Андрей Фурсов - Колокола истории

• Название: Колокола истории
• Автор: Андрей Фурсов
• Издательство: Политическая наука. ИНИОН РАН, 1997, № 2
• Жанр: Политика

Для интернетчиков, с любезного разрешения самого автора, становится доступной одна из лучших работ одного из самых интересных современных русских мыслителей, историков и историософов Андрея Ильича Фурсова.

Его главная книга — «Колокола истории» опубликована в 1996 году тиражом 600 экземпляров. А ведь она переворачивает все наши представления об истории ХХ века

Но в тот момент, когда все рушится, когда бьют колокола истории, практически очень многое зависит от человека, и очень часто от одного человека, от того, как он говорит «да» или «нет».

---

И надо признать: до сих пор получалось так, что мировые революции в производстве оказывались врагом России и Русской Системы. Неужели Лейбниц был прав, утверждая, что русский народ и культура несовместны?

Перестройка и постперестройка, короче, последние 10 лет — вот результат столкновения Русской Системы в лице такой ее исторической структуры, как коммунизм, с НТР. Последние десять лет, которые в той же мере потрясли мир, в какой были одним из первых результатов его потрясения, часто называют «второй русской революцией», или даже «капиталистической революцией», противопоставляя ее революции 1917–1929/33 гг. как коммунистической, антикапиталистической. Верно ли это? Вопрос — не праздный и не только теоретический. К тому же выше речь шла и о том, что век грядущий нам готовит? А может быть, в нашем российском настоящем есть нечто полезное для всех, кто собирается в XXI в.? Может, есть что-то важное в звоне колоколов Русской Истории, предвосхищающее нечто из XXI в., как балет Дягилева в самом начале века XX был предвосхищением духа «длинных 20-х годов»? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться к событиям 1985–1995 гг.[12]

XXXVIII

«Перестройка», независимо от того, что думали и чего хотели ее «отцы-основатели», исторически оказалась прежде всего средством исключения, отсечения господствующими группами от сокращающегося общественного пирога целых сегментов населения — рабочего класса, ИТР как нишевого эквивалента среднего класса, значительной части номенклатуры — в основном низшей, но также и части «архаической» («силовой») высшей. И резкого повышения за их счет уровня жизни меньшей по численности части населения. При всех перипетиях борьбы за власть «постперестройщики» логически должны выполнять программу перестройки и «позднего застоя» — программу Истории конца XX в. — по выталкиванию значительных групп населения из сферы социальных гарантий жизни.

Процесс этот идет во всем мире, принимая различные формы в зависимости от того, какие средства используются в социальной борьбе за отсечение от «пирога» и как это отсечение рационализируется (или социомифологизируется) в массовом сознании. В Индии это борьба высших и средних каст «индуистского сектора» с мусульманами, чтобы вытолкнуть их зажиточную часть за пределы среднего класса. Для этих целей используются низшие касты, это их представители разрушили мечеть в Айодхье в начале 1993 г. В Югославии это уже религиозно-этническая борьба; в Руанде — чисто этническая; в США — социально-политические конфликты по поводу системы здравоохранения и образования; в СССР — «перестройка», создание «рыночной экономики», т. е. лишение огромной массы людей социальных гарантий во имя и под знаменем «освобождения от тоталитаризма»; в очередной раз людям всучили «чудный колпачок» — дурацкий и шутовской, изъяв у них четыре и более золотых. Иными словами, во всем мире идет перестройка социальной структуры, форм эксплуатации и их оправдания, мифологизации. Во всем мире идет процесс формирования нового низшего класса (underclass'a), нового среднего класса, новых элит.

Советско-русская перестройка — интегральная часть мировой перестройки последней четверти XX в., перестройки, которая есть не что иное, как начало конца капитализма и начало новой социальной революции, как минимум — пролог к ней. Начало системного, а не структурного кризиса капитализма, а вместе с ним и многого другого. По иронии истории, первым этот кризис испытал антикапитализм в лице коммунизма. В любом случае у советской перестройки есть мировой (мир-системный, капиталистическо-системный) аспект, его историю, равно как и историю 1985–1995 гг. в сравнительно-исторической перспективе еще предстоит написать. Перестройка в СССР — это один из важнейших аспектов системного кризиса капитализма, причем такой, который качественно изменил мировую ситуацию в целом. Без десяти (1985–1995) советско-русских лет, которые потрясли мир, невозможно понять современный кризис. Это десятилетие обусловлено им в той же степени, в какой и обусловило его.

В ситуациях обострения конкуренции по энтээровским правилам, требующей дополнительных расходов, при постоянно растущем населении и т. д. и т. п. оказалось, что в конце XX в. «Боливару капитализма не нести двоих». Кто-то должен вылететь из седла. Хотя процесс этот идет неравномерно, нелинейно, вкривь и вкось — колесом дорога. К тому же у нас, в России, помимо дорог есть еще одна всегдашняя беда. Как бы то ни было, но и здесь тенденция отсечения от общественного пирога значительной части населения налицо. Смысл этого — в лишении населения тех гарантий и благ, которые оно получило особенно в послевоенный период за счет разрастания негативной социальной функции капитала, именуемой коммунистической властью, и связанного с этим процессом накопления вещественной субстанции. На рубеже 70–80-х годов выяснилось, что «Боливару коммунизма» двух этих субстанций — властной и вещественной — в достигнутом ими объеме не снести.

Если взглянуть на Россию под углом «отсечения от благ», то она развивается в соответствии с социальными тенденциями развития энтээровских форм общества. В этом (но только в этом!) смысле «горбачевизм-ельцинизм» есть приблизительный нишевый аналог тэтчеризма-рейганомики. С тем лишь различием, что Тэтчер и Рейган действовали в большей мере сознательно, а два наших последних лидера скорее как «слепые агенты» Истории. Ну что же, кто не знает куда идет, пойдет дальше всех. «Куда идем мы с Пятачком? Большой-большой секрет». Сходство же и в направленности на создание «нового» — ужатого — среднего класса (у нас — неономенклатура и «новые русские»,[13] и в ухудшении жизни целых слоев населения, и резкий подрыв уровня жизни того слоя, который называют «советской интеллигенцией». В этом (но опять же только в этом) смысле Горбачёв и Ельцин — «верные тэтчеровцы». Разница, повторю, в том, что антиинтеллектуализм Тэтчер был личный и сознательный, а в нашем случае, как и многое в России, он системный и бессознательный. Отечественная интеллигенция, точнее ее советский эквивалент, так же много пьющий чая, так же много говорящий, как и его дореволюционный эквивалент, очередной раз призывая революцию (не буди лиха, пока оно тихо — «нельзя в России никого будить»), еще раз доказала, что принадлежит к клубу социальных самоубийц и мазохистов, а ее второй любимый вид спорта после философии русской истории — харакири или, будем по-интеллигентному изящными, — сэппуку.

Если взглянуть на развитие нашей страны в последние 15–20 лет, то мы увидим многие из перечисленных выше тенденций и пример энтээровской эпохи. Но — в негативе и почти без позитива. О формировании нового «низшего класса» уже сказано. Формирование «новейшего среднего класса» можно наблюдать по строительству особняков. Приватизация насилия и власти произошла, причем раньше приватизации собственности, точнее — имущества. И правильно: власть — здесь главное. Власть — это половые органы любой структуры Русской Системы. А как любил говаривать Колсон, помощник президента Никсона, «если вы взяли их за яйца, остальные части тела придут сами». Вот они и пришли.

Создается впечатление, что насилие, объем насилия — это некая константа в Русской Истории, в истории Русской Системы. Бывают периоды сверхконцентрации и централизации насилия, бывают периоды его распыления и приватизации. Но объем, похоже, остается прежним. Хорошо, когда Центроверх (то, что обычно у нас называют «государством» — самодержавным или коммунистическим) не швыряет пачками население в лагеря. Но нередко оборотная сторона таких периодов, их hidden transcript — это распыление, сегментация насилия, его оповседневнивание. Внешне это может выглядеть криминализацией и даже отчасти быть ею. Но на самом деле это значительно более глубокий и серьезный с социосистемной точки зрения процесс.

Приватизация насилия сопровождается его сегментацией. Раньше был КГБ, теперь же — несколько спецслужб. И стреляют они не только в преступников, но и друг в друга — приватизация. Приватизация насилия, его «разгосударствление», децентрализация происходят в виде формирования личных армий отдельных политиков — с самого верха и вниз; в образовании сети частных («независимых») силовых структур — «легальных» и «криминальных». В «приватизированных» структурах насилия трудятся те, кто раньше работал в централизованной структуре; она исчезла, а число работников и объем насилия сохранился. 50 % руководителей «независимых» служб безопасности составляют бывшие сотрудники КГБ, 25 — МВД, еще 25 % — ГРУ и Вооруженных сил. 100 % — комплект. В частные силовые структуры пришли генералы, заместители министров и начальники управлений силовых ведомств.[14] Солидняк, как говорят теперь.

Грань между легальным и нелегальным насилием становится все более пунктирной. И газеты все чаще пишут о том, что грань между теми, кто должен защищать закон, и теми, кто его игнорирует, становится почти невидимой. Метопы — те же, формы — те же, техническая оснащенность — как минимум та же. Результат — профессионализация того, что называют мафией, т. е. создание мира зеркального, параллельного, симметричного легальному. Создание антимира, который вытесняет мир, поглощает его.