Вальтер Моэрс - 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

• Название: 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь
• Автор: Вальтер Моэрс
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-361-1

Барон Мюнхаузен улетел на Луну, теперь главный выдумщик — капитан Синий Медведь. Взрослые и дети будут восхищаться его историями, удивляться и, конечно же, верить…

Не стоит завидовать кошкам с их девятью жизнями. У капитана по имени Синий Медведь их двадцать семь, и каждую он проживает невероятно изобретательно. Однажды его, плывущего по Замонийскому морю в ореховой скорлупке, спасли карликовые пираты и заботились о нем, пока он не вырос слишком большим. Две волны-болтушки научили Синего Медведя говорить, а динозавр Мак спас его от острова-хищника. Разным премудростям капитан научился в ночной академии…

Даже не слишком усидчивый читатель без труда одолеет нескончаемую череду удивительных приключений Синего Медведя. Словом, 13 1/2 жизней — это тринадцать с половиной удивительных путешествий по сказочной стране, где возможно все, кроме скуки.

Перевод с немецкого Людмилы Есаковой.

Иллюстрации автора.

---

— Эй, ты! Решил сбежать?! Не тут-то было! За тобой еще должок! Фш-ш-ш! — зашипел у меня за спиной голос, который я не слышал уже долгое время.

Это было безумие, притаившееся в темном закоулке мозгов.

— Долгонько же мне пришлось дожидаться! Зато теперь наконец ты один. Совсем, совсем один. А то прославился, понимаешь, своими снами. Ну ничего, пришло время расплаты.

— Отстань! Я не сделал тебе ничего плохого.

— Я — безумие. Мне не нужен повод, чтобы совершать дурные поступки.

— Да ты спятил! — воскликнул я; ничего более оригинального просто не пришло в голову.

— Фш-ш-ш! — зашипело безумие еще громче. — Не смей так говорить!

— Говорить что? Что у тебя не все дома, да?

Безумие закатило глаза, его лицо исказила судорога. Похоже, ему не нравилась правда.

— Никогда больше этого не говори!

— Чего не говорить? Что у тебя крыша поехала? Что у тебя шарики заскочили за ролики?

Ага! Я нашел способ, как ему досадить.

— Сейчас же замолчи! Фш-ш-ш! Слышишь?!

— И не подумаю! Приготовься, еще не такое услышишь. Кто виноват, что у тебя каша вместо мозгов, что у тебя в голове дырка, что у тебя мозги набекрень, что ты болван и дуралей, что по тебе психушка плачет, что у тебя всего одна извилина, и та прямая, что ты последний тугодум, что у тебя в голове ветер, что у тебя размягчение мозгов, что у тебя… у тебя… короткое замыкание между ушей…

Жаль, но фантазия моя на этом иссякла.

Хотя мне все-таки удалось довести его до белого каления. Шипя и лязгая зубами, безумие бросилось на меня и отняло у меня карту.

— Посмотрим, хватит ли у тебя смелости нырнуть за ней в море Забвения.

Самый мерзкий из всех обитателей мозгов вприпрыжку помчался к берегу.

Совет: никогда не говорите безумию, что оно безумие. От этого оно просто обезумевает.

Безумие бежало к тому утесу, откуда когда-то хотело бросить меня в волны беспамятства. Я мчался следом быстрее, чем в бешеной гонке по Большому лесу, когда уносил ноги от паука-ведуна. На самом краю обрыва оно остановилось и вытянуло вперед руку, держа карту двумя пальцами над бурлящей коварной жижей. С отвратительным чавканьем на поверхности смертоносных волн лопались ядовитые зеленые пузыри, выбрасывая вверх хищные, ненасытные языки.

— Да пребудет с тобой вечный покой забвения, лети с миром, — произнесло оно елейным голосом и разжало пальцы.

Одним отчаянным прыжком мне удалось настичь карту и ухватить ее за краешек, но в этот момент я потерял равновесие и, беспомощно размахивая лапами, вверх тормашками полетел вниз. К счастью, по пути попался какой-то уступ, и я что есть силы вцепился в него когтями.

Беспомощно раскачиваясь в воздухе, словно перезрелая груша, я висел на одной лапе, держась за спасительный мозговой изгиб, а другой крепко сжимал карту. Внизу шумели ядовитые волны моря Забвения, вверху маячило безумие.

Оно ухмыльнулось и склонилось ко мне:

— Говоришь, у меня голова с дыркой?

Похоже, пришло время подумать о дипломатии.

— Это была просто шутка. Плохая шутка.

— Знаешь, раз у меня не все дома, мне ничего не будет, если я сейчас помогу тебе упасть в море Забвения. Ни один суд не признает меня виновным. Сумасшедших не судят.

С этими словами безумие начало медленно разжимать мои пальцы. Теперь я держался только на трех.

— Пожалуйста, перестань.

Оно с наслаждением разжало еще один палец. Я остался висеть на двух.

— Не могу. Эти голоса… Я слышу голоса, они приказывают мне. С нами, сумасшедшими, так бывает.

Безумие принялось разгибать следующий палец. Остался один, последний.

— Прощай. Сейчас ты растворишься в небытии. От тебя не останется ничего, даже воспоминаний, — сказало безумие, принявшись отцеплять последний палец.

Но не отцепило, а вдруг перелетело через мою голову и камнем ухнуло в море Забвения.

— Фш-ш-ш! — только и успело прошипеть оно, прежде чем волны беспамятства сомкнулись над его головой.

В том месте, где оно упало, море закипело и забурлило, выбросив наружу целое облако ядовитых паров. Послышался тошнотворный чавкающий звук, и тело безумия ушло на глубину.

Над краем пропасти показалась голова 16Ч. Она крепко держала меня за лапу.

— Ни на минуту нельзя оставить тебя одного.

Она потянула меня наверх.

— Туда ему и дорога, — сказала она, глядя на пузыри, оставшиеся на поверхности после безумия.

— Отличная идея! — одобрительно кивнул я.

Она смущенно вспыхнула:

— Я пошла за тобой, потому что вспомнила про ушную серу. В другом ухе она тоже есть. Как же ты переберешься через озеро без меня?

Не могу передать, насколько присутствие 16Ч облегчило мое путешествие в извилинах Большой головы. Мы шли одни-одинешеньки по бесконечным, однообразным коридорам, переваливали через высокие, гладкие складки, преодолевали наросты мозговой ткани и узлы нервных окончаний. В левом полушарии идеи встречались гораздо реже. Если какие-то и попадались нам на пути, то все они забрели сюда случайно, и мы с помощью карты объясняли им дорогу назад.

Каждому встречному я непременно рассказывал о том, что 16Ч победила безумие. Она, правда, при этом ужасно смущалась, но я надеялся, что так смогу немного поднять ее статус внутри мозгового общества. Как еще было отплатить ей добром за добро?

Жизнь в левом полушарии царила совсем не такая, как в правом. Его населяли только рефлексы и одноликие мысли-привычки, которые в форме маленьких сереньких шариков или кубиков скучно плыли по коридорам извилин, что-то тихонько и монотонно бубня себе под нос.

В этой части мозга не происходило никаких творческих процессов, здесь не рождались идеи, не возникали открытия, а выполнялись команды, систематизировались уже ставшие привычными мысли и контролировалась вся мозговая деятельность в целом.

Мы походили на двух муравьев, случайно заползших в чужой муравейник. Нам вежливо уступали дорогу, но вслед недовольно шипели. В этом полушарии, как видно, все новое и необычное раздражало и вызывало недоверие.

В стенах повсюду виднелись углубления, некоторые в форме квадратов, другие сферические, большие и маленькие. Пролетавшие мимо шары и квадраты отыскивали подходящие по размеру ниши, укладывались в них и долго и нудно гудели там. Потом отправлялись дальше.

Бу-буммс!

Поначалу это был очень тихий звук, сопровождаемый едва заметной вибрацией.

— Ты слышал? Что это? — удивилась 16Ч.

— Не знаю.

Бу-буммс!

Снова. Стены туннеля тихонько затряслись.

— Что же это такое? — не на шутку встревожилась 16Ч.

— Сотрясение мозгов! — пошутил я.

— Ничего подобного здесь еще не было. Идем скорей!

Чем дальше мы шли, тем сильнее становилась вибрация. Сначала она была чуть заметной, но со временем приобрела устрашающий характер. Толчки повторялись ритмично через равные интервалы и подозрительно что-то напоминали.

Внезапный толчок так сильно всколыхнул мозговую почву, что мы с 16Ч зашатались и, чтобы устоять на ногах, были вынуждены схватиться за стену.

— Что здесь происходит?! — воскликнул я. Меня тоже все это начало беспокоить.

— Не знаю.

Новый толчок. Еще сильнее.

Рефлексы и мысли-привычки суматошно заметались по коридорам, очевидно не зная, что делать. Они возбужденно гудели и взвизгивали, натыкаясь друг на друга. 16Ч остановила пролетавший мимо темно-серый куб. Они пошептались какое-то время тем способом, который был для меня недоступен, то есть телепатически. Немного погудев, глядя друг другу в глаза, они расстались, и кубик полетел дальше.

— Что? Что он тебе сказал? — набросился я на 16Ч.

— Мозг просыпается, — ответила она.

Бу-буммс!

Время не ждет. Мне казалось нечестным покидать голову в такой ответственный момент, но мы уже добрались до озерца ушной серы.

— Иди, — махнула рукой 16Ч. — За нас не переживай. Мы справимся. Большой голове уже давно нужна была хорошая встряска.

Мы вырвали несколько самых толстых волосков, связали их вместе (вообще-то связывать волоски непростое занятие, но ведь я прошел обучение на корабле у карликовых пиратов) и сделали на конце петлю. Эту петлю я забросил на бородавку, росшую на противоположном берегу озерца. 16Ч взяла в руки конец импровизированного каната и изо всех сил натянула его, а я, обхватив его всеми четырьмя лапами, потихоньку пополз вперед над озером ушной серы. Вскоре я уже стоял на другом берегу. Без 16Ч мне бы снова пришлось нелегко.

Мы помахали друг другу, и она, с картой под мышкой, побрела обратно вглубь уха.