Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО

• Название: МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО
• Автор: Елена Чудинова
• Жанр: Публицистика

По заглавию книги читатель уже успел понять, что автор и издатель поставили на сей раз задачей рассказать о проблеме исламской экспансии прежде всего применительно к России. Этим обусловлен и подбор статей, публиковавшихся в минувшие полтора года в газете «Наше время», в журнале «Профиль», на сайте «Эксперт online» и в журнале «Эксперт».

Не то, чтобы своя рубашка была ближе к телу, но все же трудно винить наше общество в том, что строительство мечети Василия Блаженного сегодня волнует его больше, нежели строительство мечети Парижской Богоматери. Поэтому разговор будет еще более острым и еще менее приятным, чем на страницах предыдущего сборника. Все, о чем идет речь, происходит рядом с нами. Многие маски уже сброшены, многие фигуры сегодняшней шахматной игры определились сегодня со своим местом на доске. Я стараюсь отследить тенденции латентного и открытого экстремизма — как в демаршах отдельных лиц, так и в деятельности различных организаций, стараюсь сложить все это в целостную картину.

Исламизация, конечно, не единственный вызов сегодняшнего дня. Вошли в сборник и другие новые мои новые статьи и очерки, прежде всего статьи о том, что так или иначе связывается с исламизацией в единый узел российских проблем. Это и проблема секуляризма — общество, пораженное им, не имеет внутренней силы противостоять натиску чужой религии. Это и проблема русской самоидентификации. Немало копий ломается о ней в сегодняшних словесных баталиях. Не мудрено — прожив семь десятков лет под коммунистическим гнетом, общество разрознено и растеряно. Коммунистическая идеология рухнула, демократическая слишком поизносилась — расползается по швам при попытке быть надетой на русские плечи. Сегодняшний день, вчерашний день — все неотчетливо, все размыто, все спорно. Даже в школьных учебниках сегодня не расставлены плюсы и минусы нашей Истории. Это тоже умаляет нашу жизнеспособность, ставит под вопрос завтрашний день великой страны, ее целостность. Я спорю с идеологическими перегибами — от нелепых до преступных, бытующих сейчас в купном пространстве общественной мысли. Пытаюсь ответить на вопрос: на что же мы можем опереться в сегодняшнем дне, чтобы сохранить себя. В какой мере мне это удается — судить читателю…

---

Историк Зирин не отрицает случаев белого самосуда. Но тут же подводит итог: белые расправы без суда — эпизодические следствия ожесточения, неизбежного при войне-усобице. Красный же террор носил «институционный» характер. Люди истреблялись не по личным винам, но по сословному признаку — по принадлежности к семьям белых офицеров, к зажиточному крестьянству, к духовенству. Впрочем, расправа над духовенством — тема особая. «Гражданская война в России носила, прежде всего, религиозный характер, — напоминает он. — Коммунисты стремились уничтожить христианские церкви, прежде всего — Русскую Православную Церковь». «Говоря о жестокости воюющих сторон, — утверждает В. Г. Шарыгин, — необходимо заметить важное обстоятельство, отличающее „красных“ от „белых“. Последние были воцерковленными воинами, их борьбу освящала вера и Церковь в лице войсковых батюшек. В действиях же „красных“ усматривалась языческая жестокость».

Все верно, только вот не мягко ли сказано — «языческая»? Передо мной лежит сейчас современная книга — «Авиация Гражданской войны». Как же они интересны, фотографии тогдашних аэропланов. Странно только, что их оформление не воспроизводили постановщики романтических советских кинолент! Вот «Ньюпор» с красной звездою и черным скелетом, летящим верхом на косе. Намалевано от души, во весь борт, чтоб издалека видели. Вот еще два «Ньюпора» — с красными чертями, летящими самостоятельно. Черти во всевозможных вариациях и позах, черные и красные пятиконечные звезды, голые ведьмы, летучие мыши… А напротив белогвардейские «Юнкерсы» и «Альбатросы» с православными крестами, орлами и былинными витязями — тут уж само собой явно, кто и за что воевал.

Такая вот непростая коллизия. Историки негодуют, а школьные преподаватели между тем получают свежие экземпляры книги, в которой история подменена идеологией, к тому же — идеологией самой замшелой и самой дремучей. С таким багажом могут выйти из школьных стен выпускники второго десятилетия XXI века.

Трудно, и не может быть легко сражаться за историческую правду в городе, до сих пор носящем имя эстонского изувера Виктора Кингисеппа. Имя давит славный русский город Ямбург как могильная плита. Удалось бы из-под нее выбраться — глядишь, и ложь бы развеялась сама собою. А липовая «роща пятисот» превратилась бы, наконец, в обыкновенный сосновый бор.

«Колобок» на костях

А ведь начиналось все самым достойным образом… Два года назад, летом 2006 года, в Ивангороде, что граничит с Эстонией, проводились торжества в память и в честь барона Александра Людвиговича фон Штиглица.

Основатель Государственного банка России, учредитель Главного общества российских железных дорог, промышленник и благотворитель фон Штиглиц много занимался народным образованием. На его деньги в 1876 году было выстроено в Санкт-Петербурге Центральное училище технического рисования (в советское время носившее имя Веры Мухиной). Жил фон Штиглиц в Ивангороде и в Ивангороде упокоился, в крипте возведенной им церкви Святой Троицы.

Предполагалось даже, что во время торжеств на колокольню реставрируемой церкви будут возвращены заново отлитые колокола. Что и произошло, но на три месяца позже. Реставрация, финансируемая «Центром национальной славы России», вообще длилась долго. Удивляться тут не приходится: рядом с храмом находился некогда режимный объект, и пьяные вохровцы устроили себе тир — развлекались стрельбой по алтарной фреске. Был там и склад, была и свалка… Одного мусора в начале реставрационных работ вывезли семь грузовиков. Но наконец колокола зазвучали, службы начались… Тут-то и произошло нечто странное, такое, о чем даже писать как-то стыдно и неловко.

Когда все это случилось, теперь уже не установишь, но обнаружилось в нынешнем мае. В один непрекрасный день четыре надгробия (самого фон Штиглица, его жены, приемной дочери и зятя) покинули крипту и оказались лежащими на каких-то досках на церковном дворе, зачехленные в черную пленку. Вес каждого — около двух тонн. Это сколько же усилий надо было приложить, чтобы выдрать их из пола да еще и поднять?! Три беломраморных надгробия, одно из красного гранита. Автор этих строк просмотрела около трех десятков фотографий: на саркофагах отчетливо видны свежие повреждения (как выяснилось позже, о них было сломано несколько домкратов…). Места захоронений заложили кусками фанеры, в крипту принесли фортепьяно. На Пасху там был устроен детский утренник: разыгрывалась по ролям сказка «Колобок».

Когда против вандализма выступили в местной прессе А. Н. Белобородов (историк искусств) и Маргарита Сергеевна Штиглиц (доктор архитектуры, представитель рода фон Штиглиц в России), от настоятеля и церковного старосты начали поступать объяснения. Объяснение первое: надгробия обветшали, не подлежат реставрации, на их месте будут установлены новые, меньшего размера. (Как может «обветшать» каменная глыба? Либо она разбита, либо цела. А надгробия супругов фон Штиглиц и супругов Половцевых не просто целы, а, учитывая все безумие минувшего века, замечательно целы.) Объяснение второе: надгробия были вынесены временно, ввиду необходимости починки пола и стен. (Что же такое нужно делать с полом и со стенами, чтобы ради этого таскать туда-сюда почти восемь тонн?) И какое из этих объяснений соответствует истине — ведь не оба же разом?

Еще одно, данное настоятелем немного раньше — надгробия «мешают молиться», — звучит вообще дико, просто кровь стынет. Но все же, прежде чем ужасаться, стоит попытаться понять. У священника ведь тоже есть своя логика. Реставрация шла неимоверно тяжело и мучительно долго. Хочется наконец послужить в человеческих условиях. Иметь два храма, верхний и нижний, удобнее, чем один. Еще не сделана роспись стен — опять терпи, мирись с неудобствами. А так — устроил второй алтарь внизу и служи себе спокойно, а наверху пусть между тем расписывают. Но при четырех огромных надгробиях полноценное помещение внизу не выкраивается, хоть ставь там алтарь, хоть нет. Замечательно, конечно, что этот Штиглиц возвел церковь 130 лет назад, но приходскую-то жизнь в ней налаживать надо сегодня! Так, может, и Бог с ним, со Штиглицем? «Нам важен только храм», — к сожалению, произнес в эфире петербургского канала «ТВ-100» о. Александр Салыкин.

Но, отче, ведь это же тот самый фон Штиглиц, чьи рабочие не бастовали в самые смутные времена, чей гроб они несли на плечах до места упокоения! Это был «их барон», они гордо называли себя «штиглицкие», а потомки их — нынешние ивангородцы и наровчане.

Вот оно, проявление «кризиса идентичности», в котором, как в трясине, увязло наше общество. В Ивангороде такое «проявление» выглядит особенно жутко, поскольку рядом, всего лишь на другом берегу — те, кто не хочет нам добра, кто переписывает, фальсифицирует и подтасовывает Историю.

Конфликт разрешился, когда «Центр национальной славы России» принял сторону историков и потомков барона. Настоятель одумался, прислушавшись к голосу организации, без которой церковь Святой Троицы и сегодня лежала бы в руинах. 22 мая военный историк С. Г. Зирин снова ездил из своего Ямбурга в Ивангород — на сей раз с тем, чтобы собственными глазами увидеть, как первое из надгробий (баронессы Каролины Логиновны) возвращается на свое место.

«Ура? Наверное, так», — отписал он мне по электронной почте. Как-то не похоже это на радость победителя. Просто усталый вздох облегчения. Да и о какой победе может идти речь, когда историк России вынужден выступать против действий священника русской Церкви?

«Надо сопрягать, надо сопрягать», — говорит голос в мистическом сне Пьера Безухова. Славные могилы нужны не только верующим, но и религиозное возрождение невозможно в безвоздушном (внеисторическом) пространстве.

Ивангородский конфликт мог произойти в любом другом месте. Кризис идентичности идет по телу страны пятнами, и пластыри официоза только загоняют болезнь внутрь. Покуда последнее доблестное имя не будет любовно извлечено из забвения, нам этого кризиса не преодолеть.

Надо сопрягать.

О восстановлении оранжевых монументов

Маленьким мальчиком Яцек мечтал о шапке-невидимке. Трогательно, не так ли? Но сказочная шапка была нужна ему не для того, чтобы играть в прятки или таскать из буфета сладкие пирожки. Отнюдь. Шапка-невидимка была нужна ему для совсем другого: чтобы надеть ее и убивать русских. Безнаказанно. Побольше, желательно вообще «всех», но главное — безнаказанно. (Он нас, правда, называл не русскими, а «москалями» — как было принято в родительском дому).

Немного повзрослев, он понял, что единственно верным способом безнаказанно убивать русских будет возможно, если посадить им на шею антирусскую власть. Тогда он бросил гимназию и стал профессиональным революционером.