Николай Коротеев - Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1977

Мир приключений. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов. /Сост. Н. Матвеев; Рис. О.Коровина. М., Дет. лит., 1977. — 752 с.

В пер.: 1 р. 50 к.

Сборник приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей.

---

— Никогда! — самодовольно рассмеялся Макдональд.

— Даже если бы прибыл гонец?

— Но он не прибыл, дружище, и в этом все дело. Более того, он не прибудет никогда.

— Может быть, — равнодушно дернул плечом Смит.

За вышкой и порядком загаженной гауптвахтой открылось кладбище, где обрели последний приют безымянные пилигримы. Одни учили в вечный круговорот, раздолбанные клювами трупоедов, других умчали вешние воды или погребли каменные лавины. Тусклый щебень и жалкий холмик, засыпавший чьи-то случайно обнажившиеся по весне кости, стал общим памятником всем им: грешникам, праведникам, глупцам, — всем искателям рая и авантюристам.

Заночевать решили на перевале, чтобы с рассветом произвести детальную разведку спуска. Предоставив погонщикам установку палаток, шерп принялся разбирать снаряжение, деловито раскладывая блоки, молотки, ледовые крючья и карабины, в которые пропускается веревка

Несмотря на заверения саиба, что мистер Макдональд прошел обряд очищения и даже получил благословение лам, он держался замкнуто и отчужденно. Опустошая деревяшки с чангом, придирчиво разматывал каждую бухту, с ожесточением пробовал на разрыв. Ничему нельзя было верить: ни вещам, ни обещаниям.

Утром, когда приутихла сумятица первых лучей, сплетавших иллюзорное кружево, приступили к осмотру склона. Путь из весны в лето лежал через пространства зимы. Северное расположение и тень блистательной Сияма Тары задержали снега почти на всем протяжении трассы. Плотный устоявшийся фирн на пологих участках сменялся скальными отвесами и ледовыми языками, едва прикрытыми осыпями. Местами искалеченный подвижками глетчер был угрожающе вспучен и топорщился причудливыми оплывшими башенками, которые альпинисты прозвали грешниками. В бинокль с контрастным оранжевым светофильтром ясно различались мутные взвихрения вьюг. Над хаосом выкрошенных скал и разрушенных морен гуляли, судя по всему, ураганные ветры.

— М-да, картинка... — озабоченно поцокал языком Макдональд. — Признаться, я ожидал лучшего.

— Как полагаете, мистер Темба, осилим спуск? — без особой надежды обратился Смит к шерпу, не отнимавшему бинокля от глаз.

Отрицательный ответ он готов был встретить чуть ли не с радостью, настолько бесперспективным рисовался спуск. Недаром ламы с удивительным постоянством твердили, что из долины нет выходов.

Проводник досадливо отмахнулся и, метнувшись к «жандарму» — отдельно стоящей на гребне скале, — ловко вскарабкался на верхушку.

— Хорош! — Макдональд завистливо покачал головой. — Лично мне спуск представляется возможным, но это будет дьявольски трудная работенка. Придется выложиться сполна, док. Вы готовы?

— А что делать? — без особого энтузиазма развел руками Смит. — Однако боюсь, что настоящие трудности подстерегают нас именно внизу, когда мы, по вашим словам, выложимся и будем годны разве что в богадельню... Ведь вы, Чарли, даже не представляете себе, в какую авантюру ввязались.

— А вы представляете?

— Почти   не представляю. — Смит сделал заметное ударение.

— Думаете, есть разница?

— Колоссальная! Для вас, альпийского волка, там, — Смит ткнул пальцем вниз, — всего лишь неизвестная долина, для меня, скептика-фаталиста, несуществующий мир.

— Может, ради исключения, поясните?

— Если с божьей помощью доберемся туда, — последовал энергичный кивок в сторону долины, утопавшей в индиговой тени, — сами сообразите.

— Вы ведете себя, как наш друг прелат, — криво усмехнулся Макдональд. — К чему столько таинственности?

— Просто не хочу остаться в дураках, — упрямо отрезал Смит, устремляясь навстречу шерпу. — Ну, как?

— Попытаемся, саиб, — довольно уверенно пообещал Анг Темба. — Есть два-три тяжелых участка, но мы возьмем их свободным спуском на двойной веревке.

— С последующим выдергиванием дюльфером, — профессионально уточнил Макдональд. — Не так ли, мистер Тигр?

Анг Темба и ухом не повел, полностью игнорируя не в меру общительного австралийца.

— Как вы думаете, снег подходящий? — озабоченно поинтересовался Смит. — Я ведь полный дилетант в этом деле, и мой скромный альпинистский опыт ограничивается скалами в Йосемитской долине.

— Могу обещать вам бесподобное глиссирование с опорой на ледоруб, — небрежно отмахнулся Макдональд. — Вы согласны со мной, мистер Темба?

Шерп лишь бросил в рот мятную резинку и принялся меланхолично жевать.

— А животные как же? — озабоченно спросил Смит, чтобы заполнить неловкую паузу.

— Попробуем спустить. Если уцелеет хоть половина, то считайте, что повезло, саиб. Ведь все равно погонщики останутся здесь.

— Их нельзя уговорить? — Макдональд как бы не замечал оскорбительного молчания шерпа. — Ни за какие деньги?

— Отвечайте же, мистер Темба, — нахмурился Смит.

— Нет, сэр, — сквозь зубы процедил проводник. — Они помогут нам спуститься и отправятся домой. Но через четыре недели вернутся и станут ждать нас в течение пяти дней. Если мы найдем другую дорогу и не придем, они уйдут совсем. Так договорено, и вы это знаете, сэр.

— Ничего не поделаешь, — поморщился Макдональд. — Надеюсь, что мы все же управимся за четыре недели.

— Тогда погонщики не покинут нас до самого Мустанга, — успокаивающе заметил Смит. — Анг Темба прав: таковы условия.

— Вы проливаете бальзам на мои душевные раны, — холодно кивнул Макдональд. — Черт бы побрал эту дикую Азию вместе с ее вонючими яками и... — Он не договорил, склонившись над картой. — Надо заняться разбивкой маршрута, — последовало деловитое пояснение.

Потом было пятьдесят три часа изнурительной, до дрожи в сведенных судорогой мышцах, работы, прерываемой коротким забытьем в одиночной палатке, чудом прилепившейся к неглубокой расселине. Впрочем, нет, ночь длилась почти бесконечно, прокрадываясь в липкий горячечный бред вкрадчивым шорохом крупки, зубовным скрежетом и воем ведьм. Затем примерещилось длительное скольжение по снежной доске, голубые царапины в затвердевшей на ветру и солнце глянцевитой коре и обжигающий, пронизанный радужным сиянием вихрь. Это было какое-то безумное ослепление, когда останавливается дыхание и нет сил даже на то, чтобы заметить боль кровоточащих ногтей и сожженных веревкой ладоней. А где-то совсем рядом, но все ж в недосягаемой дали, рвались канаты, перетертые острым Сколом камней, и развьюченные ревущие яки летели в дымящуюся бездну.

«Кале пхе!»[24] — срывая голоса, перекликались проводник и погонщики. «Я ла! Ма ла!»[25] И доносились обрывки изысканной ругани Чарльза Макдональда.

И то и другое было одинаково непостижимо уму и только тревожило забитые снегом уши неясным отголоском то ли уже случившейся, то ли неотвратимо надвигающейся трагедии.

Но все обошлось на удивление благополучно, если не считать, конечно, двух потерянных яков и лошади, которую пришлось пристрелить, — бедное животное провалилось в занесенную снегом трещину и поломало ноги.

Лагерь разбили на скорую руку и залезли в спальные мешки. Погружаясь в блаженное забытье, Смит услышал шипение и упоительный дух варева, которое готовили бутанцы-погонщики. Куски мяса в чугунке с мелко нарезанными и тугими ядрами горного лука дали обильный сок и исходили теперь дразнящим паром.

«Конина», — успел понять Смит, с трудом ворочая в тесном спальном мешке свои разбитые кости.

Проснулся он незадолго до полудня с давно позабытым ощущением счастья, хотя по-прежнему ныли суставы и саднили кровяные мозоли на руках.

Немилосердно жарило солнце, но травы вокруг еще были в росе, наполняя бодрящий воздух медовым хмелем. За ручьем, прыгавшим по молочным с ржавыми подпалинами валунам, слепил коралловой белизной конус гигантского гейзера. Покрытые ноздреватыми выпарами соли проплешины купались в тяжелых клубах, изредка пробулькиваясь сердитыми пузырями. И тогда легкий ветерок доносил йодо-бромный запах и на языке ощущался отчетливый привкус фотоэмульсии. Но зато дальше, насколько хватал глаз, расстилалось все то же духмяное поле, и округлые кочки были усыпаны земляникой, и цвели курчавые гиацинты в сырых овражках. Когда же менялось направление ветра, над долиной разливалась тревожная, порочно-сладостная струя таволги. Ее кремовые плюмажи хлопьями пены качались на сине-зеленых волнах.

— «Ты с красоткой усни на росистом лугу...» — пропел Макдональд, увидев, что чудаковатый янки наконец пробудился. — А здесь и в самом деле рай! Даже воду для бритья не пришлось греть — взял прямо из гейзера... Жаль, вот яиц нет.

— Можете отварить на завтрак фазана. Их тут видимо-невидимо.

— И жаворонки! — Разнеженно жмурясь, Макдональд запрокинул голову к небу. — Вы хоть знаете, как называется это прелестное местечко? На моей роскошной карте тут белое пятно.