Сюхэй Фудзисава - История телохранителя

• Название: История телохранителя
• Автор: Сюхэй Фудзисава
• Издательство: Издательство «Гиперион»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-89332-153-1

Впервые изданная на русском языке повесть культового японского писателя Сюхэя Фудзисавы (1927–1997) «История телохранителя» рассказывает о приключениях молодого самурая из небольшого клана, волею судьбы замешанного в одном из самых знаменитых эпизодов японской истории — в «инциденте с ронинами из Ако». Благодаря своему воинскому искусству, твердому и благородному характеру, он с честью выходит из самых опасных ситуаций и до конца выполняет свой долг.

---

Матахатиро замолчал неспроста. В какой-то момент ему показалось, что эта женщина слишком внимательно прислушивается к их разговору. В ответ красавица приветливо улыбнулась и посмотрела на Матахатиро.

— Вы так интересно рассказываете. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Покуда Матахатиро и Хосоя переглядывались, женщина подхватила кувшинчик и непринужденно наполнила чарку Матахатиро.

— Так кому и в кого приходится превращаться, сударь?

— Нам. В носильщиков, — ответил Хосоя, выглядывая из-за плеча Матахатиро.

— Вы шутите.

— Какие там шутки! Приходите завтра с утра на причал у моста Такабаси, сами все увидите, — брызгая слюной, ни с того ни с сего начал доказывать свою правоту Хосоя. Тут спутник женщины поднялся с места:

— Мне пора. Надо еще кое-куда зайти, поэтому позвольте откланяться.

— Прощайте, сударь, — сказала женщина. Она проводила мужчину до двери и напоследок, наклонившись к нему, прошептала что-то на ухо. Не ответив ей даже кивком, мужчина вышел из корчмы.

Женщина вернулась к своему столику, взяла кувшинчик с сакэ и протиснулась между Матахатиро и Хосоей. Волей-неволей Матахатиро пришлось встать и пересесть на соседний бочонок, но, усаживаясь на его место, женщина вдруг пошатнулась и схватила Матахатиро за руку. Ее ладонь была маленькой и мягкой.

— Ой, да я, кажется, совсем пьяна, — рассмеялась она. Поглядывая то на одного, то на другого ронина, женщина застенчиво поправила подол кимоно и опустилась на сиденье.

5

На следующее утро Матахатиро проснулся поздно. Увидев, что сквозь закопченные сёдзи уже вовсю просвечивали лучи утреннего солнца, он в испуге вскочил с постели и тут же почувствовал головную боль и тошноту. Второпях он прошел на кухню, зачерпнул воды из котелка и жадно выпил.

Вернувшись в комнату, Матахатиро уселся прямо на постель, скрестив ноги, и постарался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Сначала они много пили в этой длинной и узкой корчме в компании женщины, которая назвалась учительницей пения О-Рин. Затем эта женщина зазвала их в какую-то закусочную, расположенную с восточной стороны от моста Рёгоку. Там они снова пили. Он еще помнил, что О-Рин очень красивым голосом исполняла баллады.

После этого Хосоя отправился провожать учительницу в квартал Янагава, где она жила, а Матахатиро, почти ползком преодолев мост Рёгоку, вернулся домой. Было это, по всей вероятности, уже ближе к часу Кабана.[65]

«Непростительная беспечность!»

Оглядывая свою одежду, которую он даже не удосужился снять перед тем, как завалился спать, Матахатиро окончательно упал духом. Его меч валялся, брошенный в углу комнаты…

Случайно узнав о том, что заговорщики намереваются отравить главу клана, Матахатиро убил человека и бежал из родных мест. Но, даже поселившись в Эдо, он должен был опасаться тайных убийц, которых засылал старший самурай Танго Отоми. Из-за этого он с самого начала запретил себе пить сакэ по вечерам.

Но по прошествии почти двух лет ронинской жизни он заметил, что то ли из-за перемен в клане, то ли еще почему-то, но убийцы больше не появлялись. И незаметно для себя ослабил бдительность. А ведь попадись он вчера такому убийце, зарезали бы, не моргнув глазом. По большому счету, нет ведь никаких доказательств того, что Отоми отказался от мысли его уничтожить.

Матахатиро встал, свернул тюфяк и, отбросив его к стене, вышел из комнаты. Осеннее солнце слепило так сильно, что голова шла кругом. Подойдя к уличному колодцу, которым уже почти никто не пользовался, Матахатиро умыл лицо.

«Нельзя было позволять ей нас угощать».

Мало того, что двое крепких, здоровых мужчин позволили женщине затащить себя в какое-то странное место, так они еще и веселились за ее счет. Это было верхом безумства. Хотя, похоже, что и в корчме за всех платила тоже она. «Что Хосоя, что я — как низко мы пали за последнее время», — думал Матахатиро, глядя в безоблачное синее небо. Ясное до самых глубин, без единого облачка это небо будто нарочно стыдило его за все пороки.

Исполненный покаянных мыслей, с низко опущенной головой он вернулся к порогу своего дома.

— Ой, сударь! — окликнула его жена соседа Токудзо.

Намереваясь устроить большую стирку, она прижимала к груди огромный ворох белья. Соседи привыкли, что Матахатиро всегда выходил из дому ранним утром, поэтому, увидев его слоняющимся по улице в предполуденный час, жена Токудзо удивилась и спросила:

— У вас сегодня выходной?

— Нет, не выходной. Просто я вчера принял лишнего и проспал, — ответил Матахатиро, кулаком постукивая себя по затылку. Голова по-прежнему нестерпимо болела.

— Да ну! На вас это так непохоже…

Жена Токудзо была толста, как бочка, и к тому же мала ростом, поэтому ее лицо почти полностью скрывалось за охапкой грязного белья — торчали только глаза и нос. Глядя в эти круглые глаза, Матахатиро спросил:

— Послушайте, хозяйка, у вас не осталось немного вареного риса?

— Есть чуть-чуть, правда, он уже остыл.

— Вы не угостили бы меня? Я потом верну.

— Да что вы, сударь, не стоит так беспокоиться. Вот только к рису-то у меня ничего и нет, кроме маринованных овощей да супа из мисо.[66]

— Ничего, и на том спасибо, — ответил Матахатиро.

Наскоро перекусив, он почувствовал, как к нему снова вернулось обычное расположение духа. А подогретый суп из мисо с редькой и вовсе показался ему верхом совершенства. Поблагодарив жену Токудзо, которая, раскорячив ноги, стирала белье возле колодца, Матахатиро отправился на службу.

Шагая по тракту Сэндзюкайдо, он миновал ворота Асакуса и перешел через мост Рёгоку. По сверкающей на солнце ряби реки Сумидагава неугомонно сновали лодки. Смешавшись с людской толпой, Матахатиро шел, ощущая, как солнце припекает спину и плечи. Но, несмотря на яркое сияние, осенние лучи не обжигали. Голубое небо сливалось с голубыми водами реки. Легкий ветерок, время от времени прилетающий из-под моста, уже дышал зябкой прохладой.

Свернув с моста направо, он вышел на берег канала Татэкава. По пути прошел мимо закусочной, в которой вчера вечером пьянствовал с Хосоей и женщиной по имени О-Рин.

«Успел ли он сегодня на причал?» — с раскаянием подумал Матахатиро, представляя себе лицо Хосои. Он вспомнил, как, услышав пение О-Рин, Хосоя, не желая ей ни в чем уступать, сиплым голосом и, похоже, на собственный мотив затянул какую-то деревенскую песню из родных мест. «Не иначе, спит сейчас у себя дома с похмелья. Уши заткнул и спит», — подумал Матахатиро.

По берегу канала Татэкава он пошел через квартал Аиои, как вдруг, не доходя до Второго моста, невольно замедлил шаг. На улице он увидел человека, которого вчера в сумерках, обознавшись, окликнул Хосоя. Того самого, похожего на Ёгоро Кандзаки.

Человек стоял возле лавки, на которой красовалась вывеска «Подержанное хлопчатобумажное платье — Рис». Лавка была разделена на две части: в одной велась торговля одеждой, а другая была заставлена мешками с соевыми бобами и красной фасолью, рядом с которыми громоздились горы хурмы, груш и других осенних даров природы. Стоя перед входом, мужчина беседовал со своим соседом по лавке, который, по виду, был его ровесником.

Вчера вечером Матахатиро не обратил на него особенного внимания, но сейчас, рассмотрев при дневном свете, вспомнил, что действительно раз или два уже видел его в доме у Нагаэ. Он запомнил тонкое лицо с выступающими скулами, худощавую фигуру и изящные манеры. Однако что бы там ни говорил Хосоя, мужчина этот выглядел, как обычный мелкий лавочник.

А вот в его собеседнике определенно было что-то необычное.

«Этот точно не из простых», — подумал Матахатиро, медленно проходя мимо беседующих мужчин. У второго торговца было широкое вытянутое лицо. Его коренастая фигура выдавала энергичный характер. Раскосые глаза излучали проницательность. Портрет дополняла рельефная переносица и тонкие губы, плотно смыкающиеся после каждой произнесенной реплики. Несмотря на надетый передник и пучок волос на голове, завязанный так же, как у всех торговцев, Матахатиро не сомневался, что перед ним самурай. Чувствуя, как в душу тихо закрадываются смутные подозрения, Матахатиро невольно оглянулся назад.

В этот момент второго мужчину позвал покупатель, и он, прервав разговор, поспешил в лавку. Человек, похожий на Кандзаки, тоже ушел к себе.

«А что, если Хосоя не ошибся, и этот мужчина, которого он окликнул, и в самом деле бывший вассал князя Асано? Тогда второй запросто может оказаться его товарищем по службе», — думал Матахатиро. Если это так, то и Тёдзаэмон Нагаэ, его работодатель, тоже должен быть как-то с ними связан. Матахатиро почувствовал, как эта догадка внезапно перевернула с ног на голову всю картину мира, в котором он жил последнее время.