Юрий Ясько - Загадка Скалистого плато

• Название: Загадка Скалистого плато
• Автор: Юрий Ясько
• Издательство: Ир
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5-7534-0025-6

Древние легенды о златокузнецах и подземном городе, находившемся якобы в недрах Скалистого плато, давно волновали умы геологов и историков. Расследование убийства на тропе, ведущей к плато, приводит в конце концов к разгадке тайны.

---

— А мне нравится это платье. Ты в нем — снежная королева.

— Сравнил… Там — лед, здесь — пламень, — весело рассмеялась Елена, — уговорил сразу; останусь в этом наряде.

Телефонный звонок прервал их разговор.

— Привет! — голос Вермишева звучал на тех регистрах, которые появляются, когда прокурор чем-то доволен. — Позавтракал? Опять любимые макароны? — Вермишев явно демонстрировал хорошее настроение. — Получены интересные данные из Латвии.

— Прибуду тоже не с пустыми руками.

— Славно начинается день, — пророкотал Вермишев и положил трубку.

Через десять минут Туриев был в кабинете Вермишева, Дроздова осталась его ждать в Пушкинском скверике.

Прокурор подал Борису конверт, в правом верхнем углу которого стоял гриф «совершенно секретно». Борис прочитал: «В ответ на ваш запрос, присланный с фотографией, отвечаем: на снимке запечатлен Ян Христофорович Луцас. Для опознания тела вылетела гражданка Федорова В. И. в сопровождении лейтенанта Грониса Ф. П.». Подпись. Печать.

— Итак, осталось опознать труп.

Вермишев поднял трубку служебного телефона:

— Машину к десяти тридцати, — положил трубку, обратился к Туриеву: — События нарастают, как снежный ком. Так бывает — вдруг прорвет… Может статься, что тебе придется вылетать в Ригу, готовься.

— Можно идти? До прилета гостей успею побывать на вокзале.

— Ты мне вчера говорил. Встречаете журналиста? Иди.

За пять минут до прихода поезда на перроне появился Игорь Иванович. Дроздова уже успела поволноваться: Васин всегда пунктуален, а тут — опаздывает. Игорь Иванович слегка бледен и возбужден — видно по тому, как он курит: жует сигарету, перебрасывая ее языком с одного угла рта в другой.

Борис стоит чуть в сторонке от них. Дроздова с непонятной радостью отмечает про себя, что Туриев ревнует ее к Васину. Вот чудак! Говорят, ревность — злой пережиток прошлого. Чепуха какая… Ревность — спутница любви, ее тень.

Поезд медленно, словно нехотя, проплывает мимо кромки перрона, останавливается. Пассажиры, нагруженные вещами, выходят из вагонов. В основном женщины. Легко спрыгнули на перрон несколько молодых мужчин. Где же Орлов? Этот? Пожилой мужчина в спортивном костюме медленно спустился по железной лесенке на перрон, жмурится от яркого солнца. В правой руке у него «дипломат». Мужчина равнодушно скользит глазами по перрону, и вот его лицо озаряется улыбкой, обнажающей выщербленные зубы.

— Катя! — кричит мужчина. — Я здесь! Катя!

К нему подбегает молоденькая девчушка, целует в щеку.

Высокий стройный мужчина вышел из седьмого вагона последним. Дроздова поняла, почему он не торопился: опирается на массивную трость, прихрамывает. Он проходит несколько шагов, ставит на бетон чемодан, достает из кармана белоснежный носовой платок, вытирает лоб.

Елена видит: Васин напряженно смотрит на этого мужчину, готовый броситься к нему. Тот несколько секунд внимательно оглядывает Игоря Ивановича и радостно восклицает:

— Игорь! Вот мы и встретились.

Орлов и Васин застыли в крепком объятии. Елена и Борис деликатно отвернулись.

— Вот он, мой Орлов, — на лице Игоря Ивановича взволнованная улыбка, — знакомьтесь.

Орлов пожимает им руки. Пальцы у него крепкие, сухие.

— Давайте я помогу, — Борис берет чемодан, — пойдемте, такси ждет нас.

Туриев шел примерно на два шага впереди Васина и Орлова. Друзья о чем-то разговаривали, иногда доносились до слуха Бориса отдельные слова: голос Орлова, слегка хрипловатый, но глубокий и сильный, звучал громче, чем голос Васина:

— Пришлось покопаться… Архивы дивизии сохранились, но кое-что пришлось уточнять в министерстве… Конечно, договорился… Точно сказать не могу… Все-таки я тебя не понимаю, почему скрывать?.. Сам начертил круг отчуждения… Жизнь тем и хороша, что у человека есть друзья, есть привязанности к тем, без которых трудно… Сделал все, как ты просил… Редактор одобрил, но и ты должен ознакомиться… Нет, нет… Уезжаешь? Жаль. Мог бы отложить…

Борис подошел к машине, Лена открыла переднюю дверь, собираясь сесть. Подошли Васин и Орлов, несколько секунд помолчали, видимо, не решаясь продолжать разговор. Водитель положил чемодан Орлова в багажник, раскрыл обе задние двери. Орлов переминался с ноги на ногу, не решаясь первым войти в машину.

— Помнишь, как мы встретились в госпитале? Ты тогда никого не узнавал, память совсем потерял, — почему-то спросил Орлов.

— И сейчас многое не помню, хотя имена товарищей живы в памяти. Ты не имеешь связи с Гороховым, Умновым, Хромовым, Батюковым?

— Их уже нет в живых, Игорек. — Орлов останавливается, тяжело опираясь на трость, — вот и меня прихватывает иногда. Старая рана открылась. Война живет в нас не только страшными воспоминаниями, но и железом. Ты как себя чувствуешь?

— О-о-о, Игорь Иванович у нас молодец, — вмешалась в разговор Дроздова, — молодым сто очков вперед даст. А как он по горам ходит — завидно становится. — Перехватив укоризненный взгляд Туриева, нахмурилась, поджав губы.

У гостиницы Борис попрощался с ними:

— Извините, работа.

— Забыл представить тебе товарища Туриева, — спохватился Васин, обращаясь к Орлову, — следователь по особо важным делам.

— Мы еще встретимся. Вы надолго к нам?

— Как примут.

— К сожалению, мне надо выехать в Свердловск послезавтра… — Васин виновато улыбнулся, — нужны буровые коронки, без связей, к сожалению, их не выбьешь, а там у меня знакомые, друзья.

— Ну что ж, побудем вместе два дня — этого тоже немало. А через четверть часа Борис находился в пути к аэропорту. Здесь Вермишев получил разрешение начальника подъехать прямо к трапу самолета. Гронис и Федорова вышли из самолета последними. Гронис — стройный, очень молодой, почти юноша. Федорова — худенькая шатенка с грустными глазами. Ее пухлые губы чуть тронуты помадой, под глазами заметные синяки.

В дороге молчали. В кабинете Вермишев предложил Федоровой сесть в кресло, Гронис и Туриев устроились на диване.

— Валентина Ивановна, вам предстоит трудная процедура… Мы понимаем. Но прежде позвольте задать вам два-три вопроса. Естественно, ждем от вас предельно правдивых ответов.

— Мне нечего скрывать, — голос Федоровой оказался неожиданно чистым, звонким.

— Луцас… Он кто для вас? Родственник? Друг? Муж?

— Снимал комнату… У меня трехкомнатная квартира, муж занимал большой пост, скончался — обменивать не стала…

— Простите, Луцас был только квартирантом?

Федорова теребила тонкими пальцами носовой платок, веки ее покраснели.

— Можете на этот вопрос не отвечать.

Валентина Ивановна признательно посмотрела на Вермишева.

— Где он работал?

— Художником был. Человек свободной профессии. Оформлял дворцы культуры, цехи заводов, фабрик. Иногда к нему приходили те, кто желал иметь свой портрет. Зарабатывал хорошо — иногда до тысячи рублей в месяц.

— Наверное, у него были друзья? Обычно люди искусства общительны. Пил?

— Он был довольно замкнут. Пил, но не часто. Разве в последнее время. Родственников потерял во время войны. Я жалела его… Ян был неплохим человеком, добрым. — Федорова вдруг разрыдалась. Ее маленькое тело содрогалось, тонкие пальцы дрожали. Она старалась справится с собой, но нервное напряжение выплеснулось наружу.

Борис подал ей стакан воды. Стуча зубами о края, она выпила, успокоилась, лишь изредка всхлипывала.

— Н-да, — протянул Вермишев, — тяжело вам, понимаем, но без этой обязательной формальности — опознания тела — обойтись не можем. У Луцаса совсем не было друзей? Неужели? Не может человек, да еще не совсем молодой, жить без товарищей.

— Ян не искал дружбы ни с кем, но иногда уходил в гости к Иннокентию Федоровичу. Клунников его фамилия. И перед отъездом к нему отправился, вернулся выпившим, веселым, даже песни пел.