Иори Фудзивара - Зонтик для террориста

• Название: Зонтик для террориста
• Автор: Иори Фудзивара
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-541-7

Иори Фудзивара (1948–2007) — признанный мастер современного японского детектива, лауреат множества премий. Окончив в 1973 году Токийский университет по специальности «французская литература», автор уже знакомого российскому читателю бестселлера «Тьма на ладони» до самой смерти работал в рекламной корпорации «Дэнцу». Дотошность Хейли, грустная ирония Чандлера, мистицизм Мураками и персонажи в духе фильмов Такэси Китано принесли Фудзиваре бешеную популярность. И вот наконец на русском языке выходит, пожалуй, самый известный его роман — «Зонтик для террориста». Удостоенная как премии Эдогавы Рампо (высшая японская награда в жанре детектива), так и престижной литературной премии Наоки, книга разошлась тиражом свыше миллиона экземпляров.

Герой этого романа — бармен в крошечной пивной и алкоголик со стажем — случайно оказывается свидетелем террористического акта в центральном парке Токио. Среди многочисленных жертв взрыва — начальник управления по борьбе с терроризмом, а также лучший друг и бывшая возлюбленная нашего героя, с которыми он не виделся четверть века, со времен студенческих волнений конца 60-х. Все эти годы он хотел убежать от прошлого и скрытых в нем тайн, но теперь оно настигло его само и закружило кровавым водоворотом, в котором сплелись интересы якудзы, террористические замыслы, месть за преданную дружбу и большие деньги…

Фудзивара — отличный психологический детективщик, эдакий японский Чандлер. Очень яркая вербальная подача рассказчика от первого лица. Но главный его «конек», пожалуй, в том, как виртуозно он водит читателя за нос. Главный герой любого романа Фудзивары — в какой-то степени изгой, выпавший из «классической» жизни по правилам японского общества. В начале книги мы знакомимся с этим героем и пытаемся жить в его шкуре по одним правилам игры, но к финалу наше представление о нем резко меняется, да и сама «игра» — окружающая реальность выворачивается наизнанку. Иначе говоря, мы имеем дело с некими психологическими оборотнями, которые обитают в постоянно меняющемся мире.

Дмитрий Коваленин

На книжных прилавках России взошла новая японская литературная звезда — Иори Фудзивара. Успех его романов предопределен. В книгах Фудзивары особое понимание чести, нравственных норм, внутрисемейных и корпоративных отношений. И они очень ложатся на русское восприятие Японии как страны, где «понятия» важнее закона и здравого смысла. У нас ведь практически то же самое. И еще: главные герои Фудзивары ужасно много пьют. Пиво, саке, виски и все, что им наливают. Это такое русское экстремальное пьянство, во время которого можно горы своротить…

Российская газета(о романе Иори Фудзивары «Тьма на ладони»)

---

А потом небрежным жестом выдал лишнюю коробку старику.

Старик поблагодарил его и добавил:

— Можно я возьму ее в долг?

— Да о чем вы?!

Старик еще раз склонил голову в вежливом поклоне и ушел, шаркая ногами. Походка у него была неуверенная. Я спросил, смотря ему вслед:

— Кто это такой?

— Самый большой интеллигент из всех. Где-то с полгода здесь, постоянно читает какие-то труды. Хотя и на английском, но я ничего понять не могу, до того запутанные. Поэтому его все и зовут профессором.

— Он врач?

Тацу взглянул на меня:

— Не знаю. С чего ты взял?

— У него с собой была книга «Клинические исследования в судебной медицине».

Тацу вытаращил глаза:

— Так ты сечешь по-английски? А я этого прочитать не мог. «Форенсик джуриспруденс»? Откуда ты слова такие знаешь?

— Немного читаю и пишу. Только знания мои ржавчиной покрылись. И на слух я ничего понять не могу, и с разговорным дело плохо. Мы с тобой разных поколений. Слушай, а хозяин моего домика, дедушка Гэн, с ним на самом деле все в порядке?

Тацу нахмурился:

— Да, откровенно говоря, я тоже немного волнуюсь. В его-то возрасте вряд ли кто-нибудь на стройку возьмет. И вчера вечером холодновато было.

— А с пропитанием у него проблем не было?

— Я ему давал. Последнее время он ослаб немного. Но давай еще денек подождем. Если не вернется, пойдем поищем. От Уэно к Санъя и до Окубо. Наверняка там где-нибудь болтается. Сразу найдем.

Я не стал возражать. Я новичок. Никаких прав не имею. Тут я кое-что вспомнил:

— Тацу, а здесь есть где помыться?

— А зачем тебе?

— Ну, мне вообще-то сегодня надо с одним человеком встретиться. Пять дней не мылся уже. И не брился.

— Ничего не получится, — бросил Тацу. — Среди нас нет любителей чистоты. А те, что и были, пользовались водопроводом в парке Тюо. Только его теперь перекрыли. Еще минимум на пару дней. Но с таким видом, как у тебя, в магазины пока пускают, помочи полотенце и протрись в кабинке туалета. В туалетах на вокзале мыться будешь, когда совсем грязью зарастешь.

— Вот как? — спросил я. — Что ж, помоюсь в туалете универмага.

Я дошел до станции «Синдзюку» пешком. По дороге столкнулся с двумя полицейскими в штатском, но ни один из них не обратил на меня внимания. Будто я был частью городского пейзажа. Похоже, на данном этапе я попал в яблочко. Непонятно, правда, надолго ли.

Перед кассами, где продавались билеты на поезда «Джей Ар»,[48] стояло штук двадцать телефонов-автоматов. Я выбрал самый крайний и набрал по памяти номер.

— Салют, выпускник Токийского универа. Как самочувствие?

Я огляделся по сторонам. Через два автомата двое служащих держали в руках трубки и громко разговаривали. Я повернулся к ним спиной.

— Самочувствие неплохое. Только универа я не заканчивал. Отчислен. Знаешь, за что?

— В одном месте что-то происходит. В то же самое время что-то происходит в другом месте. И в двух этих событиях есть что-то странное. В большинстве случаев это означает, что оба события связаны друг с другом. — Голос Асаи звучал бодро.

— Надо же. Это твоя философия жизни?

— Правило, выведенное на основе собственного опыта. У меня еще кое-что есть. Ты, наверное, пока не читал утренних газет? Когда последний раз новости смотрел?

— Вчера вечером. Семичасовые. По «Эн-эйч-кей».

Асаи скорей всего решит, что я смотрел их в какой-нибудь столовке.

— Я тоже смотрел. Сначала в полседьмого по частному каналу. Сразу после твоего звонка. Объявили результаты пресс-конференции. Я тогда подумал: ошибки нет. Но я каждое утро просматриваю девять газет. Читаю от «Никкэй рюкю» до «Никкан когё».[49]

— Я еще не читал, и что там?

— Похоже, копы поменяли стратегию, успев до верстки утренних газет. Во всех изданиях говорится, что тебя объявили в розыск. Не по старому преступлению, а по новому. Так что там дается твоя настоящая фамилия.

— И в чем меня подозревают?

— Угрозы.

— Угрозы?

— А ты никому не угрожал, что убьешь? Сразу после взрыва во время суматохи.

Я вспомнил рыжего сектанта. Он еще толком не пришел в себя, когда я поручил ему девчонку. И все равно не забыл моих слов. «Понял меня? Если с ней что-нибудь случится, я тебя пришью…» Точно, я так и сказал.

— Понятно.

— Ты теперь не бывший подозреваемый А., как тебя называли по телевизору, а Тосихико Кикути. Подарочек от копов для журналюг. Вот и оправдание готово, и не надо себя контролировать при публикации настоящего имени.

— Или во время открытого расследования.

— Ну да. Но за угрозы дают максимум два года ссылки. А тут в розыск объявили. Ну и методы. Мельчают власти. Хоть плачь. И куда катится Япония?

— Вот уж не знаю. Спроси у политобозревателей. Фотографию показали?

— Да, показали. Наверное, еще студенческих времен. Прямо красавец-мужчина, даром что в участке снимали. Но беспокоиться тебе особенно не о чем. Вряд ли найдется хоть один умник, который в этой фотке узнает тебя нынешнего.

— Понял. Лучше скажи, ты не передумал? Помнишь, мы вчера договорились, что ты ответишь на мой вопрос?

После небольшой паузы он тихо сказал:

— У меня и в мыслях нет становиться порядочным человеком до мозга костей. Но если пообещал, то слово свое держу.

— Прости, — извинился я.

— Только это не телефонный разговор. Где встретимся?

— Давай в парке.

Он ответил испуганно:

— Эй, ты в своем уме? Копам известны твои привычки. В хорошую погоду ты любишь пить виски в парке средь бела дня. Вот и сегодня солнце светит. Могу с тобой поспорить: во всех парках города сегодня дежурят ребята в штатском. На планерках, посвященных расследованию, они необычайно внимательны ко всем подробностям. Так что, уверяю тебя, стоят у каждых качелей. Непременно направят дежурить из районных участков.

— Ты сейчас один? — спросил я.

— Один.

— Я имел в виду не городской парк, а парк Ямасита. Тот, что в Йокогаме.

Асаи засмеялся:

— Сакурадамон и полицейское управление префектуры Канагава? Я смотрю, ты тоже хорошо разбираешься во внутренних делах полиции.

Отношения между токийским и канагавским полицейскими управлениями с большим трудом можно было назвать дружескими. Региональная администрация огородила себя таким высоким забором, что и представить сложно. Асаи это знал. В подобных вопросах он слыл экспертом. В течение долгого времени собирал по кусочкам различную информацию.

— О таких вещах не так тяжело догадаться.

— Да уж, — пробормотал он. — А ты все-таки ас.

Он спросил, во сколько встречаемся.

— В два, — ответил я.

— Хорошо, где конкретно в парке Ямасита? Он довольно большой.

— У «Нагакава-мару».

Вновь послышался смех.

— У корабля же одна деревня собирается. Нет ничего поблагороднее на примете?

— Нет. Я Йокогаму плохо знаю, — сказал я и добавил: — У меня к тебе просьба. Приходи один. И никому не говори о нашей встрече. Даже, к примеру, Мотидзуки.

— А у тебя что, есть какие-то подозрения?

— Нет, просто лучше перестраховаться.

— Ладно. До встречи.

Я положил трубку и вернулся в картонный домик. Тацу нигде не было. Магнитофон и плитка остались внутри. Наверное, никто не смеет прикоснуться к его имуществу. Вдалеке виднелась фигура профессора: он сидел у себя и читал книгу. Я достал бутылку виски. Первый глоток за сегодняшний день. Я опустил взгляд и заметил стопку книг без суперобложек. Я взял одну, из нее выпал желтый листок бумаги.

Я поднял его и стал разглядывать. Листовка. На тонкой бумаге крупными буквами был написан заголовок-обращение к читателям:

«Поговорим о Боге?»

9

На Синагаве я пересел на линию Кэйхин-Тохоку. В вагоне было свободно. Я сел и стал читать газеты, которые подобрал в мусорке на станции «Синдзюку». Все шесть газет, выходящих в столичном округе. Я положил их в бумажный пакет вместе с бутылкой виски, а теперь доставал и читал по одной. В центре первой страницы красовался заголовок: «Взрыв в парке Тюо в Синдзюку. Все больше загадок. Есть ли связь со взрывом автомобиля?» На странице событий в обществе рассказывалось о происшествии семьдесят первого года и о том, что меня объявили в розыск. С реальностью статья имела мало общего. Впрочем, ничего удивительного. Были даны наши с Кувано биографии. Говорилось, что мы прекратили участие в студенческом движении, потому что решили заняться терроризмом в одиночку. Эти выводы соответствующих органов опубликовали во всех газетах. И только в одной рассказывалось о рыжем сектанте. Его называли господином А., настоящее имя не давалось. Единственная его реплика: «Полиция попросила меня ни о чем не говорить». В газете высказывались сомнения по поводу официально обнародованных обвинений в столь незначительном преступлении и давалась моя фотография студенческих времен. Именно такая, как и сказал Асаи.