Константин Сибирский - Черная тень над моим солнечным завтра

• Название: Черная тень над моим солнечным завтра
• Автор: Константин Сибирский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1948

Написанная как увлекательный, авантюрный киносценарий, это по-видимому одна из первых литературных повестей о лагерях. Два американских инженера-коммуниста едут в 1930-е годы в СССР для работы на совместном предприятии. Друзья воочию убеждаются в том "счастьи", которое сулит человечеству марксизм. Лишь одному из них удаётся выйти из "царства свободы" живым.

---

— О, Господи! спаси и помилуй меня, заблудшего раба, который забыв Тебя, познал снова… Я возвращаюсь, как блудный сын, в лоно церкви. Я не хочу умереть грешником!

Коленопреклоненный Мак Рэд долго и горячо молится в углу своей одиночки. Ему чудится появившееся на стене прозрачное видение Распятого Христа в терновом венце.

* * *

Канцелярия тюрьмы. По коридору проводят партии заключенных.

Начальник, в черной форме, достает из железного ящика папку с надписью:

«Дело

но исполнению приговоров

высшей меры наказания за 1938 год»

Он сортирует приговоры на две кучки. На каждом листе бумаги просвечивает лицо человека: моряка, священника, рабочего, крестьянина, командира армии, профессора, старика с белой бородой.

Взгляд читающего задерживается на приговоре с лицом Мак Рэда. В папке лежит бумага с римским профилем Де-Форреста.

— Почему не отправлена просьба о помиловании по этим приговорам? Их срок уже истек? — спрашивает начальник у секретаря.

— Они очевидно отказались от помилования.

Рука начальника набирает номер телефонного аппарата и берет трубку.

— Верховный суд, Приговоренные вами Мак Рэд и Де-Форрест отказались от просьбы о помиловании… Как поступить? Ввести в расход или…

Начальник прислушивается к хрипу в трубке и подтверждает приказ:

— Задержать до особого сообщения… Хорошо!

Папка листается дальше. Жизнь в тюрьме идет своим чередом. Толпы заключениях проходят в сводчатые каменные ворота. По коридорам разносят бочки с дымящимся, зловонным варевом и раздают жидкую еду. Чекисты получают списки людей, которых должны расстрелять ночью…

* * *

На валике телеграфного аппарата движется лента:

«Осужденным Дугласу Мак Рэду и Джорджу Де-Форресту заменить высшую меру наказания — расстрел, заключением в исправительно-трудовых лагерях сроком на десять лет»…

В камеру входят два чекиста в кожаных куртках.

— Мак Рэд?

— Я! — отвечает потрясенный узник. — Вы уже пришли за мной?

— Прочтите здесь и распишитесь. Расстрел вам заменен десятью годами.

Мак Рэд расписывается и после ухода чекистов искренне молится.

— О, Господи! Благодарю Тебя за спасение! Вразуми, помилуй и научи, как я должен провести дни своей жизни, родившись вторично…

43. Практическое изучение коммунизма

Полярный холод. На скале растет одинокая уродливая сосна.

Сквозь ее ветви и крупные хлопья падающего снега виден однообразный и унылый сибирский пейзаж. Такие же чахлые сосны поросли на склонах сопок.

Сильные порывы ветра развевают полы одежды медленно бредущей партии заключенных. Построенные по четыре в ряд, в бесконечную колонну, они потеряли облик людей. Их изможденные, землистого цвета лица будто посыпаны пеплом.

Потерявшие свободу передвижения, личное «я», веру в будущее, эти человекоподобные существа, превращены в своеобразный организм — огромную гусеницу-сороконожку, открытую учением Маркса.

Мозговой и управляющий центр гусеницы — человек с трехлинейной винтовкой в руках и жестоким лицом сфинкса. В его одном, бесчеловечном лице, воплощение силы и мощи государства.

— Партия! Поворачивай вправо!!! — командует сфинкс. Чудовищная сороконожка беспрекословно сворачивает и ползет вправо.

В рядах заключенных видна голова Мак Рэда, ведущего под руку Де-Форреста, находящегося в состояние тяжелой психической травмы. Они проходят в концентрационный лагерь, огороженный высоким частоколом и напоминающий средневековый древлянский город со сторожевыми башнями по углам.

В длинном и темном бараке Мак Рэд разыскивает место на трехэтажных нарах, где вповалку лежат заключенные и бережно укладывает больного друга. Смертельная усталость клонит его ко сну.

* * *

Ночь. Глухие удары в висящую рельсу плывут над лагерем. Это гонг на завтрак.

Мак Рэд и Де-Форрест, выбежав из барака и поеживаясь от холода, поражены представившейся картиной.

На фоне снега, колючей проволоки и тайги видны десятки огромных чугунных котлов, подвешенных на столбах. Возле них несколько поваров в черных халатах деревянными веслами размешивают варево.

Мак Рэд и Де-Форрест подпрыгивая бегут за заключенными Заняв место в конце очереди они становятся составной частью черной, обезличенной сороконожки. Лицо Де-Форреста искажено от ужаса.

— Дуг, Дуглас! — простуженным голосом говорит он, — мы великие грешники. Нам суждено попасть в преисподнюю! В ад!!!

— Ад!?! — шепчет Мак Рэд, — Успокойся, Джордж! Дело еще не так плохо. Может быть, через несколько лет, нам удастся попасть домой в Соединенные Штаты. Тогда остаток дней я провел бы в посте и молитве.

— Дуглас! Ты долгие годы был моим другом. Но не успокаивай меня больше. Ведь мы в этом аду будем мучиться всю вечность?

— Дорогой Джордж! Почему ты мне все твердишь, что нас расстреляли? Мы же ведь живы. Ты жив и я тоже жив!

— Живы! Неужели мы живы!?! — разочарованно, со слезами на глазах, произносит Де-Форрест.

Очередь подвигается все ближе. Языки пламени лижут закопченные котлы. Мелькают черные, фантастические силуэты.

Де-Форрест в ужасе закрывает лицо руками и пытается броситься вон, но Мак Рэд удерживает его и подставляет котелок. Повар, с лицом трубочиста, наливает ему похлебку.

Мак Рэд жадно пьет тепловатую жижу. Передав котел Де-Форресту он произносит:

— Здесь достигнут коммунизм на практике и осуществлена его главная заповедь, «каждому по потребности». Ха, ха, ха!!

Его саркастический смех несется по лагерю и отдается эхом в тайге.

* * *

Огромный, с свирепым лицом детина, в овчинном вывернутом наружу тулупе, похожий на доисторического человека, всовывает в руки Мак Рэда и Де-Форреста по топору-колуну.

Партия заключенных с топорами железного века, черной гусеницей медленно ползет по снежным сугробам, навстречу лучам восходящего солнца, появляющимся из-за лесистой сопки.

* * *

Два худых бородатых и оборванных человека, по пояс в снегу, пилят толстую сибирскую ель. В них с трудом возможно узнать Мак Рэда и Де-Форреста. К заключенным подходит бригадир в овчине.

— Для выполнения дневной нормы вы должны напилить восемнадцать кубометров древесины — объясняет он.

Мак Рэд не совсем понимает русскую речь. Человек в овчине зовет на помощь заключенного с лицом профессора, который переводит слова бригадира.

— Мы не можем выполнить этого, — отвечает Мак Рэд.

— Кто не работает, тот не ест. Это главная заповедь в советском исправительно-трудовом лагере! — переводит профессор.

— «Кто не работает, тот не ест» — это главный принцип коммунизма на практике? — спрашивает Мак Рэд.

— Вот именно — объясняет переводчик — Кто не ест, тот лишается возможности существовать. Здесь очень суровая борьба за существование. Образно говоря, мы отброшены в ледниковый период, во времена первобытного коммунизма.

— Первобытный коммунизм! А ведь какое точное определение в двух словах. Здесь полностью ликвидирован капитализм во всех его видах: прибавочная стоимость деньги… и уничтожен индивидум…

— Вот именно. И если Дарвин своей безбожной теорией происхождения видов пытается доказать, что человек произошел от обезьяны, то четвертый апостол коммунизма опрокидывает эту теорию. Цель учения последователей Маркса поставить вспять эволюцию Дарвина, и превратить человека в состояние бессловесной, дрессированной обезьяны, умеющей исполнять лишь определенные механические функции!

— Потрясающая своей простотой правда. Кто вы? — удивленно спрашивает Мак Рэд.

— Заключенный, номер 4137… статья 58! Срок — десять лет.

— А в прошлом?

— Профессор — социолог…

— Вы сделали потрясающее открытие. Мне страстно хочется жить для того, чтобы выбравшись когда-либо из этого удивительного университета рассказать моим бывшим друзьям — американским коммунистам. — говорит Мак Рэд.

— Эй, давай, давай! Работать! — кричит рябой охранник, нацеливаясь винтовкой с ощетиненным штыком.

— Желаю удачной работы, чтобы вечером удалось получить хлеб, — произносит бывший профессор под монотонный шум ручных пил.

44. Конец социального эксперимента

Два человека несут грубо сколоченный гроб. Траурная процессия останавливается на склоне заснеженной лесистой сопки.

Мак Рэд отдает последний долг праху погибшего друга. Он пристально смотрит в исхудавшее, но спокойное лицо мертвеца.

— Дорогой Джордж!… Как часто ты повторял, что смерть тебе кажется единственным избавлением от этой тягостной страшной жизни. И сегодня… О, Господи! Прими в свой Чудный Сад, душу раба Твоего Джемса Де-Форреста. Аминь!