Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО

• Название: МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО
• Автор: Елена Чудинова
• Жанр: Публицистика

По заглавию книги читатель уже успел понять, что автор и издатель поставили на сей раз задачей рассказать о проблеме исламской экспансии прежде всего применительно к России. Этим обусловлен и подбор статей, публиковавшихся в минувшие полтора года в газете «Наше время», в журнале «Профиль», на сайте «Эксперт online» и в журнале «Эксперт».

Не то, чтобы своя рубашка была ближе к телу, но все же трудно винить наше общество в том, что строительство мечети Василия Блаженного сегодня волнует его больше, нежели строительство мечети Парижской Богоматери. Поэтому разговор будет еще более острым и еще менее приятным, чем на страницах предыдущего сборника. Все, о чем идет речь, происходит рядом с нами. Многие маски уже сброшены, многие фигуры сегодняшней шахматной игры определились сегодня со своим местом на доске. Я стараюсь отследить тенденции латентного и открытого экстремизма — как в демаршах отдельных лиц, так и в деятельности различных организаций, стараюсь сложить все это в целостную картину.

Исламизация, конечно, не единственный вызов сегодняшнего дня. Вошли в сборник и другие новые мои новые статьи и очерки, прежде всего статьи о том, что так или иначе связывается с исламизацией в единый узел российских проблем. Это и проблема секуляризма — общество, пораженное им, не имеет внутренней силы противостоять натиску чужой религии. Это и проблема русской самоидентификации. Немало копий ломается о ней в сегодняшних словесных баталиях. Не мудрено — прожив семь десятков лет под коммунистическим гнетом, общество разрознено и растеряно. Коммунистическая идеология рухнула, демократическая слишком поизносилась — расползается по швам при попытке быть надетой на русские плечи. Сегодняшний день, вчерашний день — все неотчетливо, все размыто, все спорно. Даже в школьных учебниках сегодня не расставлены плюсы и минусы нашей Истории. Это тоже умаляет нашу жизнеспособность, ставит под вопрос завтрашний день великой страны, ее целостность. Я спорю с идеологическими перегибами — от нелепых до преступных, бытующих сейчас в купном пространстве общественной мысли. Пытаюсь ответить на вопрос: на что же мы можем опереться в сегодняшнем дне, чтобы сохранить себя. В какой мере мне это удается — судить читателю…

---

Хотя беглый обзор иностранных СМИ не может не радовать — куцая дата не привлекла к себе почти никакого внимания.

Дети из Верхней Нормандии

Перед учебным годом семья эта, понятное дело, покинула монастырь. Но я все еще продолжаю о ней думать.

Здесь необходимо небольшое пояснение. В последнюю декаду моего пребывания во Франции я, как и намеревалась заранее, совершила паломничество к Божией Матери Леснинской. О Свято-Богородицком монастыре, где хранится чудотворная икона, мне уже доводилось писать. Сейчас я только напомню, что обитель эта находится в Верхней Нормандии.

На семью паломников, упомянутую выше, я в первый раз обратила внимание в трапезной. Очень уж приятно было на них смотреть, на эту мать с четырьмя детьми. Позволю себе набросать портретные зарисовки.

Наташа, 38 лет. Высокая, статная, из тех женщин, которых принято сравнивать с павами и лебедушками. Говорит с характерным для жителей Малороссии фрикативным «г», что ее совсем не портит.

Михаил, 15 лет. Ироничный, как большинство подростков этого возраста. На младших деланно ворчит, по-моему, чтоб никому не бросалось в глаза, как заботливо он их на самом деле опекает. Поварчивает и на мать — со снисходительной интонацией взрослого ответственного мужчины. «Некоторые члены семьи, не стану указывать пальцем, запретили мне взять в монастырь мой ноутбук. Спрашивается, было ли это умно?» (Мать игуменья благословила меня рассказать паломникам и сестрам о творческих планах. Михаил слушал очень внимательно, после встречи подошел и рассказал мне, что и сам намеревается стать писателем и уже пробует силы в жанре фэнтэзи. С этого момента я стала обращаться к нему словом «коллега». Полдня подросток явно раскидывал мозгами, а не обидна ли шутка, но после игру принял: начал мне «коллегу» возвращать…)

Данила, 11 лет. Вполне мог бы сыграть в кино цесаревича Алексея. Похож удивительно. Охотнее всех детей выстаивает длинные монастырские службы, хотя при его живости стоять на месте, очевидно, не просто.

Маша, девяти лет. Красавица в полном смысле слова. Худышка с на зависть толстыми каштановыми косичками. Серые огромные глаза.

Иван, двух лет. Ваней его в семье не зовут, это действительно полновесный русский Иван. Этакий златокудрый крепыш. Игрушками пренебрегает, но вот если кто из монахинь оставит на лужайке тяжелую садовую тачку, тут же укатит ее в другой конец сада. Сильный, увесистый, своенравный.

Четыре ребенка — не самое частое явление даже в православной среде. Но, глядя на них, я еще не знала, что дома с отцом остались еще двое: семилетний Вася и пятилетняя Анна-Геновефа. (Второе имя дано в честь покровительницы Парижа, французские друзья называют ее в одно слово — Анжевьев). Так что всего детей шестеро: четыре мальчика, две девочки.

Муж Наташи, как выяснилось, русский. Как же сложилось, что эта семья живет в Верхней Нормандии, в городке Кутанс?

«Мы из Киева, — рассказывает мне Наташа. — Нет, материально у нас все было нормально и там, мы не из-за этого эмигрировали. Но мы не могли допустить, чтобы наши дети росли на Украине, в атмосфере этой бесовской антирусской истерии в СМИ. Ну да, конечно, и при Кучме все это уже было, не знаю, хуже ли сейчас, но с нас и того хватило. Сначала над этим смеешься, слишком уж нелепо по десять раз на дню слышать, в чем еще виноваты русские. Но потом начинаешь потихоньку сходить с ума, это сильно давит на психику. И такое зомбирование потихоньку работает. Те, кто еще вчера смеялся, сегодня, на наших глазах, уже всему поверили. Муж мой по образованию историк. От школьных учебников истории он пришел в настоящий ужас. С литературой тоже бред — Пушкин и Достоевский упомянуты мимоходом как „иностранные“, но подробно разбирают каких-то высосанных из пальца бездарностей, срочно произведенных в классики за то, что писали на мове. А мы хотели, чтобы дети росли русскими. Как же нам хотелось переехать в Россию!»

Они ничего не просили у России, кроме возможности жить и работать в ней. Они даже не рвались в столицы. Не было и проблемы трудоустройства. В городке Козьмодемьянск у Дмитрия, мужа Наташи, сразу появились хорошие друзья, занимающиеся предпринимательством. Наташу же, преподавателя английского языка, с радостью взяли бы в лучшую школу в городе. Продажа квартиры в Киеве легко позволила бы им решить проблему с жильем. Но России они, как выяснилось, оказались совершенно не нужны.

Только отчаявшись получить российское гражданство, семья решилась попытать счастья во Франции.

«Мы получили визу в Чехию. На месте уже договорились с чеченцами, чтобы перевели через границу в Германию. Очень повезло, за всех взяли всего 500 евро. Другие чеченцы заламывали по три тысячи, но наши проводники свой криминальный бизнес только разворачивали. Ну это было и приключение! Машу на руках несли, Вася в животе — шесть месяцев. Как оказались в Германии, я сразу достала всем чистую одежду, запачканную выбросила. Боялась, что если нас разоблачат около границы, отправят обратно».

«Ну и совершенно это было лишнее, мамочка, — снисходительно вставляет Михаил. — Посмотреть, в чем французы ходят, подумаешь, что они все только что через границу ползли».

Они сели в электричку (в вагоне детям было наказано не раскрывать рта) и поехали во Францию, где попросили политического убежища. Сначала им его предоставили.

«Но когда пришел Ющенко, начались проблемы. Нам сказали: теперь у вас на родине наступила „настоящая демократия“, проваливайте отсюда. Уже Аня тогда появилась, Ивана ждали. Но французы вступились, по местному телевидению нас показали, сбор подписей устроили в защиту. Надо сказать, лет пять назад французы бы любых на нашем месте стали защищать, но в последнее время многое изменилось. Многие спрашивали, прежде чем подписать: эта многодетная семья — белая? Услышав, что да, подписывали».

Теперь все треволнения и приключения остались позади. Пятикомнатная квартира на побережье, социальные льготы. (Раз в неделю приходит бесплатная домработница.) Все хорошо, вот только дети болтают между собой по-французски. В монастыре им категорически наказано практиковаться в русском, но все остальное время вокруг звучит только французская речь. Они уже вполне французские дети, дети из Верхней Нормандии. Как же повезло Франции, как красив, здоров и умен ее завтрашний день! А ведь это мог быть завтрашний день России. Обидно до слез понимать, кого Россия лишилась и кого она получила, получает и получит взамен. Уточнения тут не нужны, думается, всем ясно и так.

По чести сказать, история этой семьи — беспощадный приговор нашей миграционной политике. Все вертится и вертится в голове: как подобное могло произойти, мы что — страна-самоубийца, что ли? Да подобную многодетную семью, самостоятельную и востребованную, воспитывающую детей в русской культуре и в любви к России, да ее на вокзале стоило бы встречать с хлебом-солью!

Теперь же и говорить об этом бесполезно. Новым домом для них стал не Козьмодемьянск, а Кутанс, жизнь вошла в новое русло. Теперь они, хоть заманивай, уже не вернутся. Не узнать даже того, сколько еще судеб похожи на эту.

Перспективы лепрократии

Между тем, в самом деле хотелось бы знать, действительно ли Виктор Ющенко — прокаженный, как нам на прошлой неделе с энтузиазмом поведал третий, если не ошибаюсь, канал. Спроста это, или креативные пропагандисты постарались, поди разбери, только выступило несколько ученых мужей от медицины и подробно (даже с демонстрацией картинок) описали всякие разные «львиные личины», изменения формы ушей и прочая таковая… Бугорчатая-де разновидность, самая заразная.

Оказывается, тема проказы уже поднималась три-четыре года тому назад. Что и настораживает, уж слишком напоминает классическую борьбу политтехнологий: они нам — «русский диоксин», мы им — «оранжевую лепру». Что поделаешь, сейчас все мыслят категориями шоу-бизнеса, в том числе и самые рьяные противники этого способа мышления. А уж политики — особенно. Для своих украинский президент должен хоть из последних сил играть роль страдальца за независимость, для нас — наглядно иллюстрировать поговорку о том, что Бог метит шельму. Мучения живого человека и для сторонников, и для противников при этом равно нереальны, как предсмертные корчи гладиатора для римских зрителей.

Но, что интересно, года эдак с 2006-го обсуждение вероятности проказы украинского лидера на достаточно продолжительное (для политической жизни) время полностью затухает. И не вспыхивает вновь даже при самых резких поворотах во взаимоотношениях с Украиной (а только из таких поворотов наши взаимоотношения и состояли). И вдруг вновь речи о президентской лепре. И то, что происходит это без особого внешнеполитического повода, наводит на размышления самого неприятного свойства.