Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6293 ( № 38 2010)

• Название: Литературная Газета 6293 ( № 38 2010)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

И память об этом в душе храня:

Словами «Толстой–Достоевский–Чехов»

Всюду приветствовали меня.

И повторялась снова и снова

Под плеск эгейских и шведских вод

Музыка мысли, музыка слова,

Внятная даже сквозь перевод.

Она звучала, земна и небесна,

И я сказал себе: «Не забудь,

Если и впрямь существует бездна,

Она резонирует. Вот в чём суть!»

***

Стареющие мальчики глядят

Ровесникам в глаза с телеэкрана:

Артист, поэт... Как сочетанье странно

Имён и круглых юбилейных дат!

Давно ль, по-юношески бородат,

Дерзал вон тот азартно, неустанно?

А ныне хоть побрейся – каравана

Ушедших лет не воротить назад.

Друзья, не будем зеркала пугаться!

Ведь всё ж «мои года – моё богатство» –

Прислушайтесь к эстрадному певцу.

Но час пройдёт – и повторяешь снова:

Как, мальчики, вам старость не к лицу,

Как молодость к ней ваша не готова!

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

В эти дни известному поэту, переводчику, критику и журналисту Илье Олеговичу Фонякову исполняется 75 лет. Сорок из них, с 1961 года до конца века, он был собственным корреспондентом «Литературной газеты», сначала по Сибири, а затем в Ленинграде-Петербурге. Поздравляем нашего давнего друга, автора и коллегу с юбилейной датой, желаем крепкого здоровья и вдохновения.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии: 14.10.2010 18:20:10 - Алексей Фёдорович Буряк пишет:

Чем старше, тем сильнее лира и тем глубинней смысл в словах... У вас есть новизна и сила... и чувства нежные в стихах. -- -- Алексей Буряк, Днепропетровск [email protected]

13.10.2010 12:24:02 - Андрей Ильич Вавилов пишет:

О стихах

Замечательные стихи!

Ценители сонетов

Литература

Ценители сонетов

ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»

Вероника ШЕЛЛЕНБЕРГ

Родилась в Омске, где в настоящее время и проживает. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Публиковалась в журналах: «Арион», «День и ночь», «Дети Ра», «Сибирские огни» и др. Автор нескольких стихотворных сборников.

***

Под топот каурых, гнедых, вороных

замедленным солнечным диском под дых

ударена степь, опрокинута в пыль,

и небо оранжево ржавит ковыль.

И небо, и степь под присмотром орла,

тропа, что коней к водопою вела

в закатном чаду раскалённых, как медь,

солёных от пота, уставших лететь.

И с ходу разбит водомерный покой…

Копыта, копыта и шеи дугой,

и мокрые гривы, дугою летя,

достанут туда, где начало дождя.

Начало дождя над степным сушняком…

Тропа поперхнулась полынным дымком.

Горячие звёзды горячих коней

восходят над степью и тают над ней…

***

За окном вагонным светает

потихонечку, не всерьёз.

Встречный поезд… а в нём мелькает

двадцать пятый кадр берёз.

Отпечатался на сетчатке,

потускнел, как неясный сон.

Всё в порядке, мой друг, в порядке,

просто дробно дрожит вагон.

Просто клацает и грохочет

не закрытая плотно дверь.

И мерещится между прочих

двадцать пятый кадр потерь.

***

Я только подумала: «Слишком тепло…»

И тут же дождя ледяное стило

стирает границы предметов.

Теряются мокрые листья в саду,

и я, растерявшись, обратно иду,

по-летнему тонко одета.

Шафраны ещё по привычке ярки,

Оранжево-крепкие, как позвонки,

сквозь тело тепла проступают.

И тает тепло – ты о нём не тужи,

и дождь, на лету замерзая, кружит,

и падает он, и не тает.

А разве бывает, чтоб слишком тепло?

Пригреешься только – пургой замело…

Последними – эти шафраны.

И перемещается лето туда,

где южные скалы утюжит вода…

Но как же внезапно и рано!

***

Вот мы, ценители сонетов,

вершим какие-нибудь вирши,

а возле биотуалетов

угрюмо горбятся кассирши.

Вот мы таланты зарываем

и пропиваем по пивнушкам.

Потом бежим и отливаем

почти в подол почти старушкам.

Их возраст неопределённый

в цветастых платьицах немодных

стоит, как запах раскалённый –

особняком, но принародно.

А может, скоро ли, нескоро,

как в притче – нет пути обратно,

мы, прихлебатели мирского,

здесь в телогрейках встанем ватных.

А вечером… нет, не за хлебом

пойдём, хромая некрасиво,

стараясь не смотреть на небо,

на этот синий, синий, синий…

***

Сургуч на свитке времён

прочен только на вид.

Мчится поезд, а в нём

один-то вагон стоит.

Как это может быть?

Катятся все, а он –

древний дым ворожбы,

высохший лексикон.

Рядом поёт ресторан,

скрипит, гнусавит плацкарт.

Несётся зелёный ряд,

трясётся зелёный ряд,

а в нём-то один вагон,

в котором не говорят.

Я через него бегом,

а медленно, как во сне…

Я только одним глазком

в сумерки за окном…

Там пристальный свет луны –

обе её стороны.

Ни деревца, ни ветерка…

И слышно издалека

тающий на лету

поезда перестук…

Вот-вот он исчезнет совсем

и не исчезает никак.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Лабиринты света

Литература

Лабиринты света

АЛЕКСЕЙ ПРАСОЛОВ – 80

Инна РОСТОВЦЕВА

Что значит время и пространство для художника? Когда мы размышляем на эту тему, то ищем ответ, как правило, у философов, реже – у поэтов.

Напрасно!

Именно поэты дают нам точные образные формулы; среди них, думается, не затеряется и та, что мы находим у Алексея Прасолова:

– Что значит – время?

Что – пространство?

Для вдохновенья и труда

Явись однажды и останься

самими собою навсегда.

Сказано в стихотворении «Пушкин» (1968), заключительные строки которого звучат по-прасоловски неожиданно и мудро:

Мне море тёплое шумит,

Но сквозь михайловские вьюги.

Это значит: мир открывается поэту как дар через живое противоречие жизни, «восторг и боль обид». Через Судьбу.

Явление настоящего поэта всегда окружено тайной, всегда неповторимо. Подобно тому как стихотворение – это живой организм и его невозможно повторить, так же невозможно повторить и судьбу автора.

Не так много найдётся русских поэтов, у которых трудность судьбы вошла бы в само «вещество существования» человека, как это было у Алексея Прасолова, оставив неповторимый отпечаток на словесной походке стиха: «шершавый шорох слов моих». Он шёл, оступаясь и падая, тёмными, запутанными дорогами жизни, прежде чем душа вышла к «лабиринтам света» – и поэзия явилась как «сны очищенной земли».

А в нём видели изгоя, отверженного, «проклятого» поэта – пил по горестной российской привычке, дважды сидел в тюрьме в 1961–1964 годы (как говорил мне А. Твардовский, который помог ему досрочно выйти на волю, напечататься в «Новом мире» (1964, № 9) и издать книгу «Лирика» в «Молодой гвардии» (1966), по этой причине должно сидеть пол-России), но откуда же бралось это гордое, свободолюбивое ощущение своего высокого предназначения в мире: