Елена Серебровская - Начало жизни

• Название: Начало жизни
• Автор: Елена Серебровская
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1955

"Начало жизни" — первая книга трилогии "Маша Лоза". Формирование характера советской женщины — детство, юность, зрелость главной героини Маши Лозы — такова сюжетная канва трилогии. Двадцатые, тридцатые годы, годы Великой Отечественной войны — таков хронологический охват ее. Дружба, любовь, семья, чувства интернациональной солидарности советского человека, борьба с фашизмом — это далеко не все проблемы, которые затрагивает Е. П. Серебровская в своем произведении.

---

— Не надо, — говорит Маша. Она чувствует себя как бы виноватой перед ним, но притворяться не может. — Не надо!

Почему?! Он не спрашивает, но весь вид его говорит об этом вопросе, о недоумении. Почему? Не ты ли сама ревновала его к другим девочкам, не ты ли повсюду искала его, не ты ли…

— До свиданья! Прощай! — говорит она и бежит домой.

Долго Маша не может уснуть, и грустные мысли не дают покоя. Это был первый поцелуй в ее жизни, опоздавший поцелуй. Но ведь раньше, в школе, она сама избегала этого? А может, она бессознательно испытывала Мишину настойчивость, его постоянство? И не тот он, не тот, хотя сердце и остановилось на нем на минуту. Она была для него тем же, чем была и та девочка из параллельного класса, чем будут другие. А для Маши весь мир, вся вселенная на мгновение сосредоточились в нем.

Грустно тебе, Маша? Ничего, грусть минует, отгремевшую весеннюю грозу заслонят грядущие бури и ураганы, и она отойдет в прошлое, оставив легкий и светлый след.

Глава двадцать первая

В Машином классе учился сын инженера завода радиоаппаратуры Олег Чернецкий. Упитанный, кудрявый подросток, ходивший в хорошо сшитых костюмах, он держался без зазнайства и не бахвалился собственными велосипедом и фотоаппаратом.

Отец следил за воспитанием Олега по-своему. В семье праздновался день рождения сына. На это торжество отец велел приглашать школьных товарищей, но всегда спрашивал заранее: а кто папа у этого товарища? Если Олег не знал, кто папа, товарища не приглашали. Если знал, то приглашали в тех случаях, когда папа товарища был под стать папе Олега, то-есть, человек интеллигентный.

Маша не дружила с Олегом, она не находила в нем ничего любопытного. Но он был добродушен, участвовал в пионерской работе, не плохо учился. Когда в начале прошлого года он пригласил ее к себе на день рождения, она несколько удивилась, но пошла. Из всего класса он позвал только двоих — ее и Гордина.

Дома у Олега оказалось просторно и уютно. Среди его сверстников-гостей Маша увидела девочку, которая ей очень понравилась. Это была двоюродная сестра Олега, Люда.

Тоненькая, коротко подстриженная, она сначала показалась Маше малышкой лет двенадцати. Когда, начался домашний концерт и каждый из детей выступил с каким-нибудь номером, Люда выступила тоже. Она прочитала свое собственное стихотворение. Бросив строгие взгляды на обе двери, за одной из которых сидел за рюмочкой отец Олега с какими-то дядями, а за другой постукивала ножом о тарелку и покрикивала на прислугу Олегова мать, Люда доверчиво взглянула на ожидающих ребят и начала:

Пускай говорят, что мы молоды,
Пускай говорят, что мы не знаем жизнь,
Но мы тоже возьмем в руки молоты
И пойдем строить социализм…

Маша слушала ее очень серьезно. Стихи ей понравились. Когда рассаживались за столом, Маша села рядом с Людой. В свою очередь Маша читала стихи Жарова. Люда слушала ее одобрительно. За столом она спросила Машу:

— А каких еще поэтов ты читала, кроме Жарова?

— Еще Безыменского и Есенина.

— А Маяковского?

— Не читала…

Люда посмотрела на нее и спросила, почему Маша не читала Маяковского: потому, что книжка не попалась или из-за каких-нибудь предрассудков? Она добавила:

— А ты почитай Маяковского. Он лучше их всех. Смелее. Не признает никаких сантиментов. Я тоже не признаю все эти нежности, вымышленную романтику.

— В какой ты школе? — робко спросила Маша.

— Я не учусь. Я окончила семилетку и теперь работаю секретарем райисполкома. Мы живем в пригороде, — в городе у нас нет квартиры. И мама у меня больная. А отца нет.

Вот как, она работает! Уважение к Люде выросло. Окончательно она завоевала сердце, когда после ужина позвала ребят в коридор и возле стены сделала на руках стойку. Она гордилась своими гимнастическими достижениями и специально надела сегодня под юбку синие сатиновые шаровары в сборочку. Она сделала стойку легко, маленькие руки оказались очень сильными и ловкими. Стриженые волосы упали с затылка вниз, стройные детские ножки в спортивных туфельках аккуратно, как сошедшиеся вместе стрелки часов, смотрели носками в потолок.

Ребята глядели сосредоточенно, с восхищением. Люда простояла долго, потом, отдохнув, сделала стойку снова. Когда Олег попробовал проделать тоже, у него не вышло. Его плотные ноги, точно налитые свинцом, сразу потянули вниз. Кто-то рассмеялся. Олег попытался еще раз, и снова сплоховал. Другие ребята тоже не могли похвастаться успехом. Сравняться с Людой никому не удалось.

— Ты ведешь дневник? — спросила Маша Люду.

— Веду. Только не очень подробный. Я, вообще, не мелочна, — ответила Люда как-то строго. — Я пишу туда свои мысли о работе, о жизни. Ведь от наших переживаний зависит очень многое. Мы же строим такое общество, где человек должен стать Человеком с большой буквы…

Маша всё это знала, Люда напрасно взялась ее поучать. Но она говорила искренно. А уходить она собралась раньше всех потому, что ей надо было ехать на поезде.

Когда она уехала, Маша пожалела, что не спросила у нее адреса: стали бы переписываться, девочка умная, независимая.

И вот Чернецкий снова пригласил Машу к себе. «В честь чего?» — спросила Маша. — «Семейный праздник… Ты приходи, Людмилу увидишь», — сказал он коротко.

Маша пришла. К ее удивлению, детей в гостях не оказалось, были только родственники. Люды не было видно.

— А где Люда? — спросила она Олега.

— У мамы в комнате. Ей платье подкалывают. Сшили, а она в нем обтянутая, худая. Она же невеста. Ты на свадьбу пришла, — сказал Олег.

Люда — замуж? Эта тоненькая девочка, делавшая недавно стойку в коридоре? Сколько же ей лет? Семнадцать, кажется? Так рано замуж…

— А кто ее… жених? — осторожно спросила Маша.

— А один дядька. Инженер, папин сослуживец. Идем, я покажу тебе свои летние снимки.

Он повел ее в детскую, где жил вдвоем с младшим братом. Дверь в комнату его матери была приотворена, и Маша увидела Люду. Она стояла перед зеркалом в длинном шелковом платье нежноабрикосового цвета, а мать Олега, опустившись на одно колено, прикалывала к бокам ее платья какие-то оборки и говорила, вздыхая:

— Господи, хотя бы имитацию бедер… Это неприлично, совсем детская фигура.

Люда молчала.

Когда всех пригласили за стол, Люда вошла в комнату последняя, раздраженно отталкивая руку жениха, пытавшегося поддержать ее локоть. «Какой старик», — подумала Маша, с отвращением взглянув на жениха. Это был мужчина лет тридцати пяти, черноволосый, с подстриженными усиками и в пенсне. Пробор на его прическе, был сделан над самым ухом, чтобы замаскировать маленькую лысину. Глядел он хмуро, и только Людины резкие движения переносил с каким-то странным удовольствием, словно говорил: «Сердись — не сердись, а досталась ты мне, и всё будет так, как мне хочется». Он был ужасен, этот сослуживец Олегова отца. Почему Люда выходила за такого замуж?

Маше очень хотелось отвести Люду в сторону и обо всем расспросить ее по-честному. Но Люда не смотрела на нее, словно, стеснялась чего-то.