Владимир Чистяков - М.С.

• Название: М.С.
• Автор: Владимир Чистяков
• Жанр: Боевая фантастика

---

Она видела империю, поднявшуюся из радиоактивных руин. Не сгорели люди ещё и здесь. Пусть СМИ всех уровней и пытаются убедить в обратном. Кто платит…

Сашка откинулась в кресле. Последнее время она стала ловить себя на мысли, что слишком много времени проводит на сайтах тех, кого принято именовать экстремистами. Что же, ребятки, энергии в вас море, ярости хоть отбавляй, только приложить с толком вы силы свои не умеете. Вы не видели настоящей войны.

А избежать её не удастся.

Мы ещё повоюем!

Вместе!

Глава 9

— Вы так скоро на тот свет отправитесь — сказал М. С. главврач одного из центральных госпиталей.

— Мне это говорили уже, наверное, десять в неизвестно какой степени раз. А я до сих пор жива. Так что за консультацию спасибо, а в остальном — ауфидерзейн.

М. С. встаёт. Главврач тоже. Страшно хромая, она подходит к двери. Главврач идёт за ней.

— Вы отбываете, или посетите ещё других специалистов.

— Вот ещё баловаться! Кэрта дождусь.

В империи уже наверное все знают, что Кэрт — единственный врач, указания которого М. С. иногда выполняет. А остальных никогда не слушает. И тем не менее, жива и почти здорова, несмотря на то, что свинцом и тому подобными вкусностями, в своё время нашпиговали более чем крепко.

— Куда направляетесь, генерал-майор — спрашивает М. С. хромая по коридору — счастлива видеть ваше заведение полупустым.

Главврач мог бы обогнать М. С., но она это она. И обгонять её кажется неудобным.

— К тяжело раненной — лучшей формулировки он не мог придумать.

М. С. останавливается.

— Откуда? Несчастный случай на ученьях? Какой части?

— Она не военнослужащая. Она вообще ещё просто ребёнок.

М. С. сразу же начинает делать выводы.

— Какой козёл за боеприпасами не следит?

— Она из деревни мирных святош.

— Час от часу не легче, святоши с гранатами.

— Не в гранатах дело. Наши солдаты её случайно нашли — он на несколько мгновений замолчал, а потом продолжил — это какая-то сцена из диких времён. Изгнание беса или что-то в этом роде. Ещё пара дней, и она бы была, вероятно, мертва.

М. С. развернулась, и пристально посмотрела ему в лицо.

— Арестовали?

— Кого?… Ах, да, этого родственничка её, значит. Конечно, уже сидит, следователи приезжали показания снимать. Я дал им заключение.

Но то, что произошло с ней… Это такая дикость. Как можно доходить до такого в наше время.

— Сколько вам лет? — спросила М. С…

Тот опешил от её вопроса, но ответил.

— Тридцать девять.

— Мне шестьдесят два. И могу вас заверить, вы ещё многого не видали, а кое-чего и не увидите уже никогда. — она вздохнула. — До чего же я устала. Изгнание беса, говорите. Я с этим уже лет пятнадцать не сталкивалась. Думала, уже всё. Ан нет. Снова эта зараза всплыла. Как с гидрой воюешь: башку срубил, новая лезет — она замолчала, а потом с совсем другой интонацией спросила

— Ещё что-нибудь в этой деревне было по нашей или по вашей части?

— Никак нет.

— Ладно, в какой она палате?

— Кто ''она''.

— Ну, этот ребёнок искалеченный. Видеть-то её можно?

— Да.

— Ладно, проводите меня к ней. Надо же окончательно на десятку вперёд настроение испортить. Звать её как?

— Анна.

Аня с трудом повернула голову. По-прежнему болит всё тело, левой рукой не пошевелить, каждый вдох причиняет боль. Но ей уже не так страшно, как вначале. Хотя она одна и вокруг всё и все чужие и незнакомые. И уже несколько раз чужие люди отвозили её в страшную комнату с белыми стенами и яркими лампами, собирались вокруг неё. И что-то делали с теми местами, где у неё болело. Мазали чем-то, а казалось словно жгли. Кололи стальными иглами надетыми на стеклянные трубки. Вставляли ей в руки иголки и что-то вливали через них. Заставляли глотать страшно горькие вещи. А вот кормили гораздо лучше, чем она ела дома.

Все эти люди частенько говорили не по-человечески. Не на том истинном языке, что говорили в деревне, и не на том испорченном, что все вокруг.

Среди людей в повязках, окружавших её в страшной комнате видела женщин, одетых как мужчины. Это очень пугало. Аня никогда не видела женщин в мужской, а мужчин в женской одежде. Дома ведь говорили, что покрой платья установил господь.

И свет здесь не такой как привыкла. Он светит, но огня в нем нет. А почему светит, Аня понять не может.

Она спросила у самого не страшного из этих людей, когда она вернётся домой. И он сказал, что в тот дом, откуда её забрали, Аня не вернётся никогда. А раньше она много раз слышала, что дети всегда во власти отцов, и что кроме отцов, над ними никто не властен, и это от бога.

Человек на бога не походил, не походил даже на ангела. Но Аня ему верила.

Чужие люди ходили все в белом или сине-зелёном, иногда Аня видела солдат в их обычной одежде. Дома всегда говорили, что от солдат только зло, и их следует опасаться. Она боялась их, потому что ей так говорили. Но здесь они не казались ей страшными.

Солдат в белом приносил и уносил ей еду. Однажды спросил, умеет ли она читать, и когда сказала, что да, принёс целый ворох книжек. Новых, красивых, и пахнущих не пылью, а свежей краской.

Дверь открылась, и вошёл доктор, а за ним… Генерал. Настоящий генерал из тех, какими пугают маленьких детей. Аня же думала, что генералов, как и драконов, выдумали.

В страшных сказках генералы были высокого роста, а этот — маленького, намного ниже доктора. Но в остальном — одежда и вправду цвета сажи. Сияют золотом звёзды на груди. И целых три. И по три звезды на каждом плече. А его лицо…

Маленький генерал женщина! Пусть и остриженная почти по-мужски. И одетая в мужскую одежду, но всё равно, женщина. На мгновение Ане стало страшно.

Глаза женщины-генерала невиданного зелёного цвета. И словно горят. Словно адский огонь бьет из них. Пылает взгляд. Нечеловеческой жутью, и всем, что есть на свете тёмного.

Аня помнит, как изображали на картинах врага рода людского. Иногда страшным, иногда противным, и очень редко смешным.

Генерал же… Её можно назвать не просто страшной, а ужасной. Не её саму, а только взгляд. Но ужас сочетается с нечеловеческой мощью и силой. Спокойной мощью гранитной скалы, а не беснующимися языками адского пламени.

Взгляды генерала и Ани встретились. И девочка почувствовала, что за этим гранитом, за этой силой скрывается что-то… Что-то совсем не злое. Очень похожее на цветок, выросший на возвышающемся назло всему и вся утесе.

И Ане показалось, что было всё наоборот. Вначале вырос цветок, а потом уже встал над ним утёс. Утёс чёрного гранита. Только очень давно вознёсся уже этот утёс. И скрыл внутри себя белый цветок. Но сначала вырос цветок.

Неестественно бледно лицо генерала в обрамлении коротких чёрных волос. Словно углём проведены брови. И губы сжаты в нитку.

Лежавший перед М. С. ребёнок выглядел так, что краше в гроб кладут. Неудивительно, что многое повидавшего военмедика поразило. Синяки под глазами хотя и подзажили, выглядят всё равно впечатляющими. Шея смазана какой-то мазью. Рука в гипсе. Плечо тоже перебинтовано.

М. С. ни раз видала людей, в том числе и детей, в гораздо более худшем состоянии. И так бывало гораздо чаще, чем хотелось. Думала, привыкла уже ко всему. Но видимо, у любого есть придел чужих страданий, после которого вид страдающего берёт за сердце даже таких железок, как М. С…

Взглянула М. С. на Аню. От взгляда ребёнка словно исходит какое-то сияние. Доброта что ли так светится? Что-то открытое и возвышенное во взгляде…

Защемило сердце у М. С… Сравнение с Мариной… Нет, только не с ней. Была, была в Марине сталь. Могла она очень жёстко и временами жестоко, говорить. И поступать. Вполне в состоянии была кулаком по столу стукнуть. Принципиальная. Не злая, но способная быть недоброй. Всегда такой была. Что в детстве, что потом.

Аня. Сразу М. С. поняла, что зло, жестокость и вообще, вся грязь мира не пристанут к ней. Двуногим тварям, по ошибке именуемыми людьми никогда не растоптать её душу. Убить — всегда готовы. А растоптать…

Понимает кое-что М. С. в людях.

— Меня зовут Аня, — тихо сказала девочка.

Генерал говорит слегка хрипло, но голос её практически не отличался от любого другого женского голоса, разве что говорит чуть громче, сем следует. И ребёнку ещё показалось, что генерал очень устала. Она уже очень много лет не отдыхала. Она словно тащит на себе страшный груз. И тащит давно.

''Когда видишь что-то снежно-белое, очень ясно замечаешь, что сама иссиня-чёрная. Хотя, нет, не иссиня, а как сажа. Чёрная и грязная. О чёрт, что же я несу? Хорошо ещё, что хоть не вслух. С ума я что ли начинаю сходить от одиночества?''

М. С. подошла к кровати, и села на стул. Её рука коснулась руки ребёнка.