А.Н.ГЛИНКИН - Дипломатия Симона Боливара

• Название: Дипломатия Симона Боливара
• Автор: А.Н.ГЛИНКИН
• Издательство: "Международные отношения"
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-7133-0306-3

В книге рассказывается о международной политике Симона Боливара, выдающегося государственного деятеля и полководца эпохи войны за независимость народов Южной Америки в первой четверти XIX века, человека необычной и трагической судьбы, познавшего при жизни великую славу и испившего горечь поражений. Многие внешнеполитические идеи Боливара опережали время. Основными вехами его дипломатии национального освобождения стали борьба за дипломатическое признание молодых независимых государств, создание республики Великая Колумбия, «дипломатическая дуэль» с президентом США Монро, подготовка и созыв Панамского конгресса.

Для специалистов-международников и читателей, интересующихся историей международных отношений.

---

В США, как и в ряде государств Европы, против Боливара была развязана кампания в печати, его обвиняли в антидемократизме, стремлении установить свою неограниченную власть повсюду, водрузить на себя корону и т. д.

Государственный департамент США привел в действие своих дипломатических агентов. Дж. Пойнсетт в Мехико, Р. Андерсон в Боготе и У. Тюдор в Лиме беззастенчиво вмешивались во внутренние дела стран, где они были аккредитованы. Как отмечал X. Сальседо-Бастардо, «они образовали сеть интриг, нити управления которыми тянулись в Вашингтон и штаб-квартиры нью-йоркской элиты. Эти интриги преследовали цель стимулировать сепаратистские настроения на местах и подогревать соперничество между различными южноамериканскими республиками, чтобы воздвигнуть препятствия на пути образования конфедерации, предложенной Боливаром» [301]. Американский генеральный консул в Лиме Тюдор в донесениях государственному департаменту называл Боливара «опасным врагом» США [302]. В прессе Нью-Йорка в начале 1825 года обсуждалась идея в противовес проекту Боливара созвать во Флориде под покровительством США «свой» конгресс представителей американских государств, но она не получила развития.

Государственный департамент США в первой половине ноября 1825 года получил официальное приглашение принять участие в Панамском конгрессе практически одновременно от Великой Колумбии, Мексики и Объединенных провинций Центральной Америки, хотя эти три страны не согласовывали по дипломатическим каналам свои действия. Их побудительные мотивы, судя по документам, были в основном сходными. Наиболее развернуто их изложил Гуаль в циркуляре, адресованном колумбийскому посланнику в Вашингтоне Саласару. Министр иностранных дел Великой

Колумбии преследовал две цели: перевести туманные формулировки «доктрины Монро» на язык конкретных политических обязательств и положить начало созданию американского международного права для обеспечения добрососедских отношений между всеми государствами Западного полушария. В приглашении центральноамериканского правительства подчеркивалось значение участия США в Панамском конгрессе для обеспечения «абсолютной независимости» бывших испанских колоний [303].

К этому времени в США произошла смена администрации. Новым хозяином Белого дома стал Джон Куинси Адамс, а пост государственного секретаря занял Генри Клей. Этим двум деятелям пришлось развязывать гордиев узел. Североамериканская дипломатия оказалась перед сложной дилеммой. Отказ от приглашения явился бы актом саморазоблачения. Участие же в Панамском конгрессе могло привести к «нежелательным союзам». Ответ Клея, направленный 30 ноября 1825 г. посланникам трех латиноамериканских стран в Вашингтоне, являл собой образец дипломатического искусства сказать одновременно «да» и «нет». США принимают приглашение, и их представители примут участие в Панамском конгрессе «в той мере, в какой это совместимо с политикой нейтралитета, которую, по нашему убеждению и мнению других американских государств, нам не следует изменять» [304].

Тем временем в правительстве, Конгрессе и печати развернулись бурные дебаты вокруг вопроса о направлении делегатов США в Панаму. Страсти так накалились, что один из представителей рабовладельческих штатов, настроенных против участия в Панамском конгрессе, – сенатор Рандолф вызвал Клея на дуэль. В конце концов чашу весов перевесили в основном два обстоятельства. Во-первых, необходимость защищать интересы США в вопросе о Кубе и Пуэрто-Рико перед лицом, как говорилось в послании президента Адамса конгрессу 15 марта 1826 г., «воинственно настроенных государств в Панаме» [305]. Во-вторых, опасение ослабить свои позиции в соперничестве с Англией за влияние в Латинской Америке. Такой вывод следует из подробнейших инструкций, подготовленных для американских делегатов государственным секретарем Клеем. В этом пространном документе, не предназначавшемся для широкой общественности, весьма откровенно излагались цели США [306].

В политическом плане задача, поставленная перед делегатами, заключалась в том, чтобы добиваться в Панаме при нятия совместной декларации, повторявшей положения «доктрины Монро», и не предпринимать шагов, направленных на вступление в конфедерацию латиноамериканских стран. Делегаты США были обязаны также выступать против каких-либо соглашений с этими республиками по конкретным политическим вопросам и противодействовать принятию любых решений, затрагивающих интересы Вашингтона.

Далее в инструкциях говорилось о необходимости установления общих «американских» принципов торговли и навигации, призванных обеспечить «равные возможности». Принятие Панамским конгрессом решений в духе предложений Вашингтона поставило бы США в более выгодное положение по сравнению с их европейскими конкурентами и вместе с тем исключило бы возможность образования независимого экономического объединения молодых государств.

Таким образом, перед делегацией США ставилась задача не допустить, чтобы Панамский конгресс успешно увенчал дело латиноамериканского единства, которому Боливар посвятил более пятнадцати лет неустанных трудов.

Президент США имел конституционные полномочия своим решением назначить делегатов, но он предпочел проконсультироваться с Конгрессом. Хотел ли Адамс перебросить «горячую картофелину» в руки конгрессменов или же у него было намерение «утопить» дело в словопрениях, сказать трудно. Известно одно: Конгресс затянул принятие решения о направлении американских представителей в Панаму на пять месяцев и принял его только в апреле 1826 года. К тому же он ограничил их функции, предписав им быть просто «наблюдателями». Посланцы США при всем желании уже не могли успеть к открытию Панамского конгресса. Неоднократные декларативные заявления правительства США о его благожелательном отношении к Панамскому конгрессу не были подкреплены конкретными делами.

СВОБОДА НЕ МОЖЕТ СОСУЩЕСТВОВАТЬ С РАБСТВОМ

Война за независимость на континенте приближалась к завершению, а в островных владениях, на Кубе и в Пуэрто-Рико, испанцы по-прежнему чувствовали себя достаточно прочно. Последовательный борец против колониализма,

Боливар стремился к тому, чтобы в Латинской Америке не оставалось очагов колониального владычества Испании. Он считал долгом всех патриотов континента помочь населению этих островов обрести национальную независимость.

Судьба освободительного движения в островных владениях Испании давно привлекала внимание Боливара. Еще в 1815 году в одном из своих писем с Ямайки он писал: «Острова Пуэрто-Рико и Куба, которые вместе насчитывают от 700 тыс. до 800 тыс. жителей, являются наиболее спокойным владением испанцев, потому что они изолированы от борцов за независимость. Но разве эти островитяне не американцы? Разве они не терпят унижений? Разве не желают себе добра?» [307]. Чем же объяснялся запас прочности колониального режима Испании на островах?

Христофор Колумб открыл Кубу во время своего первого плавания в Америку и, пораженный красотой острова, его необычной природой, животным и растительным миром, записал в своем путевом дневнике: «Ничего прекраснее этого острова мои глаза никогда не видели» [308]. Испанцы впоследствии оценили также стратегическое положение Кубы, контролирующей подходы к Карибскому морю, и превратили остров в важнейший форпост военно-морских и сухопутных сил Испании в Новом Свете. «Жемчужина Антилл», как называли Кубу, приносила испанской короне огромные прибыли. В первой четверти XIX века она заняла первое место в мире по производству и экспорту сахара, оттеснив на второе место Гаити. Почти 300 тыс. рабов-негров под беспощадным тропическим солнцем гнули спину на плантациях сахарного тростника, кофе и табака. Плантационное хозяйство Кубы процветало в это время, и полюбовный дележ производимых рабским трудом богатств скреплял союз испанских колонизаторов и местной богатой прослойки креолов и мулатов. Этот союз придавал большую прочность позициям Испании на острове, чем в других частях испанской Америки. Добиваясь ограничения монополии испанцев в области торговли, кубинские плантаторы-рабовладельцы и их идеологи до 1810 года не выдвигали лозунга независимости. Они требовали от метрополии только расширения их экономических и политических прав. Революции и восстаний рабов-негров богатые кубинцы боялись больше, чем господства Испании.

Положение на Кубе начало меняться под влиянием войны за независимость, вспыхнувшей на континенте. В 1809- 1810 годах на острове возник заговор группы креолов во