Эндрю Клейвен - По ту сторону смерти

• Название: По ту сторону смерти
• Автор: Эндрю Клейвен
• Издательство: ACT
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01948-X

Берегитесь — ибо зло придет, как то было предсказано! И было так: алхимики, открывшие секрет вечной жизни в таинственном Синем камне, оставили память о тайне бессмертия в одной-единственной рукописи… И случилось так: утраченный, казалось бы, навеки путь к созданию Синего камня зашифрован в церковном триптихе… И происходит так: великий в могуществе посланник Тьмы, что продлевает свою жизнь смертью своих детей, ищет разгадку тайны бессмертия… И будет так: на пути служителя Мрака встанут трое, кому ведома истина. Бойтесь — ибо грядет день битвы!

---

А потом все внезапно кончилось. Сегодня утром, когда Шторм в изнеможении рухнул на пол, ответ, который он искал, явился ему, простой и ясный, как рассвет после грозовой ночи. И ответ этот был: Эрв Филбин. Вернее, бессмертная фраза Эрва, который — так уж получилось — считался лучшим, черт его побери, кинокритиком от Большого каньона до Западного побережья. Именно Эрв лет семь назад спас от провала худший фильм Шторма «Холодный замок»; он так агрессивно — если не сказать разнузданно — провел рекламную кампанию, что заставил публику обратить внимание на этот глупый ужастик. Именно пущенную Эрвом крылатую фразу — ставшую тогда лозунгом кампании и золотыми буквами набранную на каждом рекламном постере, кои украсили стены фойе всех мультиплексов Америки, — и вспомнил теперь Ричард Шторм. Он отчетливо видел горящие перед входом в населенную тенями аллею слова:

В схватке между Любовью и Смертью в живых остается кто-то один!

Шторм пришел сюда, чтобы найти Софию.

Впереди безымянный служащий в синем комбинезоне возился перед выставочным стендом. Наконец он отошел, и взорам собравшихся предстала створка триптиха Рейнхарта: руины аббатства, разбитое окно, голые зимние деревья, сумрак и призрачные фигуры в балахонах с надвинутыми на глаза капюшонами движутся вдоль церковных стен. Под потолком висело огромное электронное табло, на котором пока светились одни нули. Фунты, доллары, дойчемарки, иены — все было по нулям. Яркий свет резал глаза. По залу прокатился легкий шорох. Участники, сосредоточив внимание на шедевре Рейнхарта, усаживались поудобнее, готовясь к продолжению торгов.

— «Волхвы», — вытянувшись в струнку, объявил аукционист, стоявший на подиуме за деревянной кафедрой с логотипом «Сотбис». Это был совсем еще молодой человек в безукоризненном костюме, чопорный, самоуверенный, если не сказать нагловатый. Коллеги говорили, что он подает большие надежды. — Лот девяносто четыре, створка триптиха Рейнхарта «Рождество Христово», считавшаяся утраченной и лишь недавно обнаруженная в Восточной Германии. Была пожертвована анонимным дарителем Детскому фонду.

На часах было без тринадцати минут восемь.

Шторм изучал взглядом аудиторию. Он все еще стоял у дверей, стиснутый в толпе покупателей, которым не досталось сидячего места. Взгляд его скользнул вдоль стены, затем принялся — ряд за рядом — изучать счастливчиков, расположившихся в креслах. Оставались еще девицы за телефонными стойками. Нет, Софии нигде не было.

— Начальная цена двадцать пять тысяч фунтов, — заученно бубнил аукционист, почти не разжимая губ. Его голос, гнусавый, нарочито невнятный, оказывал завораживающее действие. — Начальная цена двадцать пять тысяч, двадцать пять, есть двадцать пять, кто-нибудь предложит тридцать? Тридцать, тридцать тысяч по телефону. Тридцать пять. Есть тридцать пять тысяч.

События развивались стремительно. Шторм никак не мог определить, от кого исходят предложения. Он помнил — София говорила, что ее галерея, возможно, купит «Волхвов». Он попытался проследить за взглядом аукциониста, но молодой человек, казалось, смотрел в одну точку. И тем не менее он все видел, замечая малейшее движение в зале.

— Сорок, есть сорок тысяч по телефону.

По телефону. Шторм повернул голову направо — похожая на лебедя дамочка за стойкой, одетая в форменный кардиган, не отнимая от уха телефонной трубки, едва заметно повела пальчиком и вскинула бровь.

— Сорок пять тысяч, есть сорок пять тысяч, — скороговоркой трещал аукционист. — Сорок пять, есть пятьдесят тысяч…

На электронном табло мелькали зеленые огоньки. Пятьдесят тысяч фунтов, семьдесят пять тысяч долларов, сто десять тысяч дойчемарок, какая-то немыслимая сумма в иенах — что-то вроде восьми миллионов. Через две минуты Рейнхарт подскочил в цене вдвое. Было без одиннадцати минут восемь.

Аукционист сладострастно потирал ладонью свой молоток. Едва заметный поворот его подбородка заставил Шторма переключить внимание налево. Так и есть: очередной сигнал. Взмах тонкой белой руки, мерцание золотого браслета, и цена «Волхвов» снова подскочила. Шторм начал пробираться сквозь толпу за последним рядом кресел. Он хотел получше рассмотреть стоявшую у стены потенциальную покупательницу.

Теперь он видел ее в профиль. Нет, это была не София. Симпатичная блондинка лет двадцати. От сознания важности порученной ей миссии она даже надула губки, на высоком лбу — то ли от волнения, то ли от чрезмерно яркого освещения — выступили капельки пота.

Шторм уже хотел отвернуться, когда его осенило: эту девушку он видел в галерее — она исполняла обязанности секретарши.

— Пятьдесят тысяч — будет шестьдесят? — шестьдесят, шестьдесят тысяч. — Аукционист, надо отдать ему должное, умел разогреть аудиторию. — Итак, шестьдесят тысяч фунтов сзади. Шестьдесят тысяч.

Шторм краем глаза успел заметить взмах таблички с номером очередного участника торгов. Еще один претендент — на сей раз мужчина. Высокий, худощавый, в белом смокинге — и зеленых перчатках! Черные волосы, падающие на плечи. Тонкое, заостренное к подбородку лицо напоминает кошачью морду. Держится раскованно, непринужденно. В умных, проницательных глазах выражение благодушного любопытства. Шторм с первого взгляда понял, что именно за ним останется последнее слово. Он знал этот тип людей. Ему неоднократно приходилось бывать на аукционах, и он давно изучил скрытую психологию покупателей. Этот малый из тех, кто применяет тактику выжженной земли и никогда не берет пленных. Никаких сомнений относительно судьбы «Волхвов» не было — они достанутся ему. Разве что произойдет чудо и картину захочет приобрести министерство финансов США. У подружки Софии не осталось ни малейшего шанса; она просто была не в счет.

— Семьдесят, восемьдесят, восемьдесят тысяч, девяносто…

Вот те на! Зрелище становилось захватывающим. Цифры на электронном табло не успевали меняться. Даже Голливуд позавидовал бы такому динамизму.

Часы рядом с табло показывали без девяти минут восемь.

Шторм нашел глазами блондинку. Она начинала нервничать. Уголки ее пухлых губ удрученно опустились вниз, в глазах появилось выражение смятения и испуга. Шторм видел, как она растерянно моргает всякий раз, как человек в зеленых перчатках перебивает ее цену.

Она снова махнула рукой.

— Сто тысяч фунтов, — объявил аукционист и тут же поправился: — Сто двадцать пять от джентльмена в последнем ряду.

По залу прокатился ропот. Несколько голов повернулись — их обладателям непременно хотелось взглянуть на «джентльмена в последнем ряду». Шторм видел, как изумленно озирается помощница Софии.

Он улыбнулся, однако в следующее мгновение улыбка застыла на его лице — Шторм заметил на кардигане блондинки ту самую брошь, которую носила София.

Торги по-прежнему ограничивались треугольником: телефонная стойка, блондинка и мужчина в заднем ряду Виртуоз-аукционист полностью владел ситуацией; казалось, он физически осязает атмосферу зала. Словно в порыве страсти, он театрально откинул голову и плотоядно сверкнул глазами.

— Сто пятьдесят, сто пятьдесят, сто семьдесят пять, сто семьдесят пять тысяч, двести. Двести тысяч…

Шторм почуял неладное.

Было без семи минут восемь.

Зачем ей понадобилась брошка Софии? Неужели они все состоят в этой проклятой секте, о которой рассказывала Харпер? Безумие. Нет, этого не может быть. Брошь принадлежала матери Софии, и София никогда прежде не надевала ее. Может быть, блондинка просто одолжила эту брошь на время? На лбу у Шторма выступила испарина. «Что-то случилось», — звенели у него в ушах слова Харпер.

— Двести, двести, двести тысяч в последнем ряду. Кто больше? Кто предложит мне двести пятьдесят тысяч фунтов? Двести пятьдесят, двести пятьдесят…

Гул в зале нарастал. Барышня с лебединой шеей разрезала воздух ладонью, давая понять, что ее клиент вышел из игры. Оставались блондинка и зловещий тип в белом смокинге. Блондинка подняла дрожавшую, точно лист на ветру, ладошку.

— Есть двести пятьдесят тысяч — триста тысяч. Триста тысяч от джентльмена в последнем ряду.

Ропот не смолкал. Шторм начал торопливо пробираться к проходу.

Перед его глазами, как обезумевшие, мелькали цифры электронного табло: 300 тысяч фунтов, 450 тысяч долларов, почти 700 тысяч дойчемарок. Сумма в иенах не укладывалась в сознании. Блондинка у стены нервно теребила золотой браслет. Она растерялась и чуть ли не плакала.

На какое-то мгновение Шторм потерял ее из виду, а над залом снова зазвенел гнусавый голос аукциониста:

— Триста, триста. Триста пять… — четыреста тысяч у джентльмена в заднем ряду.

Боже правый!

Шторм отчаянно продирался через узкий проход. Этот малый в белом смокинге настоящий убийца. Шторм оглянулся и снова увидел его лицо. Ну точно, убийца и есть. От его подернутых поволокой глаз веяло могильным холодом. Шторм невольно поежился и поспешил отвернуться. Неожиданно его внимание приковал циферблат часов: без пяти восемь. Что-то случилось.