Николай Коротеев - Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1977

Мир приключений. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов. /Сост. Н. Матвеев; Рис. О.Коровина. М., Дет. лит., 1977. — 752 с.

В пер.: 1 р. 50 к.

Сборник приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей.

---

— Кто же это может быть, Анри?

— Только социалистические страны, Виктор! Без них мы не выдюжим. Уж они-то точно не хотят третьей мировой войны! И помочь они могут очень серьезно.

— Не знаю, как к такой идее отнесется Куртье. Он человек сложный.

— Ничего, поживем — увидим! Все равно другого выхода нет. А сейчас пойдем на палубу. Девушки, я думаю, заждались нас.

— Иди, я сейчас тебя догоню.

Мне нужно было побыть немного одному, осмыслить услышанное от Анри.

Будущее нетрудно было предвидеть — борьба. Куртье — человек принципиальный и настойчивый. Он не отступит даже перед могущественным противником. Смысл его жизни — служение человечеству, не случайно его научные исследования были глубоко гуманистичными и шли по трем магистральным направлениям: создание из новых материалов насекомоподобных машин с целью помочь людям преодолеть энергетический голод, конструирование искусственных жабр, чтобы дать человеку возможность свободно чувствовать себя под водой и овладеть богатствами океана, наконец, поиск путей к продлению жизни каждого человека, жизни здоровой, не отягощенной болезнями. Такой человек не позволит каким-то маньякам поставить под угрозу само существование рода людского на земле.

Только маньяки оказались не просто группой ненормальных, они, судя по всему, составляют закономерную часть нашей общественной системы свободного предпринимательства, системы, имеющей в своем распоряжении государственные учреждения и армии. Да, есть над чем подумать, или, как говаривал в университетские годы Анри, «много хлеба на подносе». Анри прав, надо искать серьезных союзников. Борьба предстоит тяжелая, а отступать не только трусость, но и подлость...

К концу ночи мы подошли к нашему необитаемому острову. Место стоянки яхты было присмотрено заранее и, освещая прожекторами узкий проход в скалах, мы медленно вошли в небольшой заливчик, прикрытый сверху буйной тропической растительностью. Здесь мы решили переждать три дня, не выходя в эфир, а только слушая круглосуточно все радиопередачи. Потом нам предстояло добраться до Европы, организовать «просачивание» в прессу сообщений о взрыве на одном из островов в Карибском море, о страшном проекте «Дождь Шукры» и начать новый этап борьбы с безумцами, которые ради своих прибылей ставят под угрозу благополучие всего человечества. Но об этом — особый рассказ...

Евгений Брандис ЖЮЛЬ ВЕРН — ПИСАТЕЛЬ И ПУТЕШЕСТВЕННИК

Я служил на французской авиабазе: в Райяке (Ливан), когда начинались события второй мировой войны. Мы жадно слушали радио. 2 сентября 1939 года Гитлер нападает на Польшу. Франция и Англия, союзники Польши, объявляют войну фашистской Германии. Ту самую «странную войну», когда Франция не предпринимала никаких военных действий. Так называемая «война с балкона». Оторванные от родины, отделенные от нее Средиземным морем, мы ждем приказа начать борьбу, но вместо этого пришедшее к власти в июне 1940 года капитулянтское правительство Петена практически без боя отдает нашу страну в рабство и на разграбление, подписав позорный акт о капитуляции. Две трети территории Франции оккупировано, а в ноябре 1942 года оккупирована вся страна...

Мы, кадровые военные, не хотели поверить в случившееся, нам это казалось чудовищной ошибкой, которая немедленно будет исправлена. Но шло время, часы и дни, ничего не происходило; мы все равно отказывались считать это перемирие законным, тем более что по его условиям французские гарнизоны в колониях не были полностью разоружены (рядом были войска англичан; состоя в антигитлеровском блоке, англичане вели военные действия против вишистской[54] Франции).

Мы любили свою родину, мы имели при себе оружие, мы отказывались считать акт о капитуляции Франции законным. Местные французские колониальные власти вели дипломатические переговоры с вишистским правительством о правомерности перемирия. Это давало какую-то надежду. Но 18 июня 1940 года командир французских ВВС в Сирии и Ливане собрал нас всех на нашей авиабазе, чтобы объявить: колониальные французские власти в Сирии приняли условия перемирия. Некоторые из нас заплакали, услышав это сообщение. Я же не мог плакать, я бесился и в присутствии шестисот человек громко выкрикнул: «Фрицы были биты и снова будут биты!» За это я, конечно, получил дисциплинарное взыскание и был взят под учет и надзор как неблагонадежный — мой выкрик расценивался как конкретный акт неповиновения и подстрекательства.

Но моя фраза была не только эмоциональным пожеланием: как и все мы, я знал, что 18 июня из Лондона по радио прозвучало обращение генерала де Голля, призывавшего всех французов, где бы они ни находились, вступать во вновь формируемые им Силы Сражающейся Франции (ССФ), чтобы вместе с союзниками продолжать борьбу против Гитлера. «Самозваные правительства сдались, поддавшись панике, забыв честь, отдав страну в рабство. Между тем ничто еще не потеряно, потому что эта война — мировая война... Наша родина в смертельной опасности. Давайте все бороться, чтобы спасти ее! »[55]

Призыв генерала де Голля прозвучал из Лондона, поэтому на следующий же день мы вместе с моим товарищем явились в английское консульство и просили консула помочь нам перебраться в Палестину, а потом в Лондон, к де Голлю. Нам было холодно отказано, но визит этот, как я узнал позже, не остался незамеченным.

Шесть месяцев спустя, в конце декабря 1940 года, я неожиданно получил приказ покинуть Ливан в 24 часа и прибыть на крупную авиабазу в южной Франции. Я отправился туда на пароходе вместе с женой, дочерью и младшим братом.

Commandant d'Armes этого парохода знал меня лично еще по прежней службе, и он предупредил меня, предварительно взяв слово молчать о нашем разговоре, что ему вручили на меня целое дело, где указано, что я — «потенциальный голлист», и уж во всяком случае не сторонник петеновского режима.

— В ваше дело занесен также и визит к английскому консулу, и некоторые частные высказывания. При высадке во Франции вас, скорее всего, ожидает увольнение из армии.

Я поблагодарил за честное предупреждение и по прибытии сразу же взял причитающийся мне отпуск, чтобы устроить семейные дела: определить в школу брата, снять квартиру и оглядеться. Наяву все казалось еще более нереальным: формально юг Франции пока не был оккупирован немецкими войсками (это произойдет позже), но по всем авиабазам гуляли боши (так во Франции называли фашистов). Мирное население казалось подавленным, а французские военные выполняли приказы оккупантов. Это вызывало ужас и непонимание: как же можно было сдаться, да еще почти без боя? Надежда оставалась только на обращение де Голля: «Я призываю всех французов, где бы они ни находились, присоединиться ко мне для действия, самопожертвования и надежды».

Моя семья была устроена, и я опять начал думать о побеге в Англию. Но в первый же день после отпуска я увидел на нашей авиабазе объявление о наборе добровольцев в Мадагаскар и Индокитай (в то время — французские колонии, так называемые «заморские территории»). Некоторые мои товарищи, настроенные так же, как и я, надеялись, что французские военные в этих колониях раньше всех возьмутся за оружие и выступят за освобождение Франции. Мы считали, что именно в колониях, где Петен не мог проводить свою политику полного разоружения французской армии, сохранятся силы, способные либо восстать, либо бежать к де Голлю.

Индокитай был далеко, а вот Мадагаскар казался мне ближе к Лондону. Я подал прошение в Мадагаскар, но очень сомневался, что мне пойдут навстречу: я уже знал, какое «дело» прибыло вместе со мной, да к тому же наш командир авиабазы был отъявленным фашистом, и не только не скрывал этого, а наоборот, не упускал малейшей возможности выразить свои верноподданнические чувства сразу и Петену и Гитлеру, громогласно желая и пророча последнему победы во всех его начинаниях.

Но прошение мое было удовлетворено, и 26 февраля пароходом «Шэнонсо» я отплыл из Марселя в Таматаве через Гибралтар и Дакар. Уже на пароходе определилась группа единомышленников. Нас было человек двенадцать, и мы обсуждали тайком, как примкнуть к Сопротивлению и как вести пропаганду среди других.

Мадагаскар предстал перед нами тучными пастбищами. Прямо библейский рай. Миллионы голов рогатого скота. Залежи алмазов, золота. И — полное непонимание местными военнослужащими этой «странной войны», перемирия и всего, что связано со словом «вишизм».

Мой расчет на то, что Мадагаскар быстро перейдет на сторону Сопротивления, и информация, что в колониях больше тайных антивишистских сил и организаций, оказались верны лишь отчасти. В Мадагаскаре я действительно нашел единомышленников, но география острова не способствовала бы удачному побегу. Оставалось только надеяться на счастливый случай. А пока я — член маленькой боевой группы.