже, что она уже очень давно не пользовалась расчёской.

— Да, у меня было свободное время, — сказала она, скрещивая руки на груди.

— Вы во все окна заглядываете? — спросила я. — Вообще-то, это не очень хорошо — подсматривать за людьми.

Она засмеялась глуховатым смехом, от звука которого у меня пробежал по телу холодок. Она вновь ухватилась за ветку руками и переползла на прежнюю позицию, причём спустилась она так, как висела — вниз головой. Обычный человек стал бы спускаться по дереву головой вверх, а Эйне сделала это, как муха, которая, как известно, никогда не пятится. Устроившись на ветке сидя, она улыбнулась чёрной щелью рта.

— Ничего себе, — вырвалось у меня. — Вы как будто родились на дереве и всю жизнь провели на них.

— Случается иногда и лазать, — сказала Эйне. — Но я чаще летаю.

Я решила, что она пошутила, но под взглядом тёмных провалов, из глубины которых поблёскивали две искорки, мне становилось очень не по себе. И вдруг она, оттолкнувшись от ветки, сделала длинный прыжок и приземлилась носками сапогов на подоконник. От неожиданности я отпрянула, а она протянула ко мне руку и сказала:

— Не бойся.

Рука у неё была бледная, с длинными желтоватыми ногтями, и холодная, как у покойника. Она сидела на подоконнике на корточках, упираясь в него пальцами одной руки и одним коленом, а мне, глядя на её каблуки, вдруг подумалось: как она на таких лазает по деревьям? Она же, притянув меня к себе, стала меня обнюхивать. Это было жутковато и вместе с тем забавно и щекотно, и я засмеялась. Она тоже улыбнулась чёрной щелью рта.

— Скажу правду: не уши твои привлекли меня сюда, а запах, — сказала она. И добавила: — С твоей стороны очень неосмотрительно оставлять окно открытым.

— Почему? — спросила я.

Она смотрела на меня своими тёмными впадинами глаз.

— Могут залететь кровососы, — сказала она.

— Комары? У меня есть от них жидкость, — сказала я.

А она жутковато усмехнулась.

— Нет, от кровососов, о которых я говорю, эта жидкость не спасёт тебя.

1.3. Адреналин

Смысл этого странного высказывания я поняла позже, а пока сочла её слегка чокнутой: разве нормальный человек станет лазать по деревьям и заглядывать в окна? Её лицо было близко: она рассматривала меня со странными, птичьими движениями головы. Эти повадки наводили на мысль о том, что у неё, мягко говоря, не все дома, но уж очень жутко она выглядела — как восставший из могилы мертвец. Теперь, когда близко видела её лицо, я смогла рассмотреть форму её глаз: они были раскосые, азиатские, а чёрными провалами они мне показались, потому что их окружали тёмные тени. В них было что-то кошачье. Пальцем с длинным жёлтым ногтем она провела по моему подбородку, приблизила раскрытые губы к моей щеке и чуть коснулась ими моей кожи. От холодного прикосновения я вздрогнула.

— Я страшная? — усмехнулась она.

— Да нет, что вы, — пробормотала я. Признаться, я побоялась сказать правду.

— За вежливость спасибо, но она меня не обманет, — проговорила Эйне глухо. — От тебя пахнет страхом, это нельзя скрыть.

Её тонкие ноздри чутко вздрагивали, когда она меня обнюхивала.

— Ты восхитительно пахнешь.