Роджер Кроули - Константинополь. Последняя осада. 1453

• Название: Константинополь. Последняя осада. 1453
• Автор: Роджер Кроули
• Издательство: Издательство «ACT МОСКВА»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9713-9419-8

1453 год.

Год, когда закончилось существование «Второго Рима» — великой Византийской империи.

Как это было?

Весной 1453 года огромная армия турок-османов двинулась на столицу Византии.

Началась легендарная осада Константинополя, операция, не имевшая себе равных по масштабу за всю историю позднего Средневековья.

Почему историки считают эту осаду прежде всего противостоянием двух выдающихся людей — императора Константина XI и султана Мехмеда II?

Правда ли, что обе стороны действовали в обстановке страха перед близким «концом света»?

И какие обстоятельства решили исход осады Константинополя в течение всего нескольких часов 29 мая 1453 года?

На эти и другие вопросы отвечает в своей увлекательной книге английский ученый Роджер Кроули.

---

Утро медленно тянулось, и турки наконец начали понимать — организованное сопротивление сломлено. Убийства стали совершаться уже «с разбором». Согласно Саад-ад-дину, турецкие воины поступали в соответствии с предписанием «резать их [византийцев] стариков и брать в плен молодых». Акцент теперь делался на захват пленных в качестве добычи. Началась охота за ценными рабами — молодыми женщинами, красивыми детьми. Ее вели солдаты иррегулярных войск — люди «разных народов, обычаев и языков», в том числе и христиане, которые находились в первых рядах и «грабили, разрушали, расхищали, убивали, оскорбляли, хватали и обращали в рабство мужчин, женщин и детей, старых и молодых, священников и монахов, людей всякого возраста и звания», как писал Критовул. Христиане приводили множество рассказов о зверствах, османские хронисты упоминали о них куда меньше, но нет сомнений — в то утро произошло немало страшных сцен. Сохранилось большое число «моментальных снимков» зрелищ, которые, согласно Критовулу, в целом протурецки настроенному греческому писателю, являлись «страшнее любой трагедии, вызывая ужас и сожаление». Женщин «насильно выволакивали из их спален». Детей отрывали от родителей. Стариков, которые не могли бежать из своих домов, «безжалостно убивали», равно как и «слабоумных, старых, прокаженных и дряхлых», «новорожденных младенцев выбрасывали на площадь». Женщин и мальчиков захватывали силой. Группы кое-как «рассортированных» невольников затем связывались вместе теми, кто их взял в плен. Они «безжалостно тянули их, вели, оттаскивали друг от друга, тащили, немилосердно и постыдно гнали на перекрестки, оскорбляя их и совершая ужасные вещи». Те, кто выжил, «в особенности молодые и скромные женщины из знатных и богатых семей, которые по большей части сидели дома», получили столь сильную душевную травму, что едва не умерли. Некоторые девушки и замужние женщины предпочли броситься в колодцы, чем терпеть то, что их ожидало. Между мародерами вспыхивали драки за самых красивых девушек, иногда приводившие к смертельному исходу.

Церкви и монастыри обыскивались особенно тщательно. Те, которые находились близко к стенам, прикрывавшим Город с суши: военная церковь Святого Георгия у ворот Харисия, церковь Святого Иоанна Предтечи в Петре и монастырь Хора — немедленно подверглись разграблению. Чудотворную икону Одигитрии солдаты разбили на четыре части и разделили между собой ради ее драгоценного оклада. Кресты с куполов сбили. Могилы святых разрыли в поисках сокровищ; а находившееся в них искромсали и выбросили на улицу. Церковную утварь — «потиры, кубки, святые реликвии, дорогие и роскошные покровы, богато расшитые золотом и блистающие драгоценными камнями и жемчугами», — выбросили наружу и отправили на переплавку[30]. Победители опрокинули алтари и «обшаривали стены церквей и святая святых… в поисках золота». «Святые образы Божьих праведников» стали свидетелями сцен грабежа, пишет Леонард Хиосский. Врываясь в монастыри, турки уводили монахинь на корабли и там насиловали. Монахов убивали в кельях или выволакивали из храмов, где они искали убежища, и прогоняли с оскорблениями и бесчестьем. Могилы императоров вскрыли железными ломами — в них искали спрятанное золото. Совершались не только эти, но и другие ужасные дела — «мириады ужасных дел», как замечает со скорбью Критовул. Тысяча лет истории христианского Константинополя почти полностью исчезла за несколько часов.

Врата Святой Софии.

Те, кто мог, в панике бежали от обрушившейся на них волны. Многие достигли Святой Софии — их гнали инстинкт и суеверие. Они помнили старинное пророчество, что враг, проникший в Город, сможет дойти только до колонны Константина, стоявшей близ великого храма, где ангел-мститель с мечом в руке сойдет с небес и вдохновит защитников на изгнание неприятеля из столицы, и «с запада, и из самой Анатолии, к тому месту, где [растет] древо с Красным Яблоком на границе Персии». В самом храме множество клириков и мирян, мужчин, женщин и детей, собрались на заутреню и вверили свою судьбу Господу. Массивные двустворчатые бронзовые двери собора закрыли и заперли на засов. Было восемь часов утра.

Некоторые отдаленные районы Города имели возможность вести переговоры о сепаратной капитуляции. В середине пятнадцатого столетия население Константинополя, обитавшее в пределах внешних стен, настолько сократилось, что часть столицы представляла собой самостоятельные деревни, защищенные собственными стенами и палисадом. Некоторые из них — такие как Студион на берегу Мраморного моря и рыбачий поселок Петрион у Золотого Рога — по собственному решению открыли ворота на условиях избавления домов от грабежа. Старосту каждой из таких деревень привели к султану, и он официально объявил о капитуляции своего селения, а Мехмед, вероятно, выделял отряд военной полиции для защиты домов сдавшихся. Такое оформление капитуляции, очевидно, помогало обеспечить безопасность в соответствии с исламским военным правом. В результате известное число церквей и монастырей осталось нетронутым. В других местах сохранялись очаги отчаянного героического сопротивления. Недалеко от устья Золотого Рога группа критских моряков забаррикадировалась в трех башнях и отказалась сдаться. Все утро они отражали попытки турок выбить их с позиции. Многие защитники приморских стен, наиболее удаленных от стен, прикрывавших Город с суши, также продолжали сражаться, зачастую не зная об истинном положении дел, пока неожиданно не замечали противника у себя в тылу. Одни бросались с укреплений, другие договаривались с врагом о сдаче. Принц Орхан, претендент на османский престол, и его маленький отряд не имели такой возможности. Они продолжали сражаться, как и каталонцы, находившиеся дальше, у приморской стены близ Вуколеонского дворца.

В разгар разорения Города турецкие моряки приняли решение, изменившее ситуацию. Когда они увидели, что армия уже находится внутри стен, то испугались упустить свою долю в грабеже, а потому подвели корабли к берегу и покинули их, собираясь «искать золото, драгоценные камни и другие богатства». Моряки так торопились пристать к берегу, что не обратили внимания на итальянцев, бежавших со стен другой дорогой. Для тех это оказалось величайшей удачей.

Поиски добычи стали навязчивой идеей. Еврейский квартал, находившийся недалеко от устья Золотого Рога, подвергся разграблению одним из первых, поскольку его обитатели традиционно торговали драгоценными камнями. Атакующие также тщательно разыскивали итальянских купцов. В течение дня захват добычи приобрел более организованный характер. Те, кто первым входил в дом, поднимали над ним флаг, тем самым давая понять, что дом уже занят. Другие отряды, видя это, шли дальше, продолжая поиски. «И так они водрузили свои флаги повсюду, даже на монастырях и церквах», — отмечает Барбаро. Люди работали группами, уводя пленников и унося награбленное в лагерь или на корабли, а затем вновь возвращаясь за добычей. Они обшарили все углы: «церкви, старые подвалы и могилы, монастыри, подземелья, и потайные места, и щели, и пещеры, и ямы. И они искали по всем скрытым от глаз углам, и если кто-то или что-то было там, они извлекали найденное на свет». Кое-кто на этом не успокоился, воруя неохраняемую добычу, доставленную в лагерь.

Тем временем продолжалась борьба за выживание. В ходе утреннего боя судьба нескольких сот человек решилась благодаря случаю. Утром кардинал Исидор, архиепископ Киевский, с помощью своих слуг смог сменить епископское облачение на одежду убитого солдата, лежавшего на улице. Турецкие солдаты вскоре наткнулись на тело в платье епископа, отрубили ему голову и с ликованием выставили ее на всеобщее обозрение[31]. Сам Исидор вскоре попал в плен, но остался неузнанным. Турки сочли невыгодным продавать его, пожилого человека, в рабство. За небольшую сумму Исидор прямо на месте откупился от того, кто захватил его в плен, и сумел взойти на один из итальянских кораблей, стоявших в гавани. Принцу Орхану повезло куда меньше. Одетый в солдатское платье, он вместе с группой греков искал спасения, пытаясь бежать с приморской стены, однако турки опознали его и начали преследование. Осознав безнадежность ситуации, он бросился с укреплений. Его отрубленную голову принесли Мехмеду, который очень хотел узнать о судьбе Орхана[32]. Других вельмож захватили живыми — Луку Нотараса и его семью взяли в плен, видимо, у них во дворце, то же произошло и с Георгием Сфрандзи и его близкими. Монаха Геннадия, возглавлявшего противников унии, пленили в его келье. Каталонцы продолжали сражаться до тех пор, пока их всех не убили или не взяли в плен, но вытеснить с позиций критян, оборонявших башни близ Золотого Рога, оказалось невозможно. В конце концов кто-то сообщил об их сопротивлении Мехмеду. В характерной для него донкихотской манере он предложил им прекратить борьбу и уплыть на своих кораблях. После некоторых колебаний критяне приняли его предложение и беспрепятственно отбыли.