Матвей Малый - Как сделать Россию нормальной страной

• Название: Как сделать Россию нормальной страной
• Автор: Матвей Малый
• Издательство: Дмитрий Буланин
• Жанр: Критика
• Год: 2003
• ISBN: 5-86007-365-8

Предлагаемая книга делает попытку ответить на вопрос: "Находится ли Россия на таком уровне развития, на котором возможно построить демократию на базе рыночной экономики?"

Книга вырабатывает некую мораль и предлагает читателям объединиться для совместных действий.

Проект направлен на то, чтобы демократически ориентировочная часть населения России взяла реальную власть в стране в свои руки.

---

Общак контролируют так называемые «воры в законе». Какое отличное выражение! Коммунисты были ворами в законе. Посткоммунисты — воры в законе, и криминальный мир также управляется ворами в законе. И это не совпадение: российский закон, уклад жизни неизбежно делает из человека вора, а закон в России написан ворами для удобства воров.

Глава девятая. Твари дрожащие

Сталин, Молотов и Каменев

В эпоху расцвета Советского Союза, в разгар борьбы тоталитарной машины с народом, страной управляли три человека, каждый из которых имел псевдоним: это были Сталин, Молотов и Каменев. Судьба руководителя зависит от того, насколько хорошо он понимает текущую ситуацию. Интересно, не предскажет ли их судьбу их выбор псевдонима.

Сразу отметим: все трое избрали себе псевдонимом неживой объект. Ленин же выбрал себе псевдоним от названия реки, исходя из русской литературной традиции (например, Онегин, Печорин). А это означает, что Ленин не был еще человеком индустриального века.

Начнем с Каменева. Камень сделан природой без участия человека. Его неодушевленность и твердость ничем не обязаны индустриальной технике. Молот выражает сущность момента намного лучше, но и с этим псевдонимом есть проблемы. Во-первых, у молота ручка деревянная, а значит, что-то живое в нем есть или было. Но самое главное то, что молот — инструмент рабочего, а не наоборот. Активной стороной является все-таки рабочий. В этом есть большой элемент идеализма и непонимания тоталитарной идеологии. Качественно другим псевдонимом является Сталин. Сталь — это продукт металлургического завода, цель производства. В индустриальном веке сталь — вершина того, что человек может произвести. Это самый крепкий материал, он производится в страшных условиях: рождается в огне. И наконец, сталь — это то, что убивает человека, превращая его в часть Машины. Погибнув, человек безусловно становится «подходящим» для неодушевленной Машины.

«Сталин» — это идеальный псевдоним для вождя индустриальной эпохи. Отвлекитесь на несколько минут и постарайтесь придумать псевдоним лучше: мне это сделать не удалось. Не случайно Сталин был лидером: он намного лучше других осознал и мог олицетворять собой тоталитарную Машину.

А вот и историческое «совпадение». Выбранный Каменевым псевдоним показывает, что он чего-то не понимал и поэтому был превращен в неживой объект методом расстрела. Молотов был подручным Сталина, но чтобы Молотова было удобнее держать за “деревянную ручку”, Сталин посадил его жену. А Сталин — он и был Сталин.

Метод идеологического упрощения

Одним из главных технических методов, используемых идеологией, является метод упрощения. В индивидуальном октанте все очень сложно, непонятно, уникально, часто невыразимо в словах, так как жизнь отдельного человека —постоянное изменение и развитие. В социальном октанте мы видим не только остановку истории и язык, состоящий из нескольких клише, но и возможность упростить до предела любой феномен, свести все к черному и белому.

Рассмотрим, например, отношения Советского Союза с зарубежными странами. В дореволюционной России они были исключительно многообразны, особенно с Францией, Америкой, Германией; гармонично развивались связи с Китаем. Люди путешествовали. В советский период отношения со всеми странами стали совершенно одинаковы. Советский Союз был огорожен колючей проволокой, связи со всеми граничащими странами были до предела упрощены: по существу, они были прерваны, а весь мир делился на «они» и «мы».

Мы говорили, что мода — это идеология. Но мода еще и искусство, она дает простым людям возможность наслаждаться прекрасным и создавать его самим. Что же отличает моду-идеологию от искусства одеваться? Идеология — это массовость, насаждаемая в приказном порядке, деление мира на «мы» и «они», отказ от различий и нюансов, суждение о характере человека по его одежде, непоколебимая уверенность в своей правоте и полное отсутствие чувства юмора.

Посмотрите, какая пропасть отделяет слова МЫ и ОНИ от слов Я и ТЫ. Многое ясно и интересно в слове Я, но ничего не понятно в слове МЫ. Много родного в ТЕБЕ и так много чужого и страшного в НИХ. Сразу становится понятно, почему коммунисты хотели уничтожить МЕНЯ и ТЕБЯ, заставив НАС воевать с НИМИ.

Родион Раскольников

В «Преступлении и наказании» Раскольников задает вопрос: тварь я дрожащая, или право имею? Очень русский вопрос. Начнем с первой половины. Каково должно было быть окружающее Раскольникова общество, если он мог предположить, что является тварью дрожащей? Именно потому, что русское общество не дает человеку абсолютно никаких прав, нет предела и тому, как низко он может пасть в собственных глазах.

Ну, а какое право хочет Раскольников иметь? Конечно, право убить старуху- процентщицу и взять ее деньги. Вот, оказывается, что общество, окружавшее Раскольникова, считало правом. Раскольников наверняка ощущал мертвящую тяжесть этого общества: иначе ему не пришло бы в голову выяснять, является ли он человеком или тварью дрожащей.

Но все-таки самой важной частью вопроса, который задал себе Раскольников, является слово «или». Здесь принимается за аксиому: если человек есть тварь дрожащая, то есть слабый, у него прав нет.

На Западе поняли, что человек слаб, и поэтому каждому человеку, кем бы он ни был, необходимы права, чтобы уравнять его возможности с возможностями других, открыть ему вертикальный путь развития, защитить его от зависти и недоброжелательства, а также и от превратностей судьбы, старости и болезней.

Что значит вопрос: «тварь ли я дрожащая, ИЛИ право имею»? Из него следует, что все недрожащие твари, все большие люди захватили права. Вот кто права имеет! Так давайте наконец отменим путающее слово «права». В России нет прав кроме права силы. Раскольникову Россия не дала ничего по праву рождения и гражданства. Но не это главное: человек, не обладающий правами, но знающий, что должен их иметь, — все равно и человек, и гражданин. Проблема России в том, что люди здесь сами считают: они недостойны никаких прав, они-то и есть дрожащие твари. Так как они сами себя считают недостойными человеческой жизни, общество тем более ничего им не дает, и речь сейчас идет не о «бомжах», а о громадном большинстве россиян.

На самом деле в сознании гражданина должно быть запечатлено следующее: «Ты и я стоим на фундаменте независимого от других ветвей власти честного и справедливого закона, защищающего нас обоих. Если у нас конфликт, то справедливый и гласный суд найдет виновного, назначит ему справедливое, но в то же время гуманное наказание, а возможно, и возместит некоторые потери потерпевшему за счет виновного». Причем суд работает не по субъективным сиюминутным критериям, так, как клиент выбирает девушку в борделе, а делает все, чтобы обеспечить объективность и преемственность.

Результатом существования такого правосудия является уважение к каждому человеку, осознание, что он наделен неотъемлемыми правами. В России же заслуживает «уважения» лишь тот, кто обладает временной благосклонностью царя, то есть «не порот», «не снят с поста». Слово «уважение» не случайно взято в кавычки, ведь настоящее уважение означает обладание неотъемлемыми правами, а в России «уважаемый человек» — тот, кто сегодня не в опале, но может оказаться в опале завтра. Поэтому в России так боятся отдавать власть: гражданской защиты нет, врагов множество — просто потому, что ты добился успеха, а вокруг одни хамы — это как выйти ночью без палки к стае голодных волков.

В России права, то есть возможности, передаются людям в зависимости от того, насколько эти люди сильны. Стоит ли удивляться, что в конце концов все права и возможности концентрируются у одного человека.

Попробуйте обсудить с Ельциным, почему он развязал войну в Чечне, уничтожил там десятки тысяч человек, разрушил тысячи зданий и после этого не нашел времени сказать народу об этой войне хотя бы десять слов. Ему не надо объяснять свои действия: у него есть на это право, он же не тварь дрожащая, он президент.

Если на Западе группировка осознает свою силу, она требует себе прав. В России это кажется противоречивым. Если ты сильный, зачем тебе права? Бери все, что хочешь. Если тебе нужна правовая защита общества, значит, ты слабак. Борьба ведется не за права каждого, а за привилегии.

Один из ельцинских генеральных прокуроров сказал: «Что плохого в том, что нарушаются права подозреваемых». А ведь права как раз и были созданы для защиты бесправных. Если человек подозревается в преступлении, к его правам требуется еще более трепетное отношение, чем к правам гражданина, которому в данный момент ничего не грозит.