Алексей Ефимов - На землях рассвета

• Название: На землях рассвета
• Автор: Алексей Ефимов
• Жанр: Научная Фантастика

Какую цивилизацию могут построить дети, если им выпадет такая возможность? И — какой ценой она выпадет?

---

На землях рассвета

…Также считает, что существует множество миров, множество солнц, в которых с необходимостью имеются вещи, подобные в роде и виде тем, что имеются в этом мире, и даже люди. Отвечал в том же роде относительно множества миров и сказал, что существуют бесконечные миры в бесконечном пустом пространстве, и приводил доказательства…

Джордано Бруно — перед судом инквизиции.

Глава 1 Игроки Джангра

Империя Джангра, 0-й год Зеркала Мира, почти реальность

1.

Найко в одних плавках лежал на постели, читая седьмую главу «Приключений Изгнанника». Он уже в пятый или в шестой раз перечитывал эту книгу и когда вдруг погас свет, буквы, казалось, были видны еще несколько секунд. Только потом юноша опомнился — когда его глаза расширились в темноте и внезапный мрак стал просто сумерками позднего летнего вечера. Он был один дома — его родители уехали на юг и Найко уже второй день наслаждался одиночеством — это было что-то вроде рая. Вообще-то он очень их любил, но быть все время вместе… иногда это утомляет. В конце концов, он впервые почувствовал себя свободным взрослым человеком.

Положив книгу на столик, Найко несколько секунд смотрел в смутно белевший потолок. Неразборчиво-уютное бормотание настенной телепанели утихло — а прислушавшись, юноша понял, что стихли и звуки музыки, доносившиеся из открытых окон других квартир. Похоже, что без света остался весь район.

При других обстоятельствах Найко просто перевернулся бы на живот и заснул — но он выспался днем и спать сейчас ему совершенно не хотелось. Лежать без дела было скучно; он поджал пятки к животу и одним рывком вскочил. Несколько секунд юноша сладко потягивался, балансируя на пальцах босых ног, потом встряхнул волосами и подошел к окну, занимавшему всю стену спальни. Две центральных панели были раздвинуты и Найко выглянул наружу через квадратный проем.

Его голых плеч коснулся легкий ветерок. Хотя солнце уже давно зашло и палящая жара дня спала, воздух оставался очень теплым — по контрасту с холодным, темно-синим небом это тепло казалось ему чем-то волшебным. От взгляда вниз с последнего, шестнадцатого этажа огромного дома у него закружилась голова. Глубоко под ним лежал широченный проспект Революции — по нему вдали брело несколько группок легко одетой молодежи, но вот никаких машин видно не было — только куда на них ехать в первом часу ночи июльской субботы?

Не горело ни одного окна, ни фонарей, ни светофоров — но Найко ощутил не страх, а что-то вроде возбуждения. Окна громадного дома напротив — наискосок вправо от него — тоже сплошь были темны. Без электричества город стал таинственным и странным и юноша замер, бессознательно рассматривая его. Рассеченный зелеными полосами газонов проспект был похож на взлетную полосу, стиснутую двумя стенами высотных жилых зданий, разделенных узкими промежутками и совершенно одинаковых. Его квартира выходила на восток и верхние этажи домов напротив еще розовели, отражая сияние заката, в то время как нижние уходили в синеватый сумрак, сгущавшийся на гладком дне улицы, словно на дне каньона. Далеко справа, за поперечным проспектом Лета, она обрывалась куском более плотной тьмы — городским парком.

Всего полдня назад Найко с тоской смотрел на его плотную зелень выглядывая из этого вот окна в раскаленное марево улицы, залитой беспощадным сиянием полуденного солнца. Теперь же призрачно фосфоресцирующий мрак показался ему почему-то зловещим. Вообще-то городской парк был довольно странным местом в Усть-Манне — среди его старых корявых деревьев зияли глубокие карстовые воронки с зеленой застоявшейся водой на дне. Сейчас под кронами наверняка царила почти абсолютная тьма и Найко не хотел бы оказаться в том месте… хотя тут же подумал, что было бы интересно туда пойти.

За парком проспект начинался снова и всего лишь вчера юноша любовался россыпью мельчайших желтоватых огней на стенах далеких зданий — они мерцали в потоках теплого воздуха подобно крохотным звездам. Сейчас эти здания казались окутанными дымкой скалами. Итак, катастрофа явно носила глобальный характер — и от этого Найко стало еще интереснее.

Если смотреть прямо на восток, на другую сторону улицы, он видел неровную полосу земли между квадратным озером-карьером и сумрачной стеной Теневика — еще одного бесконечно длинного шестнадцатиэтажного дома, протянувшегося вдоль его южного берега. Лишь ранним утром свет солнца падал на нее и тогда отблески окон на ней смотрелись очень красиво. В остальное же время она была такой вот темной. Отсюда Найко видел ее всегда под острым углом, в отличии от стены Созвездия — дома напротив. Вечером или ночью его окна действительно походили на созвездие и с раннего детства Найко очень любил смотреть, как они загораются и гаснут. Став чуть постарше он, под видом астрономических наблюдений, выпросил у отца мощный бинокль — но его занятия носили куда менее благородный характер. Он уже знал, что подглядывать неприлично — но именно осознание этого делало его наблюдения почти мучительно приятными. Ему нравилось следить за людьми, когда те не подозревают об этом — впрочем, он ни разу не видел там чего-то действительно непристойного. Интереснее всего ему было наблюдать за людьми одного с ним возраста — сначала детьми, но, как и он, они постепенно взрослели. Некоторые из них исчезали, зато появлялись новые. Многих он видел в школе и мог бы с ними познакомиться — но это было просто неинтересно ему. Куда интереснее было представлять, как они живут.

Найко рано понял, что реальность чаще всего разочаровывает и ему хотелось хотя бы отчасти жить в мирах, рожденных его воображением. Встречая героев своих фантазий на улице он немного пугался, словно видел людей, сошедших с экрана телевизора — в раннем детстве ему казалось, что ничего, что показывают там, в реальности не существует — как, например, мультфильмы. С тех пор его кругозор сильно расширился, но детские представления по-прежнему лежали в основе. Отчасти они сместились в подсознание, но Найко было жаль расставаться с ними. Он одновременно хотел и не хотел становиться взрослым.

Юноша помотал головой и перевел взгляд. Еще задолго до его появления на свет старый карьер превратился в озеро, мрачное и глубокое, с высокими крутыми берегами. Сейчас оно было темно-синим, отражая чистую глубину неба. Вдоль его берегов неровной цепочкой протянулись низкие фонари. Даже когда они горели, их синий свет был призрачным и тусклым.

Несмотря на поздний час, у берегов озера виднелось несколько групп купальщиков. За ними Найко тоже любил наблюдать, — особенно за теми, кто не принадлежал к его полу. Но еще больше ему нравилось купаться там самому, — и особенно в такие жаркие дни, как сегодня. А между берегом озера и стеной Теневика пролегала Дорога Скорби — неровная тропа, по которой он ходил в школу. Зимой ходить по ней было действительно довольно трудно — хотя в основном тяготы его жизни были воображаемыми.

Юноша вздохнул и посмотрел на свою школу — ее длинное четырехэтажное здание тянулось вдоль восточного берега озера. В каком-то смысле оно было центром его жизни — по крайней мере, там он получал большую часть впечатлений. Он окончил уже девять классов и эти летние каникулы были последними в его жизни — что вызывало у него легкую, приятную грусть. Найко собирался до конца использовать это счастливое время — и пока это ему удавалось…

Он вновь вздохнул и помотал головой, не прекращая, впрочем, своих наблюдений. За школой темнели бугристые кроны парка — а за ними тянулись серые шиферные крыши старых пятиэтажных домов. Ещё дальше, на фоне застывшей волной восточной закатной темноты, в небо вонзался светлый клинок телебашни. Обычно на ее мохнатом от антенн шпиле горели резкие ярко-красные огни, а ниже, на сферическом утолщении, в несколько рядов тянулись окна, казавшиеся цветными искрами. Сейчас там не было ни огонька и это впервые его встревожило.

Слева от башни висела низкая полная луна. Она сияла золотом в глубокой синеве и на дальнюю стену комнаты падала призрачная тень юноши. Отблески от ночных фонарей у школы ему тоже очень нравились — засыпая под ними в раннем детстве, он придавал им мистическое значение, как воротам какого-то потустороннего ночного мира, который казался ему даже более глубоким и устойчивым, чем настоящий — но на деле получилось наоборот…

Найко вздохнул и вновь повернулся к окну. Слева от озера тоже тянулся длинный жилой дом, но старый, всего в восемь этажей. За ним темнели огромные деревья. Вдоль проспекта Революции таких домов стояло еще несколько — а потом он превращался в шоссе, ведущее к аэропорту. Оттуда ночами долетал далекий гул и виднелись плывущие огни самолетов. Сейчас там тоже было тихо — ни звука, ни движения. С запада, из-за спины юноши, на фасады домов падал ничем не загороженный свет — там, между городом и аэропортом, лежало второе, гораздо более крупное озеро, Орчи — вернее, только его залив, окруженный травянистыми лугами.