Валерий Елманов - Не хочу быть полководцем

• Название: Не хочу быть полководцем
• Автор: Валерий Елманов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9922-0551-0

Кем только не приходилось становиться Константину, попавшему в XVI век, в своих странствиях: фряжским князем и купцом с тайным поручением к самому Иоанну Грозному, юродивым Мавродием по прозвищу Вещун и испанским пограничником…

Он ринулся в это столетие в погоне за своей любовью, не собираясь менять историю Руси, но так вышло, что судьба подкидывает ему все новые и новые испытания, ввергая в круговорот важнейших событий.

И ему приходится убивать и беспомощно повисать на дыбе, хлестать и самому стонать под ударами кнута, рубить врага и получать стрелы в собственную грудь.

Но сверкает на его пальце подаренный любимой перстень с алым камнем любви, призывающим не сдаваться и следовать дальше, до самого конца.

До победного!

---

— Зато у вас дети хорошие будут, — ободрил его я.

— Правда? — Его лицо тут же просветлело. — Не лжешь в утешение?

— Нельзя мне, — напомнил я. — Так что про детей — правда. И умные, и красивые.

А про их несчастную судьбу говорить не стал. Может, когда-нибудь потом, да и то намеками, а пока ни к чему.

— Ну раз дети, тогда можно и жениться, — махнул он рукой и вновь поинтересовался, искательно заглядывая в глаза: — Может, останешься на свадебку-то, а?

Ну как тут откажешь.

Опять же теперь есть в чем появиться, так что полный порядок. Я даже придумал, какой сделаю подарок. Это будут два золотых дуката на цепочке — один жениху, а другой невесте. На сами цепочки уйдет третий дукат, должно хватить, а нет — есть четвертый, да еше один в запасе.

Вот только радовался я недолго. Вечером, ощупав ферязь, я понял, что в очередной раз недооценил остроносого. «Васятка Петров» сумел обнаружить мой тайник и выгреб его дочиста, кое-как зашив по новой.

Получалось, что я без штанов, но в шляпе. Одет как король, а питаться предстоит по-пастушески. Или, как здесь говорят, на брюхе шелк, а в брюхе щелк. Неизбежность найма на службу вновь возникла передо мной во всей своей красе. А еще через пару дней это не просто вошло в мои планы, но стало жизненной необходимостью, поскольку обнаружилось такое, что…

Лишь бы гости не подвели…

Лишь бы прибыл тот, кто мне нужен…

Глава 5 САКМАГОН[11] КОРОЛЯ ФИЛИППА

— А где разместить меня мыслишь? — как бы, между прочим спросил я озабоченного чем-то жениха за пару дней до его бракосочетания.

— О том не печалься, — беззаботно махнул рукой Борис— Не обижу. К тому ж ты — гость великий, иноземец, да еще князь. Не у каждого боярина такие на свадебках гуляют. А коль подмечу недовольство, так напомню, что ты у нас наособицу, без места[12]. Да и без того навряд ли кто из моих обидится, ежели я тебя вперед усажу. Мыслю, такого соседа каждый почтет за честь близ себя зрить. Даже князь Михаила Иваныч Воротынский в обиде не будет.

— Точно ли? Он же из первейших, — выразил я свое сомнение. — Там, в Москве, у стола государева, поди, и не с такими иноземцами сиживал.

— Когда оно было-то, — присвистнул Борис— Я в пеленах тогда еще полеживал, а Ириша и вовсе не народилась. Опосля того много водицы утекло. Он же потом погрубить царю-батюшке успел да в опалу угодил. Ныне же хошь и вернули его с Белоозера, да прежнего не воротить. Государь и вотчины его, кои в казну забрал, и то не все вернул — и Перемышль у себя оставил, дескать, в опричнине он, и Воротынск. А потом уж, позапрошлой зимой, и то, что до того отдал, — тоже обратно забрал, мену сделавши.

— И что он взамен дал? — поинтересовался я.

— Стародуб Ряполовский вместях с уездом, да и то вышло не пойми что. Одно дело — пращуров добро получить. Тогда они — вотчины. А коль из рук государя, тут уж вроде как поместья выходят. Вроде и твои, а коль службу худо несешь, то и забрать могут.

— Но князь-то ее справно несет, — возразил я.

— Не скажи, Константин Юрьич… — таинственно протянул Борис— Гневался на него этим летом государь. Дескать, сакмагоны его вовсе от рук отбились. Жалованье царское имут, а бдят за сакмами неисправно, да чтоб никто того не сведал, ложью прикрываются, пугают то и дело. По весне татаровья всю украйну[13] рязанскую опустошили. Кто виноват? Сакмагоны не упредили. По осени весточки прислали, что, мол, тридцать тысяч в степи появилось. Иоанн Васильевич, поверив им, сам с полками Русь боронить вышел, ан глядь — а татаров-то и нету. Так что ныне не в чести князь Михаила Иваныч у государя нашего. Потому и уехал сюда из Москвы. Благо, что предлог имелся — у него тут недалече братанична[14] в Горицком монастыре проживала, инокиня Александра, да совсем недавно померла, вот он и отпросился у государя. А тот и не держал — мол, езжай с глаз моих куда подале, коль службу править в тягость. — И озабоченно спросил меня: — А что ты все про Воротынского пытаешь? Али опалу на нем зришь? Так ты поведай, не таись.

Я неопределенно пожал плечами. Отвечать не хотелось, но и молчать было нельзя.

— Опала потом, а до того быть ему в великой чести у государя, — туманно ответил я.

— Ну и славно, — мгновенно успокоился Борис и замялся, нерешительно протянув: — Тут у меня просьбишка до тебя есть. Хошь и невелика, да боюсь, не по нраву тебе придется, потому и не ведаю, как сказать, чтоб не изобидеть.

Я насторожился, но потом, выслушав смущенного жениха, вздохнул с облегчением. Оказывается, Борис хотел бы приставить к делу и меня. Вообще, в эти времена на Руси с почетными гостями на свадьбе обращались весьма бесцеремонно, если исходить из мерок двадцать первого века. Чем выше твой титул, чем солиднее положение, тем больше на тебя взвалят обязанностей. И попробуй хозяин этого не сделать — тогда уже сами гости могут обидеться, да не на шутку. А уж «работы» на свадьбе в шестнадцатом веке хватало многим — помимо нескольких дружек со стороны невесты и со стороны жениха, причем дружки были с женами, имелись еще тысяцкие, посаженые отцы и матери — правда, они только в случае если умерли родные мать с отцом, куча свах, ответственные за кику, ответственные за чару и гребень, те, кто будет стелить постель, и еще с десятка два наименований. Кошмар!

Меня Борис поначалу хотел приставить именно к постели, скорее всего, держа в памяти то, что я Вещун, а стало быть, немного колдун. Как я понял, по его мнению, одно непременно связано с другим. Кому же еще проследить за тем, чтоб лихие люди не напустили сглаз или порчу на новобрачных? Разумеется, Константину-фрязину.

Впрямую он этого не сказал, но намек был очевидным. Однако тут я заупрямился. Понимаю, что сейчас это занятие считается почетным, но перед глазами у меня почему-то тут же встала горничная в накрахмаленном переднике и кокетливом чепчике на голове. «С моими волосатыми ногами только в мини-юбке и рассекать», — подумалось мне. Пришлось объяснить, что, как иноземец, я могу в чем-то ошибиться и нечаянно сделать не по обряду. По той же причине мне удалось откреститься и еще от двух его предложений — насчет каравая и вина. Там я и вправду побоялся что-то напутать.

Борис еще немного помялся, но, вспомнив, что совсем недавно он меня изрядно выручил, насмелился сказать открытым текстом. Почти открытым.

— Тут, Константин Юрьич, — в отличие от Никиты Даниловича он с первых дней именовал меня на всякий случай только с «вичем», — вот какое дело. Есть у нас ведуны справные навроде тебя, да мне их зазывать на свадебку — грех великий. К тому же я мыслил, что и одного довольно.

Намек понял. Меня он имеет в виду, кого же еще. Ну-ну.

— А ежели без никого, то тут у меня опаска есть. В жизни оно ведь всякое бывает, так что хотелось бы поостеречься. Мне покойная Аксинья Васильевна не раз наказывала — мол, пуще всего на свете чар бесовских стеречься надобно. Да и Дмитрий Иванович не раз говаривал о кознях диавольских, вот я и помыслил, что ты мне в том подсобишь. — Он замолчал, зардевшись от смущения.

«Ишь ты, прямо тебе девица красная, а не жених, — подумал я, глядя на густой румянец. — Вон у него, оказывается, откуда пошла такая вера во всякие чародейства да в ворожбу. Ну что ж. Ладно. Поможем чем сможем. Тем более, насколько я понимаю, семейная жизнь у тебя будет вполне нормальной, так что винить меня за недогляд тебе не придется».

— Отслужу чем могу, — твердо заверил я его, стараясь не улыбаться. — Вот только для этого посади меня непременно рядом с князем Воротынским.

— Так ты мыслишь, что он… — Его глаза изумленно округлились.

— Не о том ты подумал, — ответил я, прикидывая, как лучше объяснить мой интерес к Михаилу Ивановичу.

Не стану же я ему рассказывать, что нужен он мне исключительно по личным причинам, поскольку, по припомнившимся мне рассказам Висковатого, родная племянница Воротынского вышла замуж за князя Андрея Долгорукого. И как знать, не приходится ли этот князь Маше отцом?

Да помню я, что она замужем. Я ведь как поначалу рассуждал — дай бог ей всяческого благополучия, хоть и не со мной, кучу детишек и воз добра. Вот только не верилось мне в то, что она будет счастлива с другим. Хоть тресни, а не укладывалось в голове, что это возможно. А если она несчастлива, тогда совсем иное дело. Тогда извини-подвинься, как там тебя, Никита Яковля, сын Семенов. Не сумел оценить по заслугам — твои проблемы. Зато я сумею. И неважно, что я сделаю — уведу, украду, заманю, улещу. Все равно она будет моей.

Тем не менее, кое-какие угрызения совести я все-таки испытывал. А совсем недавно выяснил и еще кое-что, принципиально меняющее все дело…

Когда я сжигал Валеркины шпаргалки, то предал огню не все. Память памятью, а страховка не помешает. Характеристики знати спалил, запомнив основное, — такое при себе хранить и впрямь опасно, листочек со списком казненных двадцать пятого июля тысяча пятьсот семидесятого года вообще сжег давным-давно, аж до визита к Висковатому. Но еще один, и тоже с фамилиями из поминального царского синодика, все-таки оставил, поскольку в нем перечислялись жертвы последующих лет. Мало ли. А так как и эта бумага потенциально опасна, я еще перед выездом в Кострому дал себе зарок — заучить ее наизусть и сразу после этого тоже в огонь.