Жюль Верн - Агентство «Томпсон и K°»

• Название: Агентство «Томпсон и K°»
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Путешествия и география

Увлекательное путешествие, обещанное агентством Томпсона, в конечном счете превращается для туристов в непрерывную цепь приключений, некоторые из которых могли бы иметь более печальные последствия. Однако, несмотря ни на что, четверо молодых людей обрели в результате свое счастье.

---

Последним из туристов ехал Джек Линдсей, молча и одиноко, по обыкновению. Время от времени взгляд его следил за вереницей своих товарищей и на мгновение останавливался на молодой паре, бывшей в первом ряду. Огонек загорался тогда в его глазах…

Эти взгляды Робер угадывал, не видя их. Присутствие Джека, внушая ему глухое беспокойство, заставило его оставаться на месте, которое он занимал. Если бы Джека не было тут, Робер стушевался бы в последнем ряду кавалькады туристов.

Другая причина также побуждала его ехать на этот раз впереди. Какой-то инстинкт заставлял его следить за проводником, внушавшим ему смутное недоверие. Не то чтобы поведение этого человека давало повод к подозрениям, но Робер находил, что у него подозрительный вид, и решил не спускать с него глаз и быть готовым на случай, если бы какое-нибудь действие этого случайного служителя подтвердило во время экскурсии впечатление, производимое его внешностью.

Впрочем, Робер не злоупотреблял положением, которое обстоятельства навязали ему. Не проявляя холодности, он говорил лишь необходимое. Пока после нескольких слов о хорошей погоде он молчал, и Алиса подражала его молчанию, казалось приходившемуся ей по вкусу. Глаза Робера, правда менее подчинявшиеся, чем его язык, сами говорили и часто обращались к тонкому профилю подруги.

Но интимность, как ни молчалива она, тем не менее совершает свою таинственную работу в глубине души. Едучи таким образом бок о бок, дыша теплым утренним воздухом и обмениваясь быстрыми и невольными взглядами, молодые люди чувствовали, как их охватывала сладкая истома. Словно какой-то магнит притягивал их столь близкие сердца. Они знакомились с этим удивительным языком молчания и на каждом шагу слышали и все лучше понимали слова, которых не произносили.

Быстро выехали они на северо-запад от Лас-Пальмаса, еще не совсем пробудившегося. Меньше чем через час после того, как они двинулись, копыта лошадей уже ударяли по прекрасным дорогам, расходящимся вокруг главного города. Та, по которой они теперь следовали, начиналась в виде аллеи между двумя рядами дач, гнездившихся в зелени. Все виды растений ютились в этих пышных садах, где пальмы покачивали своими султанами.

На этой бойкой дороге часто попадались навстречу путешественникам крестьяне. Сидя на верблюдах, разведение которых прекрасно удалось на Канарских островах, они везли в город продукты своей земли. Худого сложения, среднего роста, с большими черными глазами, освещающими правильные черты лица, они не были лишены настоящего, врожденного благородства.

Чем дальше продвигалась кавалькада, тем больше она растягивалась. Неправильные промежутки образовались между рядами. Вскоре более двухсот метров отделяли Алису и Робера от Джека, все еще ехавшего одиноко в хвосте колонны.

Последний продолжал следить за парой, и гнев все сильнее бушевал в его сердце. Ненависть зорка, а Джек был полон ненависти. Никакое проявление внимания со стороны Робера к своей спутнице не ускользало от бдительного соглядатая. Он на ходу схватывал малейший взгляд и анализировал его неумолимую и инстинктивную нежность. Он почти угадывал слова и мало-помалу открыл правду.

Стало быть, этот жалкий переводчик хранил так миссис Линдсей для себя самого и она, по-видимому, поддавалась на эту грубую приманку.

Перебирая эти мысли, он чувствовал, как его душила ярость. Не по глупости ли своей таскал он из огня каштаны для интригана, заместившего его? В самом деле, разве последнему далась бы так легко удача, если бы Джек, протянув своей невестке руку помощи в момент опасности, сделал бесполезным вмешательство заинтересованного ею человека?

Да, он сам создал себе этого соперника. И какого соперника! Зная все, что произошло в Курраль-дас-Фрейаш, Робер Морган чувствовал свою силу.

До сих пор ничто в поведении Алисы не позволяло Джеку Линдсею думать, что она теперь более осведомлена, чем на другой день после сцены у потока. Но то, что еще не произошло, могло произойти, и, пожалуй, в этот самый момент Алиса слушала страшное признание.

То была постоянная опасность, висевшая над головой Джека. И не было никакого другого средства против этой опасности, кроме устранения ужасного и единственного свидетеля.

К несчастью, Робер Морган был не из тех людей, на которых можно было безнаказанно напасть. Джек не мог не знать, что в открытой борьбе у него имелось мало шансов выйти победителем. Нет, надо было действовать иначе и больше рассчитывать на хитрость, чем на отвагу и мужество. Но если бы он даже решился на акт бесчестного предательства, сомнительно было бы, чтобы случай для этого представился в обществе пятнадцати туристов.

Таким образом, ненависть Джека перемещалась. На мгновение по крайней мере она покинула Алису, чтобы полностью упасть на Робера. Это был второй зубец колеса, захватившего его. Убийца своей невестки, конечно только пассивный, он дошел до того, что положительно замыслил убийство Робера, одинаково бессильный против двух молодых людей, которых ненавидел с такой яростью.

Тем временем последние, следуя по противоположной дороге, забыли даже о его существовании. И пока в нем рос гнев, в их сердцах начинала зарождаться любовь.

Если партия экскурсантов по выходе из Лас-Пальмаса немного рассыпалась, то три ряда все еще держались тесно, и Тигг, окруженный со всех сторон, не мог бы найти способа улизнуть от своих бдительных охранительниц. Охваченные глухим гневом, девицы Блокхед не отставали от него ни на шаг. В своем усердии мисс Мэри даже несколько наезжала на коня мисс Маргарет. Тогда следовали замечания: «Смотрите же, мадемуазель!» и «Да, я смотрю, мадемуазель!» – произносившиеся тонким голосом, но места, занятые обеими воинствующими сторонами, нисколько не менялись.

Пройденная местность была плодородна и хорошо обработана. Пашни следовали за пашнями, открывая взору все европейские и тропические продукты, и особенно плантации индейской смоковницы.

Если канарцы не были, пожалуй, большими поклонниками минотавра, именуемого прогрессом, то нечему тут было удивляться. Некогда исключительно отдавшись культуре сахарного тростника, они лишаются плодов своего труда после открытия сахара из свекловицы. Мужественно покрывают они затем свой край виноградниками; но филоксера, бич, против которого наука не нашла средства, немедленно поражает их. На три четверти разоренные, они заменяют тогда милое Бахусу растение плантациями индейской кошенилевой смоковницы и в короткое время становятся главными поставщиками драгоценного красильного сырья. Но наука, обесценившая их сахарный тростник, наука, не сумевшая защитить их от микроскопического врага винограда, опять подрывает их новые попытки. Она создает химические краски, добываемые из анилина, и грозит близким и окончательным несчастьем злополучным плантаторам кошенили.

Многочисленные неудачи, перенесенные ими, во всяком случае, обнаруживают дух инициативы жителей. Ясно, что ничто не могло бы противостоять их терпеливому труду, если б им не приходилось бороться с засухой. В этих палимых солнцем краях, где иногда проходят недели, месяцы, даже годы без единой капли дождя, засуха является истинным бедствием. Поэтому сколько изобретательных усилий делается, чтобы защищаться от нее! То строится сеть водопроводов, направляющих в долины воды с горных вершин. То вырываются цистерны у подножия смоковниц и сабуров, широкие листья которых собирают ночную влагу в виде белого студня, тающего под первыми лучами солнца.

Около восьми часов кавалькада утлубилась в обширный мочальный лес. Дорога развертывалась правильным подъемом между двумя изгородями колючих, кривых растений странного и злого вида, сок которых представляет собой сильный яд. Но по мере того, как поднимались, эта euphorbia canariensis уступала место euphorbia balsamifera, менее отталкивающей формы, с блестящей и натянутой кожицей, прикрывающей безвредное молоко, которое это растение при малейшем толчке выбрызгивает на расстояние трех метров.

Через полчаса достигли вершины Кальдейра де-Бандана, совершенно круглого кратера, достигающего глубины в двести тридцать метров, на дне которого находилась одна ферма с пашней.

Затем по дороге посетили Сима де-Жирамар, другой кратер, от которого остался лишь один бездонный колодец, куда туристы для забавы бросали камни, вызывавшие эхо. Около одиннадцати часов прибыли наконец в Сан-Лоренсо, местечко с двумя тысячами жителей, где, по уверению проводника, можно было найти завтрак.

Действительно, его там нашли, но не приходилось быть очень разборчивым. Изобилуя прекрасными фруктами, местечко это испытывает недостаток в других припасах. Счастье еще, что воздух обострил аппетит путников и дал им, таким образом, возможность открыть прелести национального кушанья gone, составлявшего главное блюдо. Оно представляло собой род каши из ячменной или пшеничной муки, сильно поджаренной и разведенной молоком. Однако, проголодавшись, все принялись за него с удовольствием.