Алан Саваж - Восемь знамен

• Название: Восемь знамен
• Автор: Алан Саваж
• Издательство: Центрополиграф
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0253-6

Алан Савадж — псевдоним английского писателя (его настоящее имя неизвестно), пишущего исторические романы о Ближнем Востоке. Он автор популярнейших романов «Могол», «Королева ночи», «Османец», «Повелительница львов».

Роман «Восемь знамен» повествует о судьбе нескольких поколении семьи Баррингтонов, пиратов, воинов и купцов, связавших свою жизнь с Китаем.

---

Но ей ничего не помогло, и «король» предстал пред ней во всем блеске. В самых невероятных ночных кошмарах такое не могло ей привидеться. Даже попытка тайпинов изнасиловать ее показалась потом невинной шалостью. Поскольку она не собиралась сдаваться, Хун Сюцюань приказал евнухам схватить ее и поставить в самую оскорбительную позу. Как она поняла, прежде Хун Сюцюань не был знаком с женщиной варваров и очень возбудился от величины ее груди, белизны кожи и красоты волос рыжего цвета, который не встречается у местных женщин.

Это было отвратительно. Но самым отвратительным оказался Джон Баррингтон. После всего случившегося она лежала обессиленная и поруганная, ненавидящая себя не меньше, чем мужчин, совершивших с ней такое. И Джон Баррингтон, мальчик, с которым она росла, которого часто дразнила… оказаться в его власти — что может быть страшнее? В первый месяц Джон прибегал к помощи евнухов, чередуя сексуальные удовольствия с половыми издевательствами, пока она не была сломлена эмоционально и физически и не прекратила сопротивляться ему. После этого он стал сама доброта, но его намерения по-прежнему выглядели отвратительно.

— Ты родишь мне прекрасных сыновей, — твердил он ей. — Прекрасных Баррингтонов для управления Домом.

— Тебе не кажется, что мои отчим и брат будут возражать? — обрывала его Джоанна.

— Твой брат, без сомнения, мертв, — жестоко напоминал он, — а отчим умрет, когда мы возьмем Нанкин.

Чтобы защитить столицу, наместник попытался встретить тайпинов в открытом поле, но его войско было разгромлено. Теперь Джоанна осознала, что побеждали тайпины вовсе не благодаря редкому фанатизму и численному превосходству, как считали маньчжуры. Хун Сюцюаня поддерживали очень способные полководцы и среди них его первый помощник Ли Сюцян, известный как Верный принц, и Ян Сюцин — командующий армией. Кстати, Джон Баррингтон несмотря на молодость тоже выказал неожиданный военный талант.

Для маньчжуров они были слишком уж активными и беззаветно преданными делу Небесного королевства великого спокойствия, хотя и во всем следовали примеру своего хозяина, обзаведясь огромными гаремами из плененных женщин, мальчиков и евнухов, что шло вразрез с заповедями их движения. Джон Баррингтон не был исключением, и главной его радостью стало забавляться с большими грудями и длинными ногами прекрасной рыжеволосой племянницы.

Он также перенял кровожадность своих новых соратников и даже Джоанну, обомлевшую от ужаса, заставил наблюдать, как крупнейших торговцев Нанкина — людей вроде Ли Чжунху — с женами и детьми проволокли перед победителями, а затем надругались над ними и казнили. После этого их евнухов поделили между собой генералы тайпинов. Она могла только благодарить Бога за то, что ее близкие успели бежать в Шанхай. Джон Баррингтон был взбешен этим: он мечтал казнить их всех, кроме, естественно, матери. Но еще больше он рассвирепел, узнав, что Джеймс избежал гибели в Уху и теперь тоже находится в Шанхае. Джоанна расплакалась от облегчения, услышав такое известие, за что Джон жестоко избил ее.

Но все это было давно. С тех пор армии тайпинов под командованием Яна продвинулись на север от Янцзы почти до ворот Пекина. Однако город им взять не удалось, и они вернулись к «небесному королю». Джоанна присутствовала при встрече Хуна со своим несколько смущенным генералом.

— Ты потерпел поражение? — У главы мятежников перехватило дыхание. — Ты, — закричал «король», — потерпел поражение? Где твой рассудок? Или, — он указал на генерала пальцем, — ты нарушил слово моего отца?

— Лучше спроси себя, было ли это слово твоего отца, — возразил Ян. — Его имя нужно только для того, чтобы заводить толпу ничего не смыслящих крестьян. И для вдохновения тебя самого, Великий Хун. Но ты не пошел на север со своими армиями. Ты предпочел барахтаться в роскоши здесь, в Нанкине. — Лицо Хуна исказилось яростью, но Ян и не думал останавливаться. — Поэтому послания свыше мне пришлось принимать одному. Так вот, старичок с серебряной бородой явился мне не далее как несколько дней назад и сказал, что тот, кто проводит время с наложницами, достоин кнута и разжалования.

Хун вскочил на ноги.

— Богохульник! — вскричал он. — Исчадие ада! Отруби ему голову, Баррингтон. Немедленно отруби ему голову.

Джон Баррингтон, стоявший у плеча хозяина, ни мгновения не колебался. Только Ян стоял между ним и вожделенной должностью командующего тайпинской армией.

— Стража! — позвал он.

Застигнутый врасплох Ян даже не успел выхватить меч, как его руки были заломлены за спину, а сам он оказался на коленях.

— Вы не можете меня убить! — завопил он. — Я командующий армией. Мои люди отомстят вам.

— Твои люди знают только то, что ты привел их к поражению, — презрительно сказал Джон Баррингтон и схватил Яна за волосы, подав сигнал одному из своих людей.

— Вы не можете… — еще кричал Ян, когда лезвие меча уже проходило сквозь его шею.

Джон бросил кровоточащую голову через комнату к ногам Хуна.

— Богохульник, — вздохнул Хун. — Ну, теперь мое королевство будет спать спокойно.

В этот момент Джоанна поняла истинную суть кровного родственника, с которым сейчас была связана судьбой.

Джон Баррингтон получил наконец должность, к которой так стремился, однако к тому времени Хун запретил предпринимать новые попытки развернуть боевые действия к северу от Янцзы, а также двинуться к Шанхаю. Даже если его войскам, скорее всего, будут противостоять наспех мобилизованные и плохо вооруженные войны китайской армии, он все равно опасался последствий нового поражения. А такая вероятность существовала, потому что его великое движение выдохлось. Хун Сюцюань воплотил в жизнь свою мечту править Нанкином. Теперь он проводил время за изданием декретов, казнями своих противников и развлечениями в гареме.

Хун оставался ярким, умеющим убеждать оратором, и его люди продолжали боготворить своего кумира. Однако его незнание жизненных потребностей народа, удаленность от проблем управления хозяйством были очевидны. Он объявил себя «Сыном Бога» и считал, что ничего иного не нужно массам последователей его идей, которые теряли рассудок перед ним. Он объявил Конфуция, Будду и Мандат Небес ересью, но не дал чего-либо существенного взамен: его познания христианских догматов ограничивались несколькими проповедями. Слово Христово он и сам никогда до конца не понимал.

Отдавая распоряжение, чтобы каждый земледелец и торговец всю свою собственность жертвовали для общего дела, Хун совершенно не принимал в расчет, что именно на этих людях, которые поставляли продовольствие и оказывали всевозможные услуги, и держится страна. Изгнанные со своей земли, лишившиеся зерна и скота, покинувшие разграбленные дома, они либо превратились в безземельных разбойников, либо присоединились к тайпинам в надежде разжиться за счет грабежей. Их склады превратились в руины, поля заросли сорняками, необработанная земля стала бесплодной пылью. Если кто-нибудь говорил Хуну, что его народ голодает, он отвечал:

— Мой отец всех накормит.

Там, где люди умирали от голода или от рук тайпинов, естественно, возникали эпидемии. С территорий, захваченных мятежниками, ежедневно приходили сообщения о гибели тысяч людей. Хун не проявлял к этому ни малейшего интереса. Он и его ближайшее окружение ни в чем не нуждались. Джоанне пришлось признать, что ей повезло оказаться в числе этой привилегированной группы, если можно назвать привилегией жить среди всей этой крови и отчаяния. Но она была еще достаточно молода и у нее оставалась надежда пережить бесчинства тайпинов и вернуться в свою семью. Даже если ради этого приходилось терпеть истязания от собственного дяди.

Джоанна села и устремила взгляд в темноту, готовя себя к очередному унижению, но вдруг поняла, что у ее кровати не Джон Баррингтон, а евнух, которого раньше она никогда не видела.

— Тсс… госпожа, — прошептал евнух. — Меня зовут Чжан Цзинь. Я был другом господина Джеймса, пока меня не постигла беда. Я хочу служить вам, госпожа.

— Зачем тебе это?

— Вы — сестра моего друга.

— Тогда благодарю тебя, Чжан Цзинь. Мы будем товарищами хотя бы по несчастью.

— По несчастью, госпожа?

— Разве ты не знаешь, что «небесный король» и все те, кто ему служит, несут людям только несчастья?

Несколько секунд он хранил молчание, затем сказал:

— Вы говорите от души, госпожа?

— А что, ты собираешься выдать меня? Ну что же, Баррингтон в очередной раз побьет меня, и только.

— Это я должен бояться, как бы вы не выдали меня, госпожа. Неужели вы думаете, что я уважаю этого человека, эту живую фальшивку, этого узурпатора власти великих Цинов? — Его голос звучал тихо, но напряженно. — Слушайте меня, госпожа. Я собираюсь бежать из Нанкина в Шанхай, а потом дальше — в Пекин, но, случайно узнав, что вас удерживает заложницей ваш дядя, отложил исполнение своих планов. Но все равно убегу. Вы пойдете со мной, госпожа?