Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО

• Название: МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО
• Автор: Елена Чудинова
• Жанр: Публицистика

По заглавию книги читатель уже успел понять, что автор и издатель поставили на сей раз задачей рассказать о проблеме исламской экспансии прежде всего применительно к России. Этим обусловлен и подбор статей, публиковавшихся в минувшие полтора года в газете «Наше время», в журнале «Профиль», на сайте «Эксперт online» и в журнале «Эксперт».

Не то, чтобы своя рубашка была ближе к телу, но все же трудно винить наше общество в том, что строительство мечети Василия Блаженного сегодня волнует его больше, нежели строительство мечети Парижской Богоматери. Поэтому разговор будет еще более острым и еще менее приятным, чем на страницах предыдущего сборника. Все, о чем идет речь, происходит рядом с нами. Многие маски уже сброшены, многие фигуры сегодняшней шахматной игры определились сегодня со своим местом на доске. Я стараюсь отследить тенденции латентного и открытого экстремизма — как в демаршах отдельных лиц, так и в деятельности различных организаций, стараюсь сложить все это в целостную картину.

Исламизация, конечно, не единственный вызов сегодняшнего дня. Вошли в сборник и другие новые мои новые статьи и очерки, прежде всего статьи о том, что так или иначе связывается с исламизацией в единый узел российских проблем. Это и проблема секуляризма — общество, пораженное им, не имеет внутренней силы противостоять натиску чужой религии. Это и проблема русской самоидентификации. Немало копий ломается о ней в сегодняшних словесных баталиях. Не мудрено — прожив семь десятков лет под коммунистическим гнетом, общество разрознено и растеряно. Коммунистическая идеология рухнула, демократическая слишком поизносилась — расползается по швам при попытке быть надетой на русские плечи. Сегодняшний день, вчерашний день — все неотчетливо, все размыто, все спорно. Даже в школьных учебниках сегодня не расставлены плюсы и минусы нашей Истории. Это тоже умаляет нашу жизнеспособность, ставит под вопрос завтрашний день великой страны, ее целостность. Я спорю с идеологическими перегибами — от нелепых до преступных, бытующих сейчас в купном пространстве общественной мысли. Пытаюсь ответить на вопрос: на что же мы можем опереться в сегодняшнем дне, чтобы сохранить себя. В какой мере мне это удается — судить читателю…

---

Что же еще раздражает А. Солдатова в «моде» на пост? В Московской консерватории звучит религиозная музыка, а МХАТ ставит постом спектакль по «Братьям Карамазовым». Спору нет, существуют люди строгих религиозных правил, и они не ходят по театрам все недели поста. Но таких немного и, думается, даже им будет приятнее, чтоб другие, менее совершенные, ходили в такое время на «Братьев Карамазовых», а не на Петросяна.

В старой России, кстати сказать, спектаклей до Пасхи не было. Со Святой начиналось все и во всех жанрах — вплоть до водевилей. Но не поспешим решать, что подобный порядок был более благочестив. Вопрос: когда шли все генеральные репетиции этих самых водевилей? Правильно, на Страстной. Так что, может статься, сегодняшнее обыкновение и лучше. Чтобы верующие и неверующие не жили в разных измерениях, театры разумнее оставлять открытыми, а вот репертуар понемногу корректировать под «серьезное» время.

Что еще неладно? Постный «дресс-код» не устраивает. А вот меня, в 16 лет, когда я попала в католическую страну, просто заворожило, в каком виде ходят в церковь (и не только) мои ровесницы. Девушка вся в черном, от сапожек до шляпки, а на шляпке — фиолетовое перышко, а на шее — фиолетовый шарфик! И она же на праздничной службе: вся в легком и белом. А мы-то — либо торопливо шмыгаем в джинсах мимо свечной старушки, которая нас за эти джинсы гоняет, либо наоборот укутываемся в тоскливые ситцевые платки. Но, может статься, Солдатов считает, что католикам можно быть в пост красивыми, нельзя только православным.

Ну да ладно, довольно разыгрывать недоумение. Вот слова, ради которых вся статья Солдатова и была написана: «Великий пост превратился в дополнительный индикатор патриотизма и верноподданничества — ведь известно, что постятся руководители страны». С верноподданными — маленькая филологическая ошибка, они бывают только в монархических государствах. Но общий пафос понятен. Только в любой нормальной стране человек, придерживающийся веры предков, всегда вызывал и общественное доверие.

Не надо путать патриотизм и веру, это действительно разные вещи. Но они и не антонимы, как хочется А. Солдатову. Чай не гений и злодейство, и потому превосходно совместны такие две составляющих красивой человеческой личности.

Почему руководители страны должны скрывать свою религиозную принадлежность? Может быть, они искренни, может быть — не очень. Только это не мое дело. И уж точно не дело А. Солдатова.

О чем кукарекал красный петух?

Огонь всегда завораживает. Когда становилось ясно, что пожара уже не погасить, вся деревня обступала горящий дом, с ужасом и восторгом наблюдая, как вздымаются в небо снопы искр и языки пламени, обозначаются и рушатся стропила, проступают в огне очертания печи… Примерно этим же мы занимались недели три, обсуждая по телефону, в блогах и в реальном общении московского «поджигателя машин», он же «пироман», «зороастриец» и «бутовский партизан».

Он «поджигает только дорогие иномарки», он «заранее предупреждает жертву запиской», он ушел, наконец, по подземному ходу в Пермь, чтобы продолжить там свое черное дело.

Впрочем, черное ли? Так полагают отнюдь не все. У поджигателя сразу появились поклонники, воспевающие в стихах тень с молотовским коктейлем в руке, скользящую во тьме к «Ягуару» и «Бентли» — «нового Робин Гуда». Но тут, увы, дело уже не в эстетизме огненной стихии. Это выплеск социального напряжения, и самое плохое в нем то, что автомобиль по-прежнему остается у нас символом богатства.

Читаешь иногда в каких-нибудь американских романах: герой, горько кляня свою бедность, строя самые отчаянные планы выхода из нее, с отвращением переступает порог своего убогого жилья, садится в свою… Стоп! С этого момента у человека нашей ментальности разом иссякает возникшее было сочувствие к бедному Джону или Биллу. Э, парень, да у тебя все-таки тачка есть! Не такой уж ты и нищий. Ошибочка, конечно. В странах, где автомобиль почти сразу стал массовым, иные мерила успеха. Если ты ездишь в «Мерседесе», но живешь в муниципальной квартире, тебя сочтут не богатым, а просто чокнутым. А у нас — богатым. И немудрено, после 70−летнего дефицита индивидуального транспорта.

Неестественное почтение к автомобилю сидит в каждом постсоветском человеке, даже независимо от того, насколько он успешен и благополучен сейчас. Помнится, микрокандидат в президенты Андрей Богданов на одном из предвыборных эфиров изрядно смутил даже собственный электорат, обозначив его как имеющий «семью и машину». Как ни грустно, но приходится признать, что американский избиратель просто не может быть оскорблен подобным образом, что он никогда не услышит, как самых дорогих ему людей ставят в один ценностный ряд с железякой на колесах.

И коль скоро даже политикам не чужда общероссийская почтительность к автомобилю, в обсуждение поджогов включились и они. Лидер ЛДПР Владимир Жириновский назвал все сие спланированной акцией, сравнив с парижскими поджогами трехлетней давности. Тогда-де поджигали потому, что Николя Саркози «нужно было стать президентом страны». Вот уж несуразность, сидящая внутри другой несуразности, как матрешка в матрешке. Во Франции поджигали как раз ради смещения Саркози с тогдашнего поста, и, надо сказать, он еле усидел в своем кресле. Да и не смешно ли сравнивать ту памятную открытую демонстрацию политической силы исламистов с нашей московской коллизией? Дело даже не в том, что под Парижем полыхали тогда многие сотни машин, а не наши пара дюжин. Во французских поджогах полностью отсутствовала интрига: кто и почему поджигает, знали все. Поджигатели не то что не прятались, они маршировали с плакатами и раздавали интервью.

У нас же — полный простор для конспирологических гаданий. Помимо популярной версии о мести богачам (версии, которую не могут опровергнуть даже факты: среди сгоревших машин встречаются не новые и весьма смиренные образцы отечественного автомобилестроения), в народе ходит еще несколько. Подозреваются как страховые компании, так и сами владельцы страховок. Подозреваются хозяева платных стоянок и застройщики подземных гаражей: они, мол, хотят посеять панику среди автовладельцев. Подозреваются экстремалы-экологи, ненавидящие индивидуальный транспорт за загрязнение окружающей среды. Подозреваются пенсионеры, которым загромоздившие тротуар машины мешают отдыхать на лавочке у подъезда. И опять социальная версия, только повернутая противоположным концом: поджоги являются заговором богатых автомобилистов против автомобилистов бедных. Утомившись стоять в пробках среди железного плебса, «мерседесы» решили расчистить для себя шоссе и переулки. Наняли исполнителей и теперь ждут. (Долго же им придется ждать при таких-то темпах…)

В сухом остатке, если отбросить экзотические версии об обезумевших экологах, круг замыкается все же на противостоянии «богатые — бедные», причем с весьма убогим для европейского города XXI столетия критерием богатства. Сами поджоги еще не примета неблагополучия. Едва ли их устраивают новоявленные партизаны-робингуды. Вообще неважно, по большому счету, кто их устраивает, ибо несколько сгоревших машин — явно не самое страшное из всего, что произошло за неделю в мегаполисе. Важно, что людская молва выделила поджоги из общего криминального фона таким вот образом. И это уже примета.

Злорадное муссирование ура-поджигательских стихов в интернете не может не удивлять. Ну ведь не самые бедные люди — москвичи, развлекающиеся в блогах переливанием из пустого в порожнее. Откуда же столь обостренное «классовое» чувство? Неужто из сочувствия к нищей глубинке, той, до которой никакой Интернет еще не дотянулся? Не очень умно. Ведь эта самая глубинка не делит москвичей на бедных и богатых. Для глубинки вся Москва без изъятья — пирующий Вавилон, сгори она синим пламенем, никто не огорчится. Большое ей дело до того, что одни москвичи с жиру жгут автомобили других.

Итак, критерий благополучия скорее символичен. Но социальное напряжение вполне реально. Настоящее расслоение общества проходит через совершенно иные плоскости. Но их сложнее осмыслить, потому общество и хватается за символ-автомобиль.

Касательно же конкретных сгоревших машин, меня больше всего шокировала просьба столичного ГУВД к москвичам организовать ночные дозоры. Очень неадекватная размеру реальных бедствий просьба, но при том и чреватая самыми неприятными последствиями. Если невыспавшимся мужчинам вдруг попадется часу эдак в четвертом утра похожий на поджигателя подросток, неужто они вежливо отведут его для выяснения личности в отделение? При нашем-то отношении к автомобилю как к наиважнейшему имуществу? Притом, что большая часть стоящих во дворах шикарных иномарок на самом-то деле достались владельцам очень и очень тяжело? Ведь, не дай Бог, забьют до полусмерти или насмерть, как бивали в старину всей деревней конокрада.