Фёдор Достоевский - Бесы

• Название: Бесы
• Автор: Фёдор Достоевский
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-019318-1, 5-17-013353-7, 5-271-06650-9, 5-271-05609-0

---

— Понимаю вас; благодарю, Никон Семеныч. Вы, милая моя, госпожа Лебядкина?

— Нет; я не Лебядкина.

— Так, может быть, ваш брат Лебядкин?

— Брат мой Лебядкин.

— Вот что́ я сделаю, я вас теперь, моя милая, с собой возьму, а от меня вас уже отвезут к вашему семейству; хотите ехать со мной?

— Ах, хочу! — сплеснула ладошками г-жа Лебядкина.

— Тётя, тётя? Возьмите и меня с собой к вам! — раздался голос Лизаветы Николаевны. Замечу, что Лизавета Николаевна прибыла к обедне вместе с губернаторшей, а Прасковья Ивановна, по предписанию доктора, поехала тем временем покататься в карете, а для развлечения увезла с собой и Маврикия Николаевича. Лиза вдруг оставила губернаторшу и подскочила к Варваре Петровне.

— Милая моя, ты знаешь, я всегда тебе рада, но что́ скажет твоя мать? — начала было осанисто Варвара Петровна, но вдруг смутилась, заметив необычайное волнение Лизы.

— Тётя, тётя, непременно теперь с вами, — умоляла Лиза, целуя Варвару Петровну.

— Mais qu’avez vous donc, Lise![98] — с выразительным удивлением проговорила губернаторша.

— Ах, простите, голубчик, chère cousine[99], я к тёте, — на лету повернулась Лиза к неприятно-удивлённой своей chère cousine и поцеловала её два раза.

— И maman тоже скажите, чтобы сейчас же приезжала за мной к тёте; maman непременно, непременно хотела заехать, она давеча сама говорила, я забыла вас предуведомить, — трещала Лиза, — виновата, не сердитесь, Julie… chère cousine… тётя, я готова!

— Если вы, тётя, меня не возьмёте, то я за вашею каретой побегу и закричу, — быстро и отчаянно прошептала она совсем на ухо Варваре Петровне; хорошо ещё, что никто не слыхал. Варвара Петровна даже на шаг отшатнулась и пронзительным взглядом посмотрела на сумасшедшую девушку. Этот взгляд всё решил: она непременно положила взять с собой Лизу!

— Этому надо положить конец, — вырвалось у ней. — Хорошо, я с удовольствием беру тебя, Лиза, — тотчас же громко прибавила она, — разумеется, если Юлия Михайловна согласится тебя отпустить, — с открытым видом и с прямодушным достоинством повернулась она прямо к губернаторше.

— О, без сомнения, я не захочу лишить её этого удовольствия, тем более, что я сама… — с удивительною любезностью залепетала вдруг Юлия Михайловна, — я сама… хорошо знаю, какая на наших плечиках фантастическая всевластная головка (Юлия Михайловна очаровательно улыбнулась)…

— Благодарю вас чрезвычайно, — отблагодарила вежливым и осанистым поклоном Варвара Петровна.

— И мне тем более приятно, — почти уже с восторгом продолжала свой лепет Юлия Михайловна, даже вся покраснев от приятного волнения, — что кроме удовольствия быть у вас, Лизу увлекает теперь такое прекрасное, такое, могу сказать, высокое чувство… сострадание… (она взглянула на «несчастную»)… и… и на самой паперти храма…

— Такой взгляд делает вам честь, — великолепно одобрила Варвара Петровна. Юлия Михайловна стремительно протянула свою руку, и Варвара Петровна с полною готовностью дотронулась до неё своими пальцами. Всеобщее впечатление было прекрасное, лица некоторых присутствовавших просияли удовольствием, показалось несколько сладких и заискивающих улыбок.

Одним словом, всему городу вдруг ясно открылось, что это не Юлия Михайловна пренебрегала до сих пор Варварой Петровной и не сделала ей визита, а сама Варвара Петровна напротив «держала в границах Юлию Михайловну, тогда как та пешком бы, может, побежала к ней с визитом, если бы только была уверена, что Варвара Петровна её не прогонит». Авторитет Варвары Петровны поднялся до чрезвычайности.

— Садитесь же, милая, — указала Варвара Петровна m-lle Лебядкиной на подъехавшую карету; «несчастная» радостно побежала к дверцам, у которых подхватил её лакей.

— Как! Вы хромаете! — вскричала Варвара Петровна, совершенно как в испуге, и побледнела. (Все тогда это заметили, но не поняли…)

Карета покатилась. Дом Варвары Петровны находился очень близко от собора. Лиза сказывала мне потом, что Лебядкина смеялась истерически все эти три минуты переезда, а Варвара Петровна сидела «как будто в каком-то магнетическом сне», собственное выражение Лизы.

Глава пятая. Премудрый змий

I

Варвара Петровна позвонила в колокольчик и бросилась в кресла у окна.

— Сядьте здесь, моя милая, — указала она Марье Тимофеевне место, посреди комнаты, у большого круглого стола; — Степан Трофимович, что́ это такое? Вот, вот, смотрите на эту женщину, что́ это такое?

— Я… я… — залепетал было Степан Трофимович…

Но явился лакей.

— Чашку кофею, сейчас, особенно и как можно скорее! Карету не откладывать.

— Mais chère et excellente amie, dans quelle inquiétude…[100] — замирающим голосом воскликнул Степан Трофимович.

— Ах! по-французски, по-французски! Сейчас видно, что высший свет! — хлопнула в ладоши Марья Тимофеевна, в упоении приготовляясь послушать разговор по-французски. Варвара Петровна уставилась на неё почти в испуге.

Все мы молчали и ждали какой-нибудь развязки. Шатов не поднимал головы, а Степан Трофимович был в смятении, как будто во всём виноватый; пот выступил на его висках. Я взглянул на Лизу (она сидела в углу, почти рядом с Шатовым). Её глаза зорко перебегали от Варвары Петровны к хромой женщине и обратно; на губах её кривилась улыбка, но нехорошая. Варвара Петровна видела эту улыбку. А между тем Марья Тимофеевна увлеклась совершенно: она с наслаждением и ни мало не конфузясь рассматривала прекрасную гостиную Варвары Петровны, — меблировку, ковры, картины на стенах, старинный расписной потолок, большое бронзовое Распятие в углу, фарфоровую лампу, альбомы, вещицы на столе.

— Так и ты тут, Шатушка! — воскликнула она вдруг, — представь, я давно тебя вижу, да думаю: не он! Как он сюда проедет! — и весело рассмеялась.

— Вы знаете эту женщину? — тотчас обернулась к нему Варвара Петровна.

— Знаю-с, — пробормотал Шатов, тронулся было на стуле, но остался сидеть.

— Что́ же вы знаете? Пожалуйста поскорей!

— Да что́… — ухмыльнулся он ненужной улыбкой и запнулся… — сами видите.

— Что́ вижу? Да ну же, говорите что-нибудь!

— Живёт в том доме, где я… с братом… офицер один.

— Ну?

Шатов запнулся опять.

— Говорить не стоит… — промычал он и решительно смолк. Даже покраснел от своей решимости.

— Конечно от вас нечего больше ждать! — с негодованием оборвала Варвара Петровна. Ей ясно было теперь, что всё что-то знают и между тем все чего-то трусят и уклоняются пред её вопросами, хотят что-то скрыть от неё.

Вошёл лакей и поднёс ей на маленьком серебряном подносе заказанную особо чашку кофе, но тотчас же, по её мановению, направился к Марье Тимофеевне.

— Вы, моя милая, очень озябли давеча, выпейте поскорей и согрейтесь.

— Merci, — взяла чашку Марья Тимофеевна и вдруг прыснула со смеху над тем, что сказала лакею merci. Но, встретив грозный взгляд Варвары Петровны, оробела и поставила чашку на стол.

— Тётя, да уж вы не сердитесь ли? — пролепетала она с какою-то легкомысленною игривостью.

— Что́-о-о? — вспрянула и выпрямилась в креслах Варвара Петровна, — какая я вам тётя? Что вы подразумевали?

Марья Тимофеевна, не ожидавшая такого гнева, так и задрожала вся мелкою конвульсивною дрожью, точно в припадке, и отшатнулась на спинку кресел.

— Я… я думала так надо, — пролепетала она, смотря во все глаза на Варвару Петровну, — так вас Лиза звала.

— Какая ещё Лиза?

— А вот эта барышня, — указала пальчиком Марья Тимофеевна.

— Так вам она уже Лизой стала?

— Вы так сами её давеча звали, — ободрилась несколько Марья Тимофеевна. — А во сне я точно такую же красавицу видела, — усмехнулась она как бы нечаянно.

Варвара Петровна сообразила и несколько успокоилась; даже чуть-чуть улыбнулась последнему словцу Марьи Тимофеевны. Та, поймав улыбку, встала с кресел и, хромая, робко подошла к ней.

— Возьмите, забыла отдать, не сердитесь за неучтивость, — сняла она вдруг с плеч своих чёрную шаль, надетую на неё давеча Варварой Петровной.

— Наденьте её сейчас же опять и оставьте навсегда при себе. Ступайте и сядьте, пейте ваш кофе и, пожалуйста, не бойтесь меня, моя милая, успокойтесь. Я начинаю вас понимать.

— Chere amie… — позволил было себе опять Степан Трофимович.

— Ах, Степан Трофимович, тут и без вас всякий толк потеряешь, пощадите хоть вы… Пожалуйста, позвоните вот в этот звонок, подле вас, в девичью.

Наступило молчание. Взгляд её подозрительно и раздражительно скользил по всем нашим лицам. Явилась Агаша, любимая её горничная.

— Клетчатый мне платок, который я в Женеве купила. Что делает Дарья Павловна?

— Оне-с не совсем здоровы-с.