Dok - Ночная смена

• Название: Ночная смена
• Автор: Dok
• Жанр: Ужасы и Мистика

Фанфик к «Эпохе мертвых» А. Круза.

Рассказ о пришествии Полного Песца от имени питерского врача.

---

Но вот пойти глянуть, как свинки будут жрать ее обидчиков — так духа и не хватило.

— Надо будет из леса этого урода тоже вытащить. В нем килограмм семьдесят веса — значит, на день-другой свинкам хватит. И остальных тоже прибрать придется. До травы месяц еще самое малое. А комбикорма — совсем мало. Ты слушаешь? — неожиданно прервала свою речь Ирина.

— А? Да, слушаю. Только я в этом ничего не смыслю. Мы за чем едем?

— Котлет хочешь?

— Ой, очень! Только ведь у нас их не из чего делать. Я все продукты помню.

— Есть тушенка из лосятины у нас. Но она жестковатая. Промолоть — добавить сушеной булки…

— Это те сухари в розовой наволочке?

— Они самые. Лука, правда, нет.

— Есть. Мешок и еще с пару килограмм наберется.

— Я помню. Только он пойдет на посадку. Местный он — семена даст. Ладно, сушеным чесноком обойдемся. Или можно ежиков сделать. Рис пока есть, а его только в еду, плантации тут не разведешь.

Вера покосилась на спутницу и поняла — шутит.

— А лосятина откуда?

— Витька подстрелил.

— Вау! Молодец! Круто!

— Даже. И. Не. Думай! — раздельно и очень веско сказала Ирка.

Вера осеклась и как-то по-другому посмотрела на напарницу.

***

— Надо все-таки посмотреть — что с самолетом — говорит пилот, выдергивая свой АКМС из креплений.

— Не думаю, что это удачная мысль. Во всяком случае, делать это вдвоем — неудачная.

Коля смотрит на меня разочарованно.

— Я думал, что вы из этой охотничьей компании, так можете справиться.

— Знаете, если я чему и научился в охотничьей компании — так это тому, что всякая операция должна продумываться и обеспечиваться по уму. Приключений получается правда меньше, скорее становится на работу похоже, зато медикам возни совсем мало. Нам тут не роман писать с перестрелками — нам самолет нужен. Причем целым. Так?

— Предположим. И что мешает сходить и посмотреть?

— Сколько человек в такой самолет влезает?

— Если пассажиров — то 18.

— А если внавалку? Не по креслам считая?

— Груза тащит две тонны.

— Ну, вот и считаем — кто-то же на нем прилетел? Прилетел. Кто-то его посадил. Сколько там человек — совершенно неизвестно. И тут мы — двое свежих и вкусных красавцев. Вы вокруг кого-нибудь видите? И я не вижу. Значит, скорее всего — внутри сидят. А сидеть внутри — холодно, живые там долго бы не усидели, значит что — получится на нас сколько-то зомби, возможно шустеров. Вот укусят они вас — как я обратно домой доберусь? Или еще впридачу засадим несколько очередей по самолету, все насмарку.

Последнее я напрасно сказал — обиделся пилот, по-моему.

Очень вовремя оживает рация — и я слышу голос отца. Точно, его голос. И веселый, бодрый такой голос-то.

Несколько минут хаотически радуемся, потом тычки в бок летчицкого локтя меня приводят в чувство. Удается пропихнуть простенький вопросец — как дела обстоят — как у дяди Вовы или у дяди Юры? У этих моих родичей судьба диаметральная — дядя Володя — везунчик во всем, а Юре постоянно и хронически не везет, за что бы он ни взялся. Отец на минуту задумывается — в хитростях он у меня простоват, я уже начинаю огорчаться, что смысл фразы до него не дойдет, но оказывается — зря. Отец смеется и произносит: «Конечно, как у Вовы!»

— А кто все эти люди в деревне? — осведомляюсь я.

— Хорошие люди. Бежали — не добежали, осели у нас — отвечает отец.

— Можем лететь и садиться — поворачиваюсь я к летчику.

— А самолет? Мне важно знать — насколько он в дело годится.

— Ну, мы выгрузим все мое добро, возьмем на борт пару человек, особенно если они обучены стрелковому делу — и будет у нас четыре ствола, а это совсем другой коленкор.

Пилот двусмысленно хмыкает, но, тем не менее, мы идем на взлет и берем курс снова на деревню.

Пока летим — прошу организовать комитет по встрече — и Коля просит еще на поле дым пустить — скажем, от сырого валежника, чтоб сориентироваться с ветром.

С краю поля стоит кучка людей и зеленый УАЗ. Дымок тоже есть — видно старый рубероид запалили — струя дыма видна отчетливо, как нарисованная толстым фломастером.

Коля прикидывает недолго, видно расчеты тут простые, выбирает направление, откуда будет садиться — и садится чуток наискось. Опять легонько трясет — и я выпрыгиваю из кабины, бегу к людям, от них навстречу мне, проваливаясь в неглубокий на поле снежок, бежит папа.

Он вовсе не сентиментальный человек, но мы крепко обнимаемся — и я вижу у него на глазах слезы. Наверное, впервые в жизни. И одновременно спрашиваем — я про маму, он — про брата. И оба хором говорим: жива, жив!

Уф, как отпустило! Как камень с плеч.

Дальше, как положено, фонтан второстепенных ненужных сейчас вопросов, не менее второстепенных ненужных сейчас ответов и все это ворохом, кучей, беспорядочно и нас стопорят достаточно быстро — публика собралась деловая, папа с ребеночком порадовались встрече — пора и честь знать.

Таскаем от самолетика груз, тут же его сваливают в УАЗ, который имеет весьма забубенный и ухарский вид — по всему видно, что этот агрегат участвовал в ралли по самым гнусным дрищам нашей области, у него высокая посадка, зубастые протекторы, нетиповая антенна, куча фар — искателей, чудовищный кенгурятник, не менее свирепый багажник и сзади на фаркопе повешен мятый простецкий чайник, что полностью завершает картину. К хозяину средства передвижения присматриваюсь внимательно — благо надпись на борту УАЗа прямо говорит: «Джипер только на первый взгляд пьяная и грубая скотина, на самом деле он душевный и романтичный мечтатель!» Хорошо, что предупредил, теперь постараюсь рассмотреть глубинную сущность. Пока из всего отмеченного — тщательно почищенная копаная мосинка — с грубовато вырубленным самодельным ложем и прикладом на его плече. Впрочем, это не удивительно — тут такого добра по лесам с войны валяется много. Винтовка-то явно не из лучших, верховая, раковины здоровенные. Худо значит у них тут с оружием, если даже ржавую копанину в дело пустили.

Коля остается с самолетом, прибывшие — чтоб летчику не скучно было — оставляют смешливую сероглазую девчонку лет 16 да сухонького мужичка с двустволкой.

— Что у вас тут творится? — наконец спрашиваю я у отца.

— Да группа туристов на третий день после твоего звонка пришла. Из них получилось ядро — остальные намотались, как клубок ниток.

— Откуда тут туристы? Очумели они тут в такое время лазать?

— Они не вполне туристы. Ты ж знаешь — тут вроде штаб дивизии погиб, вот они его ищут.

Понятно. Если это не копатели, да еще впридачу черные — то я старая негритянка. А штадив и я тоже искал, хотя, скорее всего — это красивая легенда о том, как загнанные в болото штабники дрались до последнего патрона, и немцам не удалось найти ни знамени, ни сейфов, ни орденов, ни документов — два десятка трупов изодранных минометками и вся добыча. Мне так показалось, что это и не штаб был, а то, что половина из погибших была командирами — ну мало ли что. Всякие сундуки, небось, по болотинам раньше покидали. Пока отступали тут по дрищам, с сейфами тут не походишь.

Встреча с мамой еще более бурная, хотя и мама не слишком расположена к выражению своих чувств на людях. Наш дом как-то кажется маленьким — появились перегородки (сделанные по-деревенски — не до потолка, чтоб тепло шло равномерно) и видно, что у нас тут жильцов прибавилось. Дети какие-то вертятся, путаются под ногами.

От кормления отказываюсь сразу, потому ставят только самовар. К моему удивлению груз собираются тащить куда-то в другое место, приходится наехать — в конце концов, я привез и нефиг тут. Как-то так получается, что гора груза — как она смотрелась в самолете — тут в избе смотрится совсем маленькой. За мужиком, который вроде бы как главный (я — то полагал, что отец за вожжи возьмется, но видно есть кто похаризматичнее) — уже пошли. Он и приходит, раньше, чем толком я самовар раскочегарил.

Неприятная у него морда. Мрачная, на манер топора, на плече — «Сайга». Вешает немецкое кепи на вешалку, присоединяется к нашей компании. Немецкое кепи… Разумеется — все туристы таскают, как же. Знакомимся — назвался Степаном. Ну, Степан — так Степан.

Спрашивает — какие цели прибытия. Отвечаю — забрать родителей и рассмотреть вариант угона в ближайшем будущем самолета из Кречевиц. А груз? А груз для тех, кто тут остается. Но прежде чем про груз толковать — надо бы трех стрелков к пилоту направить — чтоб Аннушку осмотрели.

Степан хмуро смотрит. Потом спрашивает — а нафига нам польский самолет?

— Он — Ан-28. В Польше производился по лицензии. Прост и надежен. И ремонтопригоден. Потому — для укрепления взаимопомощи и взаимопонимания — лучше бы вам в этом деле помочь.

Сидит, думает. Наконец принимает решение, встает, забирает с собой свое ружье, кепи. Неожиданно вежливо спрашивает у моих родителей — не против ли они будут, если Света послушает что да как в мире? Не менее уважительно просит выдать ему одно из привезенных ружей. Сходимся на 12 калибре, подхватывает собранную тут же одностволку, коробку картечных патронов — и уходит.